Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости (сборник)

– Многие ночью рыбачат. В это время года ночью не темно.

– Значит, они были вместе?

– Нет. Они разошлись где-то после одиннадцати и вернулись в гостиницу поодиночке. Миссис Корриган говорит, что ее муж явился до полуночи.

В его голосе звучала странная нотка, и я тут же спросила:

– Вы ей не верите?

– Я этого не говорил. Я только думаю, что для того, чтобы вернуться в «Камасунари» до полуночи, нужно нестись на огромной скорости. Лох-на-Атаин в миле пути от конечности Крейтеаха, и дорога трудная.

– И он смог войти в отель?

– Гостиница открыта всю ночь.

– Как удобно, – заметила я. – А мистер Хэй?

– Спал. Подобное алиби трудно опровергнуть.

– Или доказать.

– Как скажете. У меня, кстати, такое же алиби.

– П-простите. – Внезапно я почувствовала себя беспомощной. – Это… чудовищно, да? Никому нельзя доверять… и все же я не имею никакого права расспрашивать вас так, словно вы подозреваемый номер один. Простите, очень вас прошу.

Он усмехнулся:

– Ничего. Вас это тоже касается, если вы хотите здесь остаться. Вам придется решать, с кем вы будете чувствовать себя в безопасности – если такой человек вообще найдется.

Я схватилась за щеку и вскрикнула:

– Боже мой! Действительно. Я… я не подумала об этом.

Грант произнес голосом, полным раскаяния:

– А я сделал глупость, что заговорил об этом до того, как мы вернулись к свету и людям… Пойдемте. – Он взял меня за руку и повел, помогая ступать по камням и вереску. – Нам пора возвращаться в гостиницу. В конце концов, все, что вам обо мне известно, это то, что я могу быть подозреваемым номер один. Сюда, здесь есть тропинка вдоль гребня. Немножко пройдем по ней, потом спустимся.

Я последовала за ним, испытывая смятение оттого, что у меня сильно колотится сердце. Тьма становилась все ощутимее. За нашими спинами светлел запад, а перед нами призрачная луна плыла в потемневшем небе, где, ссутулившись, словно гора Фауста, громадный Блейвен готовился упасть на нас.

И его угрожающий контур загадочно повторила тень, чьи очертания вырисовывались прямо перед нами на тропинке, – какая-то высокая куча, сложенная на вереске словно для того, чтобы специально обозначить вершину холма. Родерик Грант провел меня мимо, даже не взглянув на нее, но я невольно обернулась:

– Что это? Пирамида?

Он бросил небрежный взгляд через плечо:

– Это? Нет. Костер.

Я замерла и вырвала руку из его руки. Он с удивлением повернулся ко мне. Я тут же обратила внимание, как тихо в долине, тихо и пустынно. Огни гостиницы сияли где-то очень далеко.

– Ко… костер? – хрипло произнесла я.

Грант посмотрел на меня.

– Да. А что? – Но тут его голос изменился. – О господи, опять я… Я не думал, не хотел вас напугать. Я дурак… – Шагнув ко мне, он положил руки мне на плечи. – Мисс… Джанет… – Мы оба даже не заметили, что он обратился ко мне просто по имени. – Не бойтесь. Это всего лишь местное празднование коронации. Топливо для костра собирали несколько недель! Ничего страшного! – Он осторожно потряс меня. – И клянусь вам, я не убийца!

– Я и не думала, что вы убийца, – сказала я дрожащим голосом. – Это я дура. Простите.

Родерик Грант опустил руки, и в темноте я увидела его улыбку.

– Тогда пойдем в гостиницу? – предложил он.

И мы двинулись к огням отеля «Камасунари».

Оказалось, что еще не так уж и поздно. В отеле было светло, тепло и безопасно, и еще не все отправились наверх. Сквозь дверь гостиной мне были видны Хартли Корриган и Аластер, принимающие стаканчик на ночь, а поблизости безмятежно читал Роналд Бигл.

И мысль о том, что любой мужчина, с которым я встречалась, может быть виновником преступления, в ту же минуту стала казаться столь отталкивающей, столь эксцентричной, столь фантастичной, что граничила с умопомешательством. С легким оттенком стыда я пожелала Родерику Гранту спокойной ночи и пошла наверх, в свою комнату.

Верхняя площадка лестницы выходила в центр главного верхнего коридора, построенного в виде большой буквы Е, чьи ответвления кончались окнами, выходящими на восток. Моя комната располагалась в дальнем южном углу нижнего ответвления Е. Обнаружив, что ванная поблизости занята, я закуталась в белый бархатный халат и отправилась на поиски другой ванной, которую и обнаружила в дальнем конце главного коридора. Я мылась долго, и к тому времени, как я закончила, весь отель уже погрузился в ночной сон. Я тихо вышла из ванной и пошла по темному коридору.

Неслышно ступая, я пересекала лестничную площадку и вдруг заметила, что на противоположном ее конце кто-то стоит. На фоне плохо различимого окна вырисовывался чей-то силуэт. Я чуть не вздрогнула.

Их было двое. Они меня не видели, и на это была своя причина. Обнявшись, они страстно целовались.

Женщиной была Марша Малинг, я узнала ее светлые волосы еще до того, как запах ее духов достиг моего носа. «Фергус?» – рассеянно подумала я и тут по развороту плеч и по форме головы узнала и мужчину.

Не Фергус. Николас.

Поспешно отвернувшись, я беззвучно двинулась по коридору в свою комнату.

Где-то позади меня, на другом конце коридора, тихо закрылась дверь.

Глава 6

Камасунари (2)

Было без двенадцати два, когда я окончательно решила, что не в состоянии заснуть. Я села и стала на ощупь искать выключатель. Крошечный светящийся циферблат моих дорожных часов неумолимо смотрел на меня с тумбочки. Один час сорок восемь минут. Сердито поглядев на часы, я нажала на выключатель. Ничего не произошло. Тогда я вспомнила, что в отеле своя электрическая станция, которая на ночь отключается. Ах да, в комнате есть свеча… Я протянула руку и тотчас же наткнулась на нее. Чиркнув спичкой, я зажгла свечу.

Бросив еще один сердитый взгляд на часы, я выскользнула из кровати. Меня охватили усталость и уныние, так как я понимала, что перевозбудилась, сильно мечтая о сне, и сон стал невозможным. Хуже того, мне было прекрасно известно, что я нахожусь на грани ослепляющей мигрени, которая так часто изматывала меня последние три-четыре года. Я ощущала ее предвестие: казалось, что перед глазами вибрирует тоненькая электрическая проволочка. Слабая боль грозила перейти в сильную.

Усевшись на край кровати, я сильно потерла лоб, пытаясь укротить боль, пульсирующую в голове. Кружились и толклись видения, которые сговорились не подпускать ко мне сон и болезненно колотили по нервам. Костер в ночи… костер на Блейвене… и джентльмен из гостиницы. Корриган? Родерик? Аластер? Николас?

Меня передернуло от боли, и я поднялась с постели: не стоит и пробовать выходить из этого положения собственными силами, нужно немедленно принять лекарство. Спасительные таблетки лежали в сумке. Я нерешительно стала на ощупь передвигаться по комнате, чьи очертания были искажены гротескными тенями. На туалетном столике сумки не оказалось. Не было ее ни на камине, ни на полу около раковины, ни возле кровати, ни под кроватью, куда я полезла от отчаяния. Сумки вообще не было в комнате.

Я снова села на кровать, пытаясь вспомнить, где я ее оставила. На прогулку с Родериком Грантом я ее не брала. Значит, бросила ее в гостиной. Я вспомнила, что сумка лежала на полу рядом со стулом, а в ней драгоценные таблетки, столь далекие от меня, как если бы я оказалась на плоту посреди Красного моря. Потому что ничто, твердо сказала я себе, морщась от нового приступа боли, ничто не заставит меня выйти из комнаты в эту ночь. Если кто-то и готов совершить классическую глупость и отправиться на ночную прогулку по набитой кровожадными джентльменами гостинице, то это не я.

На этой в высшей степени здравой мысли я залезла в кровать, задула свечу и устроилась поудобнее, приготовившись заснуть.

Через семнадцать минут я села, снова зажгла свечу, вылезла из кровати и схватила халат. За семнадцать минут боли я пришла к еще более здравому решению. Насколько оно было результатом размышления и насколько – отчаяния, теперь можно судить гораздо определеннее, чем тогда. Решение было простым и крайне убедительным. Я пришла к выводу, что Хизер Макри убил Джеймси Фарлейн. А так как Джеймси Фарлейн в гостинице не живет, я могу идти за таблетками в полной безопасности.