Ничего личного. Книга 7

– Ральф. – Амадео заглянул мальчику в глаза, но он тут же их отвел. – Пропал мой сын. Ты в этом не виноват, просто выполнил чью-то просьбу, не понимая, к чему это может привести. Я прав?

Черта с два, Амадео сам не верил в то, что говорил. Этот мелкий засранец наверняка получил деньги, показавшиеся ему целым состоянием, и привел Тео на место, куда легче всего проникнуть постороннему. Хотелось дать мальчишке хороший подзатыльник и выбить все, что ему известно, но нечеловеческим усилием Амадео сдержался. Ральф мог замкнуться и вообще ничего не рассказать, как не расскажет полиции. У подобных людей стражи порядка всегда вызывают протест и нежелание сотрудничать.

Мальчишка начал кусать губу. Хороший признак.

– Я прав, Ральфи? – повторил Амадео, не повышая голоса.

Тот неуверенно кивнул.

– Кто попросил тебя привести Матео за хозяйственный комплекс?

– Это не я! – заявил мальчишка в последнем приступе упрямства. – Это Кенни!

Врет как дышит, но это неважно. Амадео сейчас интересовало одно – чтобы Ральф дал описание похитителя. На Кенни никакого расчета – он будет молчать, пока не расколется старшой.

– Хорошо, пусть это Кенни, – тот продолжал возмущенно пыхтеть, – но ты тоже там был и наверняка видел того человека. Ведь так?

Снова кивок.

– Как он выглядел?

Молчание, показавшееся вечностью. Ральф облизывал губы, мял засаленную футболку. Кенни переминался с ноги на ногу, пуская пузыри из носа. Амадео стискивал кулаки до боли, подавляя желание схватить обоих мальчишек и трясти, пока не выложат все, что знают.

– Как он выглядел, Ральфи?

Но неожиданно заговорил Кенни.

– Та… такой большой… Громила настоящий… Глаза злые, но денег у него… Дал Ральфу целую свертку купюр, вы представляете, сколько это?! А этот козел, – уничтожающий взгляд на друга, – дал мне только три бумажки.

Амадео ободряюще кивнул.

– Он дал вам денег, чтобы вы привели Тео?

– Угу. – Ральф всосал выкатившуюся на губу соплю в нос. – Сказал, что он его дядюшка, приехал из другого города и хочет повидаться.

– Ну какой дядюшка! – взвился Кенни в стремлении заработать очки в глазах Амадео и избежать наказания. – Они совсем не похожи…

Вот оно.

– Совсем не похожи? – переспросил Амадео.

– Конечно, у Матео темные волосы, зеленые глаза, а этот белый такой, ну, в смысле, светловолосый, и глаза голубые, – затараторил Кенни. – Улыбка жуткая, вроде все зубы на месте, а кажется, что нескольких недостает. В чем тут похожесть?

Весь мир в мгновение ока почернел, глаза застлала пелена. Амадео, выдавив улыбку, похлопал Кенни по плечу и поднялся.

– Я не знал, что он его похитит! – в отчаянии выкрикнул Ральф. – Не знал! Я думал, он правда его дядя!

Эта козявка, в отличие от своего друга, продолжала врать, чтобы снять с себя вину, но сейчас Амадео это нисколько не волновало. Даже желание надавать мелкой сволочи по заднице бесследно пропало. Все мысли заняло только одно.

Его сына забрал Генри Хендриксон.

Томас полулежал в драном кресле и, приложив ко лбу ледяную банку пива, стонал, будто ему выкручивали яйца.

– Твою мать, Генри! Зачем ты притащил его сюда? Ты хоть знаешь, кого украл?!

– Конечно, знаю. – Генри скалился в сторону Тео, который сидел на полу в уголке, подтянув колени к груди. – Это моя собственность, которую внаглую украли, а я вернул в законное пользование!

– Законное?! – Томас выпрямился и хотел было швырнуть банку в Генри, но передумал и с щелчком откупорил ее. Пена полезла наружу, он с хлюпаньем всосал ее, пока не полилась на любимую футболку. – Я тебе скажу, кто имеет на него законное право! Его приемный отец! А ты сейчас – похититель! Если тебя поймают, засадят в тюрягу лет на десять, если не больше!

– Не засадят. – Генри отмахнулся от брата, как от надоедливой мошки. – Никто и не узнает, что он здесь. Если ты меня не сдашь. – Он громогласно расхохотался собственной шутке.

Томас кисло улыбнулся и за один присест ополовинил банку.

– Я-то не сдам, но кто знает, засекли тебя или нет. В любом случае, это плохая идея! Не смей оставлять его здесь!

– Тут его никто не будет искать. – Генри пожал плечами. – Посидит малясь, пока не найду ему нового папу.

Тео вздрогнул и спрятал лицо в коленях.

Томас допил пиво и смял банку в руке. Его тошнило при одной мысли о том, куда отправляются несчастные дети после того, как их выкупит какой-нибудь богатый мужик, а Генри снова хочет втянуть его в это отвратительное предприятие!

– Генри, его портрет в каждой, даже в самой вшивой газетенке! – рявкнул он. – На всех телеканалах крутят на повторе сюжет о его похищении! Ни один «папочка» не станет так рисковать! И повторяю: не оставляй его тут! Если Солитарио пронюхает, что ребенка украл ты, он первым делом явится сюда, чего непонятного?!

– «Экспресс» зарегистрирован на того мексикашку. – Генри сунул в рот дешевую сигару. – С какой стати ему переться сюда? Он скорее поедет по адресу, который я оставил, когда устраивался телохранителем к тому богатому хлыщу. А там меня уже давно нет! – Он с видимым удовольствием затянулся и осклабил в улыбке редкие зубы. – Расслабься, меня никто не видел, а детишкам никто не поверит.

– И все же я не хочу, чтобы ты впутывал меня во всю эту хрень. – отрезал Томас. – Мне хватило приключений! До завтрашнего дня придумай, куда его перепрятать, или я отвезу его назад.

– Да уж прям. – Генри снова лениво отмахнулся, но в глазах зажегся опасный огонек. – Я тебя как бог черепаху отделаю, если посмеешь. Сечешь?

– Секу. – Томас подавил желание поежиться. Он и не собирался, нафиг надо. Если Солитарио в результате подвесит Генри, как мясную тушу, и сожжет заживо, так тому и быть, но пусть ищет его сам.

Томас глядел на съежившегося мальчишку, и где-то глубоко внутри засвербела совесть. Генри наконец дорвался до мести, и это только его с Солитарио разборки, дети-то при чем?

Томас с меткостью баскетболиста запустил смятую банку в мусорное ведро. Это не его дело, повторял он себе. Совершенно не его. И жалеть кого-то – значит, проявить слабость, что в нынешней ситуации, когда он только-только набрал обороты, просто непозволительно.

Генри, докурив сигару, ушел, но даже тогда пацан не вылез из угла. Он и спать там собирается, что ли? Томас, держась за поясницу, поднялся и распахнул дверцу холодильника.

– Ты это… Как там тебя… Матео. Есть хочешь? – спросил он. – Вот тут есть сыр, ветчина, сварганить тебе сэндвич?

Мальчик поднял голову и кивнул.

– И попить, пожалуйста, – тихо попросил он.

– Держи. – Томас достал бутылку воды и бросил ему.

Тео поймал ее и, торопливо свинтив пробку, жадно приник к горлышку. Сколько же Генри продержал его без еды и питья? Томас покачал головой, не понимая, как брату удается быть настолько безжалостным. Совесть при рождении атрофировалась?

– Послушай, – сказал он, когда Тео оторвался от бутылки. – Незачем сидеть в углу, иди лучше на диван. Иначе твой папа подумает, что тут с тобой плохо обращались.