Джуга. Книга I

– Это уже не имеет значения. Яков уже не будет моим, но я останусь верной ему и еще вот ему, – и она указала на свой живот.

– Почему ты думаешь, что Якова тебе не отдадут?

– Потому что я – внучка Троцкого.

– Боже мой! – воскликнула Соня и опять прикрыла рот рукой. Что ты говоришь?!

– Это сущая правда, Соня. Я внучка Льва Давидовича, – гордо сказала Елена.

– Дед находился в ссылке, когда умерла моя мать. Затем арестовали моего отца, потом бабушку, а меня поместили в детдом.

– И ты все это так хорошо помнишь?

– Я прекрасно помню все до мелочей, любые подробности. Потом одна воспитательница и ее муж похитили меня из детдома. Сперва я жила в Николаеве, затем меня перевезли в Москву, в семью Приходько.

Оторопевшая Соня была в ужасе. Она не могла проронить ни слова.

– Яков знал об этом?

– Нет. И я тоже ничего не знала о нем.

– Бедная девочка, моя маленькая мученица.

Теперь заплакала Соня, и настал черед Елены ее успокаивать.

– Не надо, не плачь. Ребенку это вредно. Ты же говорила, что на ребенка влияет не только настроение матери, но и настроение окружающих людей. У меня одна просьба к тебе, Соня, – спокойно и деловито обратилась к ней Елена.

– Слушаю тебя, моя девочка. – Соня со слезами на глазах посмотрела на Леночку.

– Не говорите дяде Евгению об этом. Это опасно для вас обоих. После родов я буду думать о том, куда мне податься. А сейчас будет лучше, если об этом никто не узнает.

Это были слова умного, опытного, уверенного в своих силах человека. В голосе чувствовалась твердость и несгибаемый характер.

Соня кивнула, затем спохватилась:

– Елена, я тебя и твоего ребенка никуда не отпущу. Вы будете жить у нас. Ты будешь учиться, потом пойдешь работать. Лучшего города, лучшего народа ты нигде не найдешь. Я тебя никому не отдам, никому, слышишь? И потом, откуда ты знаешь, как поступит Яков или его отец, когда они все узнают? Не думаю, что они откажутся от ребенка. Не хорони никого заранее.

Елена слушала ее молча. Она хоть и пыталась ухватить нить надежды и следовать ей, но внутренне уже была готова ко всему.

Она подошла к Соне и тихо сказала:

– Мы благодарны тебе, тетя Соня, и никогда этого не забудем.

И она крепко обняла плачущую Соню.

* * * * *

16 мая в роддоме на улице Камо Елена родила сына.

Роды принимала Соня. Родился черноволосый мальчик весом в три с половиной килограмма и ростом пятьдесят сантиметров. Появившись на свет, он долго не хотел плакать, упрямился. Но заплакать его заставили, и плакал он больше от обиды, чем от радости, что явился на свет Божий.

Родился человек, в жилах которого текла кровь двух заклятых врагов, изменивших ход истории всего человечества и перевернувших судьбы миллионов людей. Многих отправили на тот свет, и еще многих ждала подобная участь.

В палату, где лежала Елена, вошла главная акушерка. Елена покормила ребенка и положила его рядом с собой.

– Леночка, как он кушал?

– На «отлично», он у меня молодец.

– Очень хорошо. Лена, мы должны заполнить метрику этого молодца. Что ты решила, как назовешь? Мы должны записать и фамилию отца.

Елена молчала. Она задумалась. Сердце ей говорило одно, а разум диктовал совсем другое. В ее голове мысли боролись друг с другом. Сейчас решалось, какой судьбой она наделит своего ребенка, какую удачу принесет данное матерью имя, в какую сторону отклонится чаша весов его судьбы, уготовит ему жизнь тихое существование или вечную борьбу на передовой.

– Леночка, если ты еще не придумала, я зайду попозже.

– Нет, уже придумала.

Елена взглянула на ребенка. Он спал глубоким сном, сытый и довольный. – Борис.

– Борис?! Хорошее имя. Мне записать?

– Да, запишите, тетя Надя.

– А фамилия?

– Фамилия? – призадумалась Елена. – Фамилия будет Бронштейн.

– Как? – спросила акушерка.

– Бронштейн! Брон–ште-йн, – по слогам произнесла Елена. – Борис Яковлевич Бронштейн.

– Борис Яковлевич Бронштейн, – записала акушерка аккуратным почерком и только затем удивленно взглянула на Елену и тихо вышла, не задавая никаких вопросов.

Елена задумалась: «Что я натворила? Даже возможности не оставила моему сыну для безмятежной жизни. Мало тебе того, что сама вынесла? Что это было, протест или готовность отстоять свое? Назло кому? Назло Якову или его отцу? – Лена вновь взглянула на ребенка, и ей показалось, что Борис улыбался, словно был доволен присвоенным ему именем и фамилией. Затем она успокоила себя:

– Не у всех же одинаковая судьба. Каждый рождается со своей судьбой». Она закрыла глаза и попыталась уснуть.

Из дремы она вышла сразу, как только послышался звук открывшейся двери. В палату вбежала взволнованная Соня.

– Что ты натворила, Елена?

Елена улыбнулась.

– А что я натворила? – вернула она вопрос Соне.

– Почему ты губишь себя? И ребенка?

– У каждого человека своя судьба, – спокойно ответила Елена. – Если он силен и ему суждено остаться в живых, он выживет везде и всюду. Я просто дала ему то, что ему принадлежит. И еще отдам. Отдам все, что смогу.