Ведьма в академии магов
Через ученика мастер Лит и обучал меня азам магии. Ронс показывал простое плетение, а я тренировалась его воспроизводить и наполнять маной. Как ни странно, лучше всего выходили заклинания огненных структур. Мне бы учебник какой или наставника – дело пошло бы гораздо быстрее. А так приходилось довольствоваться умениями Ронса, слабенького по силе мага. За два года ученичества тот едва научился видеть тэры и заполнял один накопитель в неделю. Ага, через полгода тренировок у меня на это уходило несколько часов. Но я не торопилась раскрывать способности даже мастеру Литу. Все же кое о чем Ронс проболтался: маги терпеть не могли удачливых конкурентов. Это первый аргумент в пользу сокрытия источника. А второй – это привлечение сильных магов на императорскую службу.
В том, чтобы обрести стабильность и уважение, – а маги в империи составляли особую касту, – нет ничего плохого, кроме обязательства по военной службе. Случись конфликт какой-нибудь или бунт, имперцы привлекали ближайших магов как боевые единицы. А не выполнить прямой приказ императора нельзя. Прикажет спалить деревню вместе с жителями, и сделаешь. Иначе присоединишься к несчастным. В общем, не хотелось мне официальной службы, не нравились маги, которые относились к людям, как к рабам. За примерами далеко ходить не надо. Я бы не стала хозяйкой нового тела, если бы не те самые маги, что убили девушку. От школы-приюта камня на камне не осталось – так наследник злость выместил. Вступивших в пору взросления девушек забрал в столицу, а тех, кому не исполнилось десяти, переправили в храм Бахура. Ведьм-наставниц определили в бордели для избранных – Фиране чудом удалось избежать печальной участи, – а мать-настоятельницу Гарону и еще двух ведьм, оказавших сопротивление, казнили.
Но не все маги страдали манией величия. Встречались и такие, что сохраняли человечность, помогали людям. Мастер Лит как раз из числа последних. Сам он родом из этих земель, и когда окончил академию, вернулся, чтобы стать опорой семье. К ведьмам относился с пониманием – у самого жена из элиек, дети общие. Да и жил скромно, не привлекая внимания властей. Уродился маг со слабым даром – едва осилил лекарский курс. Однако учебы не забросил, по сей день познавал что-либо новое и совершенствовался. Благо практики в здешних местах хоть отбавляй – единственный маг-лекарь на округу. Ну а то, что благодаря любящей супруге Лит достиг ранга магистра, – измеряется внутренним резервом и способностью выполнять сложные заклинания – держал в тайне. Для деревенских как был мастером, так им и оставался.
Через полгода уговоров мастер Лита сдался и выделил мне старый потрепанный учебник. Очевидно, по нему взрослело не одно поколение магов. Чужой язык я сразу начала понимать, а вот читать научилась – сказались ежедневные занятия с Фираной. Она больше Игмара гоняла, вбивая в непослушную головушку знания, но, заметив, как жадно я впитываю информацию, разрешила присоединиться. В основном она направляла меня в ведении хозяйства, готовке и знахарстве. Я давно подметила, что Фирана прочила меня в жены старшему сыну, оттого и обучала тому, что должна уметь опытная хозяйка. Кто ж против? Нейдан мне понравился с первой встречи – видный мужчина. По местным меркам, глава семейства, добытчик и защитник. По возрасту он оказался старше той меня, из прошлой жизни, всего на два года – двадцать шесть недавно исполнилось. С Золаной разница в восемь лет. Хотя в этом мире девочек отдавали замуж в тринадцать-четырнадцать. Когда раса на грани вымирания, кто же будет ждать окончательного взросления? Ну, да Бахур с ними, главное, Нейдан согласился подождать, пока в чувствах своих не определюсь. Дальше поцелуев еще не заходило. Надо сказать, что и такой малости хватало, чтобы терять голову от каждого прикосновения. Я и бегала от парня, чтобы не поддаваться соблазну.
С Леланой мы стали близкими подругами, почти сестрами. Наивный и добрый человечек, ангельская улыбка которой пробирала до самого сердца. Доверчивая, как ребенок, хвостиком ходила за мной, проявляя искренний восторг от обыденных вещей, выполняла несложные поручения с усердием и любила, когда ее хвалили. Лелана напоминала трех-четырехлетнего малыша, который только познает мир. А вот телом – развитая девушка с внешностью королевы. Не разговаривала совсем – мычала что-то нечленораздельное, улыбалась или плакала. Подвижная мимика точно передавала эмоции, что переживала элийка. Иногда мерещилось, что в глубине изумрудно-зеленых глаз мелькают искры разума, что Лелана все понимает, только не может ответить. Рядом с младшим братом или со мной девушка преображалась. Трудно объяснить, но в ней преобладала естественность, живой интерес и искренние чувства. Однако с появлением Фираны или Нейдана Лелана резко «глупела», улыбалась и перебирала бусины – подарок не отпускала из рук ни на минуту.
Казалось бы, с чего это девушке опасаться брата, который души в ней не чаял? Ладно, Фирана – седьмая вода на киселе. Тем не менее Нейдана Лелана боялась. Возможно, и за мной ходила по пятам, лишь бы не оставаться с ним наедине. Это не сразу поняла – со временем, когда изучила подругу и научилась чувствовать ее эмоции. То, как она вздрагивала, плюхалась на пол и начинала улыбаться, никак не вязалось с тем, что минуту назад перебирала ягоды или натирала до блеска посуду. Несложные поручения, с которыми справился бы ребенок, девушка выполняла без нареканий. Несколько раз задавала Лелане каверзные вопросы, но та умело хлопала глазками и растягивала губы в привычной улыбке.
В том, что сестренка Нейдана действительно немая, убедилась еще в самом начале. Один из походов за ягодами в лес закончился неудачно. Девушка угодила в старую волчью яму, упала на колья, которые прошили ее бедра и руку насквозь. Хорошо, далеко разойтись не успели, и подруга находилась в поле зрения. Едва она исчезла, я позвала Игмара, и вдвоем мы уже нашли пропажу. Страшное это зрелище – проткнутый насквозь человек. Но жуть нагоняло не это, а безмолвный крик, захлебывающийся в жалобном мычании, и ужас, застывший на лице. Если бы не нашли бедняжку сразу, так бы и умирала тут одна, медленно истекая кровью. Самим нам вытащить девушку было не под силу. Убедились в этом, когда осторожно спустились в ловушку. Лелана вцепилась в меня мертвой хваткой – клещами не оторвать. Я и осталась с раненой подругой, пока Игмар бегал за помощью. Не знаю, как это получилось, но час в волчьей яме сблизил нас и связал крепче кровных уз. Я тогда много чего наговорила Лелане, всеми силами стараясь отвлечь и не дать уснуть. Среди прочего поклялась, что не брошу, буду заботиться, защищать. Больше скажу, тогда Лелана услышала каждое слово – в широко распахнутых зеленых глазах светился ум, понимание. Был ли тот момент просветления временным и повторится ли снова, сложно сказать. С появлением Нейдана Лелана вернулась к прежнему состоянию. Но я надеялась на лучшее и наедине общалась как с обычным человеком.
– Не знаю, почему ты так ведешь себя, – высказала подруге при первом удобном случае. – Не знаю, почему хочешь, чтобы родные считали тебя сумасшедшей. Но не выдам тебя. Веришь?
Тогда Лелана кивнула в ответ, что окончательно подтвердило мои предположения, а потом расплакалась. Не от боли, нет – ее девушка мужественно терпела. В плаче чувствовалось облегчение, будто сбросила тяжкую ношу, и робкая надежда, что не останется в одиночестве.
Восстанавливалась Лелана больше месяца. За эти дни я ни на шаг не отходила от постели больной. Даже спала рядышком, чтобы она не вставала среди ночи и не бежала искать меня. Умей я тогда управляться с магией, облегчила бы жизнь подруге. Но я только-только научилась сливать ману в накопители так, чтобы не разрушить их при этом, и могла ненароком навредить. А мастер Лит появился в тот же день. Вытащил колья – Лелану переносили вместе с ними, остановил кровотечение и почистил раны, чтобы не случилось заражения. Выхаживать до победного, как это было со мной, не стал. Лекарь дал указания по уходу, оставил заживляющую мазь и уехал. Мази той хватило на два дня, после пришлось готовить ее самим по оставленному магом рецепту. Чем-то подобным лечили и меня, поэтому я приняла активное участие в изготовлении целебного состава. Только за необходимыми ингредиентами Игмар бегал. Хорошо, лес вокруг, и травы из рецепта разыскать не проблема. Ведьмам, то есть Золане, Фиране и Лелане, подобную мазь изготовить – раз плюнуть. Да только выходило, что я ничего не помнила об умениях Золаны, а Лелана подавно не могла помочь, так что основная часть – самая важная, я бы сказала, ложилась на плечи Фираны. Именно она в самом конце «активировала» магическую составляющую, которая и заставляла несложную по составу мазь приобретать чудодейственные свойства.
Я сожалела, что вместе с телом Золаны не достались ее умения. Со слов Фираны, более способной и талантливой ученицы она не знала. Понимаю, что хочу многого – мне и так подарили шанс начать новую жизнь и даже знанием местного языка наградили – то-то понимала всех при пробуждении, – а я сокрушалась, что не досталось большего. М-да, особенности человеческой натуры.
Тем не менее имелся шанс обогатиться полезными знаниями. Для этого и нужно, что пройти обряд посвящения и принять в себя частицу души какой-нибудь ведьмы. С учетом того, что до трагедии Рэллорнский лес признал Золану хранительницей, то и ведьма досталась бы не из простых, как минимум – Верховная. Существовала лишь маленькая проблема: лес уничтожили имперские маги. Не осталось ни одного древесного сосуда, в котором сохранились бы искры ушедшей души. Конечно, в Бхиртской империи найдется сотня-другая ведьм, которые смогли бы передать знания естественным способом: от учителя к ученику. Но что те крупицы по сравнению с утраченным наследием? Крохи. Да и чистокровных элиек днем с огнем не отыщешь. В тех девушках, чья кровь щедро разбавлена захватчиками, древняя сила не приживалась. Творить волшебство, повелевать природой, властвовать над жизнью и смертью – подобные умения были утеряны. Осталась врожденная способность впитывать всем телом ману из окружающей среды и передавать ее живому накопителю – лесу (что маги приспособили под себя). Это и отличало элиек от других женщин. Мужчины-элийцы становились великолепными охотниками, следопытами и воинами. Случалось, среди них проявлялись искры дара, – таких отдавали на воспитание знахарям или ведунам. Совсем уж редкостью считались ведьмаки – особая каста среди элийского народа, одиночки. Жили те уединенно, обустраивали дома в непроходимых местах и по силе могли тягаться с Верховными ведьмами. Иногда ведьмаки наведывались в элийские селения под видом путников, некоторое время жили, сходились с женщинами, заводили отношения, после чего бесследно исчезали. А спустя три-четыре года в тех же местах появлялся незнакомец – менять личину ведьмак умел виртуозно, – выискивал среди детей подходящего мальчишку, зачатого из его семени, и забирал с собой. Как правило, это был будущий ведьмак, которого отец сызмальства обучал нелегкой науке и воспитывал до поры, пока тот не пройдет испытание и не покинет учителя, чтобы никогда уже с ним не встретится.
Легенды о ведьмаках давно распространились среди элийского народа и успели прорасти в бхиртской культуре. Поэтому в селах опасались путешественников-одиночек. Тут же прятали детей, стоило такому показаться людям. Вот почему, когда услышала давнюю историю, предположила, что оказалась в доме ведьмака. Тому подтверждение – полное отсутствие посторонних. Даже грибников или сборщиков ни разу не видела, тогда как в окрестных лесах в изобилии росли грибы и ягоды. Зверь дикий стороной обходил. Тропинка, сколько по ней не идти, неизменно возвращала туда, откуда начиналась. Да и старые ловушки наподобие тех, в какую угодила Лелана, встречались. Раньше я думала, легко уйду, если захочу. Оказалось – нет. Однажды полдня плутала, не один десяток километров по лесу отмахала, а в итоге вернулась к знакомому забору и гостеприимно распахнутым воротам. Фирана насмехалась втихаря, когда думала, что не вижу. Нейдан тоже взгляд отводил. Только Игмар сжалился и пояснил, что лес вокруг дома заговоренный. Никто не войдет и не выйдет, пока хозяин не разрешит.
Глава 5
День весеннего равноденствия или праздник весны я ожидала в предвкушении новых впечатлений. Для элийцев праздник имел тоже значение, что для землян Новый год. Потому готовились к встрече заранее: шили новые наряды, вытаскивали припасы, которые специально хранили к этому дню, убирали дома, украшая те веснянками – первыми цветами, что напоминали привычные подснежники и отличались только по размеру. Для ведьм праздник весны считался особенным. Испокон веков новорожденных девочек приносили к подножию дерева-исполина, чтобы тот подселил в крохотное тельце искорку новой души. Если душа приживалась – в мире становилось на одну одаренную больше. Так гласило древнее предание. На деле не каждый мог попасть в Священный лес и пройти посвящение у Реллорна. Но и тут элийцы нашли выход: выбирали древнейшее дерево в округе, совершали специальный обряд, после чего оно приобретало необходимые свойства. Тем более, что провожали в последний путь точно также, отдавая тело ведьмы лесу. А, значит, избранное дерево становилось хранилищем знаний, как и главный символ лесного народа.
Кому как, а для меня праздник – это шанс вырваться за пределы усадьбы и увидеть мир вне ее стен. Ну а подселение какой-нибудь старой ведьмы, вообще, не вызывало энтузиазма. Это местные выросли на старинных традициях, а для меня обряд отдавал чем-то демоническим. А ну, как все поймут, что в теле поселилась душа другого человека и прежней Золаны давно нет? Опасно. Я уже привыкла к новому миру, а тело считала своим и отдавать никому не собиралась. Однако и сильно не переживала. Второй раз провести такой обряд удавалось единицам. Золана ведь уже проходила через посвящение – в младенчестве, когда ее подкинули к порогу приюта. И досталась ей сильнейшая ведьма – Верховная. Это случалось редко и сразу возвышало одаренную среди прочих. Тут стоит упомянуть, что ведьмочке могло бы повезти во второй раз, только если вновь подселенная душа будет вдвое сильнее предыдущей. А где такую взять, если в этих местах о могущественных ведьмах слышали только из легенд? Правильно, негде. Вместе со Священным лесом исчезли и древесные сосуды – вместилища душ, а значит возможность заполучить подселенку, сводилась к минимуму.
Пусть информация почерпнута из рассказов Фираны, доверять которой я бы поостереглась, но истина в том была. В прошлом году и позапрошлом Лелану не раз пытались провести через подобный обряд. Нейдан не терял надежды вернуть сестре рассудок, но ничего не получалось. Не нашлось такой ведьмы, чья бы душа проникла через барьер, возведенный прежней подселенкой. Тем не менее, Ормуты с волнением ожидали праздника. Открыто об этом не говорили, я банально подслушала – случайно вышло, честное слово – но месяца три-четыре назад в ближайшем поселении померла древняя старуха. Пришлая. Как появилась лет тридцать назад, побитая и едва живая, так и осталась. О себе мало рассказывала, но выцветший взгляд на моложавом лице, да седые пряди в волосах говорили о том, сколько бедняжке довелось пережить. Ее считали блаженной, подкармливали из жалости, поддерживали – не принято у местных бросать немощных на произвол судьбы. О том, что Шатера ведьма и не знали даже, пока не проводили в последний путь согласно традициям элийского народа. Тогда и зацвело дерево, указывая, что душа одаренной нашла последнее пристанище. Видимо, Нейдан рассчитывал, что искра Шатеры приживется у Леланы. Существовали косвенные признаки, по которым определяли, насколько сильна ушедшая ведьма. До Верховной не дотягивала, конечно, – мне опасаться нечего – а вот для подруги шанс немалый. Если только не найдется среди новорожденных младенцев подходящей кандидатуры. Но это вряд ли. Чистокровных элиек почти не осталось.
Принарядившись, мы с Леланой в нетерпении топтались во дворе. С утра Фирана растопила баньку и пропарила так, что я аж скрипела чистотой. Потом напоила душистым сладким взваром. Кушать до вечера не полагалось – только травы, заваренные особым способом, и мед. На новых рубашках по вырезу горловины и на рукавах красовалась замысловатая вышивка. Жилетка, подол юбки, поясная лента – на них также встречались знакомые символы-обереги. На деле, каждая девушка сама обязана подготовить наряд для праздника, но в силу обстоятельств за нас это сделала Фирана. И отдать должное, я не могла глаз отвести от столь искусной работы: стежок к стежочку, ниточка к ниточке. Вроде и рисунок незамысловатый, а чувствуется рука мастерицы и вложенная в работу душа. Оно ведь и к телу приятно, комфортно – не холодно и не жарко. Насекомые не садятся, а комары в здешних местах водятся злющие и здоровущие. Порвать такую одежку непросто – за счет заговоренных нитей. И еще много других достоинств. Например, сглазить никто не мог. А если кто недоброе задумывал, так у такого человека взгляд не задерживался – соскальзывал, не давал сосредоточится. Нейдан и Игмар также красовались в обновках, расшитых Фираной. Только мужчинам одежда выносливости придавала, если ту воин носил, стрелкам – меткости, а охотникам способности растворяться в лесу так, что ни один враг или зверь не заметит.
Я училась распознавать знаки древнего языка – лууны, помогало в этом сходство с земными рунами. Про них мельком слышала, не интересовалась никогда, а зря. Было бы легче освоить вязь луун и прочитать заложенный мастером посыл. Фирана охотно рассказывала, что означает тот или иной знак, а вот почему сочетание некоторых дает неожиданный эффект, доходчиво пояснить не смогла. Это знание приходило само, из глубин сознания. Подозреваю, тут не обошлось без подселенок. Но ведь первые ведьмы как-то обходились без чужой помощи? Скорее всего учились на собственном опыте: методом проб и ошибок определяли полезность той или иной лууны, а также величину силы, которую требуется приложить. Фирана показала все простые лууны, да толку? Запомнить я запомнила, а вот применить не могла – не ощущала в себе ведьмовских способностей.
Наконец, Нейдан запряг лошадку в телегу и вывел ту за ворота, уложил дары, которые приносили священному дереву, и велел забираться внутрь. На дно он предусмотрительно накидал охапки три-четыре свежей соломы и расстелил чистое покрывало. После того, как мы расселись, закрыл и запер ворота, осеняя их защитным знаком, устроился на козлах рядом с Игмаром и подстегнул лошадку, которая резво поскакала по дороге.
Я давно подозревала, что Нейдан обладал способностями. Сейчас получила этому первое подтверждение. Из-под пальцев молодого человека струились тэры, преображая нарисованные в воздухе лууны в мощный оберег. Так, кто же он? Ведьмак или все-таки маг? Я долго не понимала, в чем разница между этими понятиями, пока не сравнила, каким образом колдует Фирана и как творит магию мастер Лит. Ведьма создавала зримое, вербальное воплощение обряда через лууны, заклинания, зелья или обереги. Она «оживляла» любое действие, пропуская через себя поток энергии извне. Маг же пользовался только внутренним источником. От размера резерва и умения быстро его восполнять зависел уровень дара. Тэры потому и видимы в особом зрении, что изначально насыщены маной. Магические заклинания отличаются от ведьмовских тем, что не требуют вливания силы на последнем этапе. Если маг закончил плетение – оно уже полно силы и его можно использовать по назначению. Архимаги за доли секунды выдавали сложнейшие заклинания – это я в учебнике вычитала, – а также способны совершенствовать собственное тело, увеличивать скорость реакции. Ведьмы же медлительны, их ритуалы требуют подготовки и концентрации. Маг подчиняет стихии, облачая приказы в рамки заклинаний – тэры, которые сразу влияют на окружающую среду. Ведьмы же просят, облекая слова в лууны, призывают стихии равноправными союзниками, забирая энергию извне и тут же возвращая ее обратно в двойном размере.
Судя по тому, как Нейдан уверенно вывел сложный рисунок луун, у него проявились способности ведьмака. Но то, что лууны создавались при помощи заряженных тэр, сбивало с толку. Разве один и тот же человек может применять тэры и лууны одновременно? Загадка, но приятная, не отталкивающая. Мне это нравилось. Как и сам Нейдан. Красивый, надежный, таинственный – разве не о таком мечтала с детства? Кстати, с Артемом у него много общего: оба ратовали за справедливость; заботились обо мне, принимали такой, какая есть; ограждали от опасностей, позволяя себя чувствовать, как за каменной стеной.
Почему же я считала Артема перевернутой страницей? Куда делась любовь? Была ли она на самом деле? – жизнь до пожара казалась сном, фрагменты которого постепенно стирались из памяти. И ладно бы, воспоминания о женихе размывались вместе с прошлым. – Нет. Я отпустила Артема еще до того, как переместилась в новый мир. Просто впервые посмотрела на наши отношения трезво и поняла, что кроме крепкой дружбы и желания создать семью ради семьи, нас ничего не связывало. Не было того кипения страстей, что отличает влюбленную парочку. Не было ревности или соперничества, крупных ссор или примирений – на озере мы серьезно повздорили в первый раз. А так, ровные отношения, какие и должны быть в правильной семье. Вероятно, каждый нашел идеал своей половинки. Вот только кто сказал, что между подходящими друг другу людьми обязательно возникнут сильные чувства? Кто, вообще, назвал все это любовью? Если молодые люди ненавидят до темноты перед глазами, а потом вдруг вспыхивают желанием и рвут одежду, чтобы немедленно утолить возникшую страсть, это ли есть настоящая любовь? Бред. Как только голод тела утолен, такие влюбленные вновь возвращаются к борьбе и противостоянию. Это, что угодно, но только не любовь. Не верю я в нее. И в моей жизни, выходит, ее никогда не было. По крайней мере такой, какую описывают в книгах. Пожертвовал бы Артем жизнью, чтобы спасти меня? Несомненно. Его так воспитали, и он считал подобную жертву правильной. Точно также рисковал бы любой спасатель, причем, рисковал ради чужого человека. Где же тут любовь? Мне же нужно было крепкое плечо, хозяин в доме – и я с удовольствием приняла Артема в этой роли и переложила ответственность на него. Так легче, так поступала мама, отдавая первенство отцу, такой выбор сделала и я.
Кто-то скажет, в наше время женщина может за себя постоять. Более того, у многих это получается, и они достигли потрясающих результатов. Но не я. С удовольствием уступлю главенство супругу, лишь бы не запрещал заниматься любимым делом. Кстати, возможно еще на земле во мне проявились задатки ведьмы. Ну, в том понятии, в каком это принято на Элире – это название нового мира. Элийцы бережно относились к природе и разномастной живности, обитающей на планете. В еде отдавали предпочтения растительной пище, но и от мяса не отказывались, употребляли говядину, свинину, курятину. Те животные, что предназначались в пищу, убивались безболезненно и только в том количестве, что требовалось для выживания. Отнимая жизнь, охотник проводил обряд, после которого дух зверя уходил на перерождение. Ни один элиец не тронет самку с детенышами или самцов – защитников стаи, но заберет жизнь слабого, тем самым помогая выжить сильнейшим. Вот и моя любовь к братьям меньшим, желание защитить их, помочь перекликалась с главным принципом жизни ведьм – не навреди. Навыки ветеринара, знания пригодились и тут. Конечно, в клинике я собачек и кошечек лечила. А тут куры, козы, лошади, которых в городе не встретишь, да и методы излечения другие. Но я справилась, Фирана помогла, где советом, а где и делом. Подходы у нас разные, но цель одна. Без лекарств и привычных методов диагностики не так-то легко помочь больному животному. Тут на выручку приходило врожденное чутье. Еще на Земле я безошибочно определяла источник проблемы – лучшей на курсе была, и тут эти способности сохранились. Фирана тренировала меня в умении определять болезни и подробно рассказывала, какой заговор применить или травку заварить, не всегда ведь силу использовать, можно и обычными методами помощь оказать.
Ну, это я отвлеклась, приметила, что наша лошадка Росинка прихрамывает на левую заднюю ногу, вот и припомнила, чему Фирана учила. К счастью, у Росинки ничего серьезного не было – подкова расшаталась. Как раз в деревне и отведем животинку к кузнецу, а пока сильно не гнали, чтобы та не устала и не стерла ногу.
До деревни добрались ближе к вечеру. Дважды останавливались, давая отдых лошадке В первый раз пообедали, расположившись на берегу ручья, во второй – размяли ноги. Прошлись с Леланой и Фираной по окрестностям, справили естественные надобности, да собрали полезные травки, которых завсегда мало.
Селение оказалось не большим – дворов тридцать-сорок. Раскинулось оно на опушке леса. Главная улица как раз упиралась в частокол деревьев и нахоженной тропой уходила вглубь. В центре расположилась площадка для гуляний. Там уже установили длинные столы, неподалеку на выносной кухне готовилась пища, отчего по округе разносились ароматные запахи. Раздавался перестук топоров. Это мужички сколачивали помост для танцев и сбивали недостающие лавки. Парни таскали хворост и готовили костры, которые будут гореть всю ночь. Детвора сновала юркими стайками, выполняя мелкие поручения, или шкодничала. Кто их разберет? Женщины готовили, жарили, парили, девушки расставляли тарелки либо разносили кувшины с водой. На улице припекало жаркое солнышко, так что мужчины охотно утоляли жажду. Подростки, что мальчишки, что девчонки лазили по деревцам и заборам, развешивали венки из веснянок и ленты. Я мельком охватила взглядом эту картину и поразилась тому, насколько праздничная атмосфера царила вокруг. Мы как раз добрались до площади, свернули к третьему по счету дому и въехали на подворье. Как оказалось, здесь обитал мастер Лит. Он лично встречал гостей на пороге вместе с супругой и учеником. На руках у женщины сидела годовалая кроха и, сверкая ярко-зелеными глазенками, увлеченно мусолила сухарик.
