Кровавое наследство

– Какой-то безумец, – сказал он холодно, – желает вручить вам значительный вклад – он вбил себе в голову передать его не иначе, как в ваши собственные руки. Я думаю, что вы не откажетесь принять его?

– Конечно, – отвечал надменно банкир. – И вы теперь же можете пригласить его ко мне.

Только когда Даниельсон вышел из комнаты, Гудвин посмотрел на лежащую перед ним карточку. «Гарлей Вестфорд, – прошептал он, – вверяет мне деньги, мне, своему смертельному врагу, и еще в такую минуту!..» Банкир смял карточку и старался превозмочь свое волнение. Лицо его приняло привычное холодное и спокойное выражение, и он встретил Вестфорда приветливой улыбкой.

Моряк очень спокойно вручил ему портфель.

– В этом портфеле, мистер Гудвин, плоды моих двадцатилетних трудов, а в этом запечатанном пакете – акты на мои земельные владения в Гампшире, где живут моя ясена и дети. С вашего обязательного согласия я вручаю вам под сохранение и этот пакет.

Гудвин в то же время пересчитал бумаги.

– Извините, – сказал капитан, – вы, вероятно, не откажетесь выдать мне расписку в получении денег?

– Принесите мне бланк, Даниельсон, – обратился банкир к приказчику.

Банкир выдал капитану квитанцию в получении и актов, и денег; засвидетельствовал ее своей подписью за скрепой Даниельсона, и Вестфорд положил ее в карман своего легкого верхнего платья.

Уже несколько дней как погрузка корабля была окончена и все готово к выходу в море.

Когда капитан Вестфорд подъехал к кораблю, на палубе прохаживался молодой человек с открытым и приятным лицом. Это был Жильбер Торплей, старший лейтенант на «Лили Кин», пользовавшийся самым искренним расположением Вестфорда. Он ездил вместе с капитаном в Вестфорд-хауз и во время трехдневного своего пребывания в этом маленьком раю влюбился без памяти в Виолетту Вестфорд. Очень понятно, что он затаил это чувство глубоко в душе: дочь капитана стояла, по его мнению, недосягаемо высоко над ним.

Капитан дружески пожал ему руку.

– Я аккуратен, как видите, – сказал он. – На этот раз я расстаюсь с родиной без горечи, потому что мне удалось обеспечить будущность всего моего семейства: это утешительное сознание! Я вручил весь мой капитал банкирской конторе и увожу с собой квитанцию Руперта Гудвина.

При имени Гудвина ужас отразился на лице Жильбера.

– Руперт Гудвин! – воскликнул он. – Я, верно, не расслышал? Неужели вы вручили свои деньги банкирскому дому Гудвина и Сельби?

– А почему же нет? – спросил капитан.

– Потому что прошел слух, что он скоро будет стоять перед конкурсом.

Гарлей Вестфорд пошатнулся и, чтобы не упасть, оперся о перила.

– Грабитель, мошенник! – воскликнул капитан. – Он знал, что эти деньги – все достояние моей жены и моих детей, и принял их от меня с улыбкой!

– Но вы еще не опоздали, – сказал Жильбер Торплей. – Банк закрывается в четыре часа, а теперь только три. Вы еще успеете истребовать обратно ваши деньги.

– Разумеется, – сказал Гарлей с глухим проклятием, – я потребую от него эти деньги и, в крайнем случае, вырву их вместе с его жизнью! Жена моя и дети не должны быть ограблены!

– Но вам же нельзя терять времени, капитан!

– Знаю-знаю, Жильбер, – он приложил руку ко лбу. – Эта новость поразила меня. Но, что бы ни случилось, «Лили Кин» должна на рассвете поднять паруса; если я успею вернуться к этому времени, тем лучше; если же нет, корабль все-таки должен выйти в море, а вы примите команду над ним.

– Я буду повиноваться вам, капитан, и просить Бога, чтобы он ускорил ваше возвращение.

– Все это, конечно, в Его святой воле, – отвечал Вестфорд. Он вручил молодому человеку некоторые нужные бумаги и, дав ему несколько кратких наставлений, пожал ему руку и спустился в лодку, чтобы отправиться на берег. Там он взял первый попавшийся кабриолет и приказал кучеру торопиться на Ломбард-стрит.

Банк закрылся в минуту приезда Гарлея Вестфорда, а мистер Гудвин уже ехал в свой загородный дом – так сказали приказчики, заметив при этом, что на нынешний день все дела по банку окончены.

– Ну так я поеду в его загородный дом, – сказал капитан. – Где он находится?

– В Вильмингдонгалле по северной дороге, невдалеке от Гертфорда.

– А как туда добраться?

– Вы можете ехать по Гертфордской железной дороге, а потом взять карету до Вильмингдонгалля.

– Хорошо, – Вестфорд сел в кабриолет и приказал спешить на станцию северной дороги.

«Ни я, ни Руперт Гудвин не будем спокойны, пока эти деньги не вернутся к законным владельцам!» – воскликнул капитан и поднял руку, как будто призывал Небо в свидетели этой клятвы. Он не предвидел, каким ужасным образом будет исполнена эта самая клятва; он не знал, какие несчастья, какие преступления вызывает демон, который должен быть рабом человека и которого человек сделал своим повелителем, – демон, который называется золотом.

3

Вечером того же дня Руперт Гудвин сидел в великолепной столовой древнего и щеголеватого дома, известного под названием Вильмингдонгалль. Эта вилла была не новым строением, воздвигнутым богачом спекулянтом, а благородным остатком прошлого, одним из тех величественных зданий, окруженных вековыми деревьями, которые в настоящее время причисляются к редкостям. Этот четырехугольный замок мог свободно вместить в себя целый полк. Один из его четырех флигелей был давно необитаем, и отсыревшие обои висели клоками на его стенах. Немногие из прислуги банкира решились бы войти в эту часть замка из-за слуха, что здесь водятся привидения, но мистер Гудвин посещал его нередко, так как в погребах его хранились сокровища, которые вверялись его попечению. Немногие спускались в эти подвалы, но все говорили, что они тянулись на всем пространстве, занимаемом флигелем и даже отчасти самим домом. Уверяли еще, что в военное время эти подвалы служили темницами.

В окрестностях Вильмингдонгалля мистера Гудвина считали обладателем баснословных богатств. Роскошь и изящество окружали банкира со всех сторон, но, несмотря на все это, на прекрасном лице Руперта Гудвина выражалось чувство сильного неудовольствия.

Он был не один. За столом с ним сидел его главный приказчик Яков Даниельсон – отталкивающая личность. Обстоятельства вынудили Руперта Гудвина стоять с ним на дружеской ноге. Якову была известна тайна этих знаменательных двадцати тысяч, из-за которых проходили в уме Гудвина такие мрачные мысли. Эта сумма могла поддержать некоторое время его поколебавшийся кредит. Все затруднение состояло только в том, что останется делать, когда капитан, возвратясь из Китая, потребует вернуть и деньги. Гудвин ненавидел непримиримой ненавистью Гарлея Вестфорда, хотя до этого не видал его ни разу в жизни. Эта ненависть зародилась в прошлых тайнах, в которых Клара Вестфорд играла важную роль.

При таком положении дел Гудвин твердо решился присвоить себе достояние капитана. Его ждало несомненное банкротство: в последнее время из-за безрассудных спекуляций он понес огромные потери. Он задумал оставить навсегда Европу, прихватив с собой вверенные ему двадцать тысяч.

В пору первой молодости Гудвин долго жил в Южной Америке, где до сих пор оставался родственник его матери, очень богатый и именитый купец. Гудвин был убежден, что это переселение избавит его от всяких преследований, и эти двадцать тысяч помогут ему составить состояние, равное тому, которое он терял в настоящее время.

«Юлия, – думал он, – поедет со мной, а Густав может оставаться и в Англии и отыскать себе какое-нибудь дело. Между нами не было никогда искренней привязанности, и мне надоело слышать его вечные порицания всем моим предприятиям».

– Да, Яков, – заговорил опять банкир, возвращаясь к прерванному разговору со своим приказчиком, – эти двадцать тысяч помогут нам отвратить беду. Если первые требования будут исполнены без всяких отлагательств, мы возвратим себе доверие и покончим со всеми слухами.

– Это очень возможно, – отвечал приказчик, но так сухо и холодно, что оскорбил банкира. – Но что мы станем делать, когда капитан возвратится домой и потребует у нас свои деньги обратно?

– Наше положение может поправиться за это время, – возразил банкир.

– Может, конечно, но как мы приступим к этому исправлению?

– Но ведь некоторые из наших спекуляций должны же удасться, – заметил банкир, делая страшное усилие, чтобы выдержать проницательный взгляд серых глаз Якова.

– Вы действительно так думаете, мистер Гудвин? – спросил приказчик, делая странное ударение на этих словах.

– Совершенно уверен. В этих деньгах открывается источник другого состояния.

Гудвин впал в глубокое раздумье, из которого его внезапно вернул голос, как-то странно прозвучавший в его ушах.

– Мистер Руперт Гудвин, – говорил этот голос, – я пришел к вам, чтобы получить обратно двадцать тысяч фунтов, которые имел честь вручить вам сегодня.

Раскаленное железо не могло бы произвести в сердце Гудвина того страшного ощущения, которое произвели эти простые слова. Они совершенно его уничтожили. Однако он скоро оправился настолько, чтобы отвечать с поддельной твердостью.

– Многоуважаемый капитан Вестфорд, меня испугало ваше неожиданное появление, несмотря на то, что я не страдаю слабостью нервов. Но мне часто твердили, что в моем замке водятся привидения, и вы в сумерках показались мне выходцем из другого мира. Прошу вас садиться и отведать этого бургундского, за доброкачественность которого я ручаюсь своим честным словом. Будьте так обязательны, Даниельсон, позвоните. Я тотчас прикажу подать сюда огня.