Грешник

Не забочусь ни о её комфорте, ни о её удовольствии. Я пришёл сюда скинуть напряжение. Брать, а не отдавать. Вот это мне и нравится в шлюхах. Их заводит такое потребительское отношение. Девчонка просто огонь. Я б ещё с ней поразвлёкся. Наедине.

Но тут происходит странное.

Наблюдаю, как Мария садится позади брюнеточки. Плащ Мария скинула, а под ним ничего нет. Она откидывается чуть назад, выставляя роскошную грудь на обозрение, проводит по ней острыми ноготками, цепляет соски, насмешливо смотря мне прямо в глаза, и я с глухим стоном изливаюсь брюнетке в рот.

– Ты красивая, – шепчет Мария, пока я застёгиваю брюки. – Как тебя зовут?

– Бьянка.

– О, bellezza. [*красавица; итал.]

Кажется, Мария приревновала меня к ней. Не на такой эффект я рассчитывал, но в данный момент мне совершенно плевать. Сейчас меня волнует совсем другое. Беру в руки стек и направляюсь ко второй девушке.

– Ну как ты тут, детка?

Легонько шлёпаю наконечником стека по её щеке. Вижу, как девчонка напрягается, вздрагивает всем телом, натягивая цепи, которые удерживают её руки и ноги в разведённом положении.

– Хорошо, – сдавленно выдыхает она.

Веду стеком по груди, очерчиваю ареол соска, отвожу стек, а затем хлёстко ударяю по нежной коже. Девчонка снова вздрагивает и шумно дышит, но отнюдь не от возбуждения. Ни хрена ей не хорошо. Ей страшно. А страх я чую за километр. И в данный момент не он мне нужен.

– Тебе не нравится.

– Всё хорошо, – повторяет она свою заведённую пластинку.

Наклоняюсь к её лицу и еле слышно произношу:

– Не ври мне.

Её губы подрагивают, на лбу проступает испарина, а из-под маски стекают ручейки слёз.

– Мне правда нравится, – шепчет девчонка. – Продолжайте, господин.

Отбрасываю стек, освобождаю девушку и тяну за собой прочь из апартаментов. Она всхлипывает, спотыкается, цепляется за мою руку, но не отстаёт ни на шаг несмотря на то, что глаза у неё завязаны.

Лишь когда мы выходим на остеклённую террасу, я снимаю с девушки повязку. Подвожу дрожащую от страха девчонку к диванчику и велю сесть на него. Наливаю нам выпить, протягиваю ей рокс и присаживаюсь напротив.

– Рассказывай.

– Ч-что рассказывать? – она непонимающе хлопает огромными голубыми глазищами.

Подаюсь вперёд, касаюсь её щеки, и девчонка еле сдерживается, чтобы не шарахнуться от меня. Забавно.

– Я вижу, что ты не шлюха. Так какого чёрта ты тут забыла?

– Почему вы так решили? Я именно такая, – врёт, густо краснеет и облизывает губы. Наверное, ей кажется, что она делает это развратно и сексуально, но на деле выходит просто нелепо. – Люблю секс и деньги, поэтому работаю здесь.

– А я люблю, когда мне говорят правду.

– Это правда.

– Разве? Пей.

Пока она, морщась и откашливаясь, выпивает свою порцию виски, я успеваю приговорить четыре. Разглядываю девушку, всё больше убеждаясь в том, что она соврала мне. Добрый и открытый взгляд, смущённая улыбка, скованность в движениях и полное отсутствие понимания того, как должна вести себя женщина, работающая в таких местах. Нет, она не шлюха. Слишком чистая и наивная. Плевать, что работает здесь. Дело вообще не в этом.

– Как ты попала сюда?

Девчонка в испуге оборачивается назад и бросает взгляд в камеру, а я закатываю глаза.

– Говори правду, или будет очень плохо.

– Тут камеры, – шепчет она и отставляет рокс, который я сразу же наполняю. – Может, я лучше сделаю вам приятно, – девчонка скатывается с дивана, подползает ко мне, вклинивается между ног и тянется руками к ширинке, не сводя взгляда с моего лица.

Внутри начинается нехилая такая борьба. Одна часть меня хочет поиметь этот сладкий ротик, а вторая – отпихнуть девчонку подальше, выкупить, забрать отсюда, а потом сделать так, чтобы никогда не касалась этой грязи.

И уж тем более не касалась меня, даже если придётся сделать ей больно. Я порчу всех и всё, что меня окружает. Поэтому и общаюсь только с теми, кто и без моей помощи давно прогнил насквозь. И хожу только туда, где всё пропитано алчностью и пороком. Так проще.

Не могу я находиться рядом с теми, в ком света больше, чем тьмы. Сразу ощущаю себя полнейшим дерьмом. Хорошие, неиспорченные – не моя тема. Вот я и обхожу их стороной. Может, я и ублюдок, но не до такой степени, чтобы втягивать кого-то в это грязное, до дна прогнившее болото.

– Считай, что моё желание – это поговорить начистоту.

Хватаю девчонку за затылок и рывком тяну на себя. Она спешно поднимается на ноги и шлёпается на мои колени. Лицом к лицу.

– А я ощущаю другое, – выдыхает она, обхватывает мою шею руками и с нажимом трётся промежностью о дикий стояк. Сучка. Может, не такая уж она и хорошая?

Внешность бывает обманчива, да. Но глаза врать не могут. Девчонка переступает через себя, проделывая всё это. Однако исполняет она сейчас славно. Если продолжит, то спущу прямо в штаны.

Треклятые брюки…

– Так как ты попала сюда?

– Отец задолжал Анхелю кучу денег, – едва слышно произносит она. – Предал. Сбежал из страны. Не знаю даже, жив ли он. Возможно, его давно нашли и убили.

– А ты до сих пор расплачиваешься.

– Я привыкла, – в её глазах мелькает грусть, но быстро исчезает. – Научилась. Я способная.

– Да, вижу, – ухмыляюсь, борясь с желанием взять её жестко. Сучка возбудила меня не на шутку. И продолжает это делать. – Но ты не шлюха. Пока нет. Но станешь, если останешься здесь. Я могу выкупить тебя. Уедешь, начнёшь всё заново.

– Не получится, – она горько улыбается. – Я любимая игрушка Анхеля. Он не отпустит.

– Анхель мне должен.

Девчонка лишь мотает головой, не прекращая елозить на мне.

– Ему плевать на ваши деньги, хоть миллиард долларов за меня предлагайте – не возьмёт. Он только взбесится. Вам он ничего не сделает, а на мне отыграется.

– Каким образом?