Проклятое чудо

Герхард сидел у подножия сцены, в его руках находился очередной бокал с терпким красным вином. Делая маленькие глотки, ангел смотрел на светловолосую девушку, танцующую перед ним. Она была почти голой, лишь легкая ткань скрывала от золотых глаз Герхарда сосредоточение женственности, остальное же было открыто его взору. Дева танцевала в абсолютной тишине, движения её были плавными и медленными, она трогала себя, страстно проводила руками по мягким изгибам своего тела и томно вздыхала. Всё было прекрасно, завораживающе и интимно, лишь взгляд зеленых глаз девушки выдавал её страх перед ангелом и его огромными посеревшими крыльями. Герхард же никак не менялся в лице, его мысли были сейчас совершенно в другом месте, и глаза его видели совершенно иную девушку, с рыжими, практически красными как огонь, волосами и глазами цвета вина в его бокале.

Он ждал новостей о ней.

Беглянка скрылась в Тихом лесу, и о ней не было слышно уже несколько дней. Словно сквозь землю провалилась. Была и вот её не стало.

Танец продолжался, девушка сделала очередной поворот вокруг себя и немного оступилась, на её теле мгновенно выступили мурашки страха, но Герхард не придал оплошности никакого значения, он продолжал пить вино и размышлять. Девушка, поняв, что всё нормально, продолжила плавные движения, она старалась не сводить зазывающего с отблесками страха взгляда с Герхарда, одного из самых знаменитых ангелов их времени. Если он позволит ей работать в своём доме удовольствия, то ей больше не придется прислуживать мерзкому рабовладельцу из соседнего мелкого поселения, но она надеялась на большее, что сам ангел обратит на неё внимание и, возможно, она будет принадлежать только ему.

Девушка понимала, что мечты скорее всего и останутся мечтами, но это единственное, что потусторонние никогда не смогут забрать у невольников.

Около часа назад, когда она входила в это здание под яркой вывеской "Под крылом ангела", она боялась куда меньше, чем сейчас. Далеко не всем рабам выпадает честь служить подобному экземпляру, тем более греть его постель.

Белокурая нимфа продолжала свой танец, а Герхард продолжал пить. Некоторые позволяли себе говорить, что он злоупотребляет напитком, но именно этот вкус напоминал ему о доме, которого он лишился. Мысли о садах навевали на него злость, что так была ему ранее не присуща. Многое из того, что он сейчас испытывает, было сокрыто от него раньше, до приказа… отправиться на землю и спасти людей.

Кто же мог подумать, что он навсегда останется узником проклятой планеты.

По сути, все они прокляты, но Герхард больше остальных. Последний дар от всевышнего был ужасен, и с каждым днём ангел понимает это куда сильнее. Он не знает, какие проклятия носят его белые братья и сестры, об этом не принято говорить. Каждый хранит подобное в мыслях и не смеет поделиться наболевшим. Даже если бы захотели, не смогли бы. Не в духе воинов показывать свою слабость и мусолить её десятилетиями. Каждый ангел бьется с персональным проклятьем день ото дня.

Мысли Герхарда отправляются во времена его существования в саду, и это тут же злит его. Была бы его воля, он бы стер из памяти те времена. Жизнь там была настолько прекрасна, насколько она ужасна здесь.

Вечная жизнь, нет ничего хуже этого.

Белокурая человеческая девушка снова оступается, её ноги, как и всё тело устало от танца, в который она вкладывает всё своё мастерство и изящество.

– Свободна, – тихо произносит Герхард и ставит бокал на столик справа от себя.

Девушка выскочила из зала быстро и практически бесшумно. Она не знала, к добру ли ангел отпустил её, или она чем-то не угодила Герхарду. На глазах девушки выступили слезы, она не хотела возвращаться назад. Только не туда, только не к своему хозяину. Если ангел возьмёт её на работу, то хозяин не позволит себе тронуть танцовщицу, но Герхарда не заботили её мысли и страхи. Ему было всё равно.

Когда-то белые крылья ангела расправились в стороны и правое практически сбило со стола кувшин с вином. Поймав драгоценность, Герхард прикрыл глаза и всего на мгновение позволил себе жалость. Жалость к себе и своему существованию. Отвратительное чувство обожгло его голову кипятком, и он быстро прогнал его.

Тем временем один из служащих ему ангелов, покрытый грязью и потом, пробирался сквозь огромное здание, больше похожее на замок, чем на дом. Он нёс весть своему господину, долгожданную и хорошую. Навстречу ему шла практически нагая светловолосая человеческая девушка, ангел отвел взгляд в сторону, чтобы не смущать её больше необходимого. Ещё три поворота вправо, два каменных лестничных пролета вверх, и он остановился перед резной дверью. Ангел одернул запылившуюся одежду и постучался.

– Входи, – позволяет Герхард и допивает остатки вина.

Дверь открывается и через порог переступает ангел с всё ещё белыми крыльями, кажется, что на земле невозможно не запачкать их в грехах, но Имрам сумел это сделать. Он один из тех, кто всё ещё верит в лучшее. Одним словом – глупец.

– Господин, – поклонившись произносит Имрам. – У меня вести для вас.

Герхарду, (имя которого вовсе не Герхард, все их имена, что ангельские, что демонические не способны быть произнесенными в этом мире, пришлось остаться там, откуда они пришли и заменить на новые) не очень нравится обращение "господин", ведь он господствует лишь над горсткой примкнувших к нему пару сотен лет назад ангелов, да людьми, ни на что не годными.

– Ты нашел её? – спрашивает Герхард.

– Практически, она скрылась за Плачущей стеной. Мне удалось узнать, что девушка попала в Дорт Норт.

Кулак Герхарда обрушивается на стол и тот разлетается, ножки как подкошенные падают в разные стороны, а столешница грохается на пол.

– Идиотка! – восклицает он.

Имрам делает вид, что не слышит гнева в речах повелителя. Он знает, что всё, что делает Герхард, только на благо их вида и мира в целом. Жаль, господин сам не может покинуть город и отправиться за девой. Таково его проклятие. Он привязан к городу невидимыми цепями, так всевышний наказал его. Имрам не знает этого наверняка, но догадывается. Ведь с самого начала "мира", с момента жертвенности Великих Ангела и Демона Герхард не покидал этого города. Пласо, стало его тюрьмой.

Больше часа Имрам стоит у двери и наблюдает, как Герхард расхаживает по залу и что-то бормочет себе под нос. Он словно спорит сам с собой и, кажется, не понимает, что спор ему выиграть не удастся. Потом Герхард останавливается и не оборачиваясь обращается к Имраму.

– Сколько у нас демонов?

– Трое.

– Приведи мне… Кристофера. В кандалах и цепях. Я буду в тронном зале.

Имрам, кажется, перестает дышать. Он был бы рад привести любого другого демона, но только не этого. Имрам и Герхард оба знают, кем был Кристофер ранее. Но что более опасно, так это то, кем Кристофер может стать в будущем.

– Вы уверены? – осторожно начинает Имрам. – Он ведь…

– Уверен! Веди.

Имрам выходит из зала и не видя дороги направляется вон из замка, он не слышит стонов из соседних комнат, не обращает внимания на мужчин, выходящих из-за дверей и застегивающих ширинки. Он идет туда, где уже долгие десятилетия в заточении сидит один из убийц его народа. Был бы Имрам из первого легиона, он бы мог ослушаться Герхарда, но тот спас его жизнь ещё много сотен лет назад, и теперь Имрам принадлежит господину и будет поклоняться до конца своих дней, а с учетом того, что нет оружия, которое сможет убить его, Имрам будет прислуживать Герхарду вечно. Эта мысль заставляет белокрылого ангела оступиться, но он упорно продолжает путь, спрятав крылья от посторонних глаз. Оказавшись на улице, делает пару шагов, снова позволяет белоснежным крыльям появиться за спиной и взмывает в небо, ему нужно оказаться на самом краю владений Герхарда, там, где нет жизни, а только лишь одинокая скала с выбитой дверью и охраной в десять когда-то доблестных воинов света. Имраму стыдно за них сейчас, из всей доблести, что у них осталась – это доспехи, и то они их больше не носят. Небесная сталь стала одной из двух имеющихся денежных единиц.

Имрам приземляется у скалы и немного проходит вперед, десять ангелов-стражей делают вид, что не замечают Имрама и продолжают шумно что-то обсуждать и смеяться.

Раньше они такими не были.

Позорище всего их вида.

– Открывайте, – говорит Имрам, и трое ангелов расправляют крылья собирая силу, которая им пригодится, чтобы исполнить приказ.

Огромная каменная дверь открывается под напором ангельской силы. Стражи с интересом смотрят на Имрама, который не решается войти. Предварительно он берет копье у стражника, другой протягивает ему зажжённый факел, и собравшись с мыслями, Имрам переступает невидимую черту, которую сам нарисовал в голове.

Имрам входит внутрь и морщится от вони, что царит и главенствует в этом месте. Бахмут – так Герхард назвал тюрьму для пойманных ими демонов – открывался в последний раз около восьмидесяти лет назад. Еду и воду, которая нужна для поддержания сознания в теле демонов, им скидывают с вершины скалы в вырубленном проходе, который размером не более ведра.

Держа в руках факел, Имрам идет по влажному камню, углубляется всё дальше и дальше и останавливается у самого последнего узника, точнее, у самого первого и отвратительного. Прикованный цепями, слитыми из брони ангелов, на каменном полу сидит демон, который величает себя Кристофером. Даже в выборе имени он издевается над всевышним. Его одежда уже давно превратилась в труху, и прикрывает наготу сейчас только многолетняя грязь.

Имрам убирает свои крылья, чтобы они не испачкались.

– Вставай! – приказывает Имрам.

Демон медленно поднимает голову, серебряные глаза сверкают на грязном лице, а губы искривляются в улыбке. Имраму не понять эту улыбку, да ему и в голову не придет разбираться в мыслях этого отродья.

– Намечается прогулка? – хрипло спрашивает демон. Он так давно не произносил слов, что по горлу проходятся спазмы боли.

Имрам не намерен вести с Кристофером диалог. Этого только не хватало.

– Вставай!

– Ты других слов не знаешь?

– Поднимайся, я тебе говорю!

– Ну вот, знаешь ведь.

Демон встаёт и разминает шею, вокруг которой перекинута цепь, она причиняет боль Кристоферу, но по его лицу этого и не скажешь. Небесная сталь приносит боль демонам и убавляет их силу, делая слабее человека. Но даже эта сталь не сравнится с уроном, который способна нанести та, что спрятана от мира в разломе. Священная исписанная магическими рунами, она может погубить даже самого сильного потустороннего.