Сталин и конструктора

Причина негодования конструктора быстро выяснилась. Конструктора рассчитывали клапаны для двигателей с заполнением солями натрия. Штука крайне эффективная – при высоких температурах натрий кипит и очень здорово отводит лишнее тепло. За счет этого движок живёт дольше.

Кому повезло в детстве жить рядом с военным аэродромом очень хорошо эти клапана помнит. Такие трубки, заполненные натрием. Отлично взрывались в воде, например, в туалете. Главное, чтобы не поймали!

Так вот это всё было на бумаге. А когда двигатель пошёл в серию оказалось, что натрий металл дефицитный. И чиновники из наркомата нужные количества натрия просто не отпустили. Выкручивайтесь как хотите, а план по двигателям дайте!

Микулин бросал на стол негодные клапана и чуть ли не кричал – Погубите нам всю боевую авиацию! Без натриевых клапанов движки погорят!

Реакция военных и чиновников наркомата была достаточно враждебной. Конструктора тут же поставили на место – война идёт, где мы Вам возьмём дефицитный металл? Надо в государственном масштабе думать, а не только про Ваши моторы.

Сталин сначала тоже конструктора пожурил. Все люди серьёзные, зачем железками бросаться? Вот говорят же товарищи, нужных объёмов натрия нет. Работайте с тем, что доступно.

Тут конструктор и выдал так, что многие слегка обомлели и взбледнули с лица. Так мол и так, товарищ Сталин, дело Ваше – политика. А вот в двигателях для самолётов, извините, придётся на мнение конструкторов положиться.

По версии либералов после такого публичного унижения вождя Микулина сразу должны были на Лубянку тянуть. А вот Сталин такие поступки ценил – если человек действительно профессионал в своём деле и не боится свою позицию отстаивать – значит уверен в своей правоте. Неплохо бы и прислушаться.

Товарищам из наркомата Сталин сказал знаменитую фразу. Что экономия – дело хорошее, но тут речь о жизни наших лётчиков идёт. Потому скажет Микулин золотые клапана, будете золотые делать, скажет алмазные – будьте добры подать алмазные. Так что, как хотите, ищите натрий сверх плана.

И ещё одна показательная история. В этот раз уже рассказанная Чуеву самим конструктором. Микулин в силу характера и убеждённости раздражал многих. На очередном жарком совещании в Ставке при ссылке на Микулина кто-то из генералов отмахнулся – да что он понимает Ваш Микулин, прохвост он известный!

Мелочь казалось бы, ну сказано в пылу обсуждения и сказано. Но Сталин порочить конструктора не дал:

– Прохвост Микулин, говорите? Я, товарищи, такого прохвоста не знаю. Конструктора Микулина знаю, на его двигателе Чкалов до американских штатов долетел. На его двигателе наши лётчики на фронте воюют. И хорошо воюют. Такого знаю. А прохвоста не знаю, нам бы таких прохвостов да побольше!

Знают ли нынешние начальники современных "прохвостов" конструкторов? Готовы ли им алмазные клапана ради дела поставлять? Вопросы риторические.

Сталин кормил Ильюшина гречкой

Сталин неделю продержал конструктора Ильюшина на гречке у себя на даче. В итоге появился лучший штурмовик Великой Отечественной Ил-2. Рассказывал об этом сам авиаконструтор.

История создания Ил-2 известна хорошо. Во многом машина появилась благодаря упрямству конструктора. Перед Войной руководство военной авиации попросту не понимало зачем нужен такой самолёт.

Действительно, если смотреть без опыта Великой Отечественной, то штурмовик это – машина ни туда, ни сюда. Это плохой бомбардировщик и плохой истребитель. У него не было таких дальностей, как у классических бомберов и не было скоростей и манёвренности как у истребителей.

Ильюшин едва ли не единственный разглядел блестящие боевые перспективы универсальной машины. По сути, это воздушный аналог Т-34. Основная рабочая лошадка Войны.

Фашисты не зря прозвали этот штурмовик в честь средневековой чумы, которая никого не щадит. Наша машина звалась "шварцентодд", чёрная смерть!

Но в 1939 году Ильюшин бегал по кабинетам наркоматов со своей опытной моделью бронированного штурмовика и не находил понимания абсолютно. Более того, когда всё-таки удалось пробить ограниченную серию для машины, военные потребовали самолёт форменным образом изуродовать.

Ильюшин задумывал машину как самостоятельную боевую единицу. В то время, как к примеру, классический бомбардировщик должен сопровождаться истребителями прикрытия. Поэтому штурмовик получил место стрелка и отдельный пулемёт для обороны.

Военные же настаивали, что машину следует облегчить, да и лишний пулемёт ей не нужен. Поэтому вместо двухместной машины документы подписали только на урезанный одноместный вариант.

Больше года конструктор ходил по инстанциям, отстаивая правильность двухместной компоновки. В какой-то момент плюнул и записался на приём к Сталину. Но даже вождь в тот момент стал на сторону военных.

После очередного звонка конструктора вождю, тот даже слегка вспылил. Мол, хватит толочь воду в ступе, товарищ Ильюшин, решение по одноместному варианту принято, работайте!

А тут и следующая беда. В наркомате решили объединить КБ с заводами. Ильюшину предложили с сотрудниками переехать из Москвы на воронежский авиазавод. Заодно и авторский надзор за своей продукцией. Штурмовики начали собирать именно там в начале сорок первого.

Ильюшин возмутился! Такое решение означало разрушить налаженную работу КБ. Многие из сотрудников захотели бы остаться в Москве с семьями. Переезжать никто не хотел. Тем более, время ещё было мирное, да и конструктора большей частью были людьми сугубо гражданскими. Приказ не отдашь.

Ильюшин, не найдя понимания в наркомате, пишет подробную записку Сталину о вредности такого решения. Требует оставить КБ на месте, либо, если уж завод так боится не справиться с выпуском новой техники, конструктор готов сам на полгодика переехать на завод и лично запускать машину в серию.

Кстати, на завод конструктору и так мотаться приходилось постоянно. Именно в одну из таких поездок Ильюшину пришлось лично пилотировать ночью в грозу самолёт. Тогда конструктор на машине разбился под Воронежем и на всю жизнь сохранил высоко поднятую из-за швов левую бровь.

Ильюшин пишет Сталину достаточно резко. Что создать талантливую команду конструкторов гораздо сложнее, чем построить самый лучший истребитель или штурмовик.

Конструктор очень хорошо понимал, что за отказ подчиниться прямому приказу наркомата о переезде КБ по головке его не погладят. По воспоминаниям Ильюшина, он приготовился к худшему, собрал тёплые вещи и сухой паёк.

Буквально на следующий день после письма Сталину к дому Ильюшина подъехала машина НКВД. Конструктору приказали собрать вещи. Правда, привезли не на Лубянку, а на ближнюю дачу Сталина.

Сталин мог бы приказать непокорному конструктору выполнять решение наркомата. А то и чего похуже. Но вместо этого вождь с хитрой усмешкой предложил Ильюшину недельку пожить с ним на даче.

– Воздухом подышите, товарищ Ильюшин, поработаете спокойно. Никто дёргать Вас из военных не будет.

Решение вождя крайне любопытное. Сталин отлично видел, что талантливый конструктор почему-то встал в позу. Что договориться с военными не может. Ломать об колено творческого человека нельзя. Нужно понять что происходит и кто прав в ситуации.

Вот так конструктор неделю прожил со Сталиным на даче. По вечерам вождь подробно расспрашивал конструктора о состоянии КБ, о новых проектах, о его взглядах на перспективные боевые машины.

Сам быт вождя, как описывает его Ильюшин, крайне скромный. Поражало обилие книг, все стены в полках с книгами. Сталин читал по ночам до полутысячи страниц, читал вдумчиво, с карандашом.

Пища тоже самая простая – щи из капусты и гречка. Из вещей ничего лишнего. Всё самое необходимое, едва ли не солдатский быт.

Ильюшин пишет, что за неделю такой работы под присмотром вождя сильно вымотался. Угнаться за скоростью мысли и работоспособностью Сталина было очень тяжело.

Через неделю Сталин пригласил конструктора на совещание в Кремле по развитию авиационной промышленности. Когда основные доклады были закончены, вождь развернул документы и сказал:

– А теперь товарищи, послушайте, что думаем по вопросу мы. Мы с товарищем Ильюшиным.

Так было принято решение сохранить КБ в Москве, а перспективный бронированный штурмовик пустить в серию. Правда, всё-таки в одноместном варианте, как и просили военные.

Но и на этом история не кончилась. Во время Войны с фронта пошли отзывы о блестящей машине Ильюшина. Ей бы ещё стрелка с пулемётом!

Когда стало ясно, что машину нужно переделывать, Сталин лично позвонил конструктору и признал его правоту. Двухместной машине быть!

Вот так, а нам рассказывают, что победили вопреки и о самодуре Сталине. Который в промышленности не разбирался и вообще по глобусу воевал.

Оказывается, в не до конца ясной ситуации, вождь готов был потратить неделю лично с конструктором, чтобы досконально погрузиться в вопрос. И уже принять верное решение для страны.