Истоки Нашей Реальности

– О, молю, давайте без притворств, – махнул рукой Дирк. – Когда вы нервничаете, у вас это плохо получается. Так и скажите, что я вам крайне неприятен после нашей, хочу напомнить, крайне выгодной для вас сделки. И для меня все еще остается загадкой, почему. Нет, я понимаю, что в конституции вашего воспитания не прописана продажа своего тела даже ради правого дела. Для вас это аморально, и видеть меня – человека, щедро заплатившего вам, тяжело, потому что в уме вы считаете меня насильником. Ведь так?

Александр чувствовал, как его начинает трясти.

– Не понимаю я другого. – Дирк встал и обошел кресло. – Как пятьдесят миллионов не смогли усыпить вашу порядочность? Сколько же я должен заплатить, чтобы вы обо всем забыли?

– Мне не нужны деньги. Я просто хочу… Просто…

Дирк облокотился о спинку кресла, вытащил сигару из своего кривого рта и заговорил монотонным голосом:

– Ну же. Скажите это наконец. Не могу же я вечно читать ваши мысли. Имейте смелость наконец сказать, что вы ненавидите меня. Что я вам страшно противен. Что даже стоять рядом со мной для вас – нестерпимая пытка, и вы скорее предпочли бы ей сеанс очищения от Ордена. Что после меня вы не можете прийти в себя. Что чувствуете себя предателем и изменщиком. Что слезы душат вас прямо сейчас, и вы страстно желаете их высвободить, но гордость не дает вам этого сделать.

По щеке Александра скатилась слеза.

– Вы думаете, я прихожу сюда специально, чтобы вы страдали? О нет, до этих пор я питал надежду, что если вы будете видеть меня таким, каким я был всегда, пока впечатление обо мне не испортил тот случай, то потихоньку забудете о том, что было между нами.

– Каким образом это должно меня утешить? – спросил Александр дрожащим голосом.

Дирк затянулся и встал так, что свет оттенял его грубый профиль.

– Уж поверьте мне, мой милый король, если бы я хотел повторить то, что сделал с вами, я бы обязательно нашел быстрый способ осуществить это. Хоть сейчас. Но, как я и говорил, я не из тех, кто может наслаждаться насилием, а взаимовыгодные сделки, как я вижу, травмируют вас не меньше. К тому же я чту нашу договоренность, гласящую, что больше такого не повторится. Что ж, пусть будет так.

Он бросил сигару на ковер и спрятал руки в карманы.

– Прошу, уходите.

– Я уйду. Но потом приду снова. Как вы могли понять, прислуга у меня под колпаком, но пусть это вас не пугает. – Марголис приблизился к Александру вплотную. Не переставая странно улыбаться, Дирк склонился к его уху. – Однако, если вы захотите, если вы просто скажете мне это так, как чувствуете, дадите волю своим эмоциям, я больше не приду. Даю слово.

Слезы неустанно катились по щекам. Тело горело огнем страха и отвращения.

– Я больше… Никогда не хочу видеть вас…

– Громче.

– Я больше никогда не хочу видеть вас, – произнес король тверже.

– Еще громче.

Не переставая улыбаться, Дирк отошел, чтобы видеть его лицо.

– Я больше никогда не хочу видеть вас! – вскрикнул Александр, и лицо его исказилось гневом. – Вы бессовестный, бесчестный, жестокий манипулятор. Вы хуже любого из всех чудовищ, о которых я слышал. Вы хуже Делинды! Вы не знаете ни любви, ни ласки. Вы лишь берете, меняете, но никогда не готовы отдать что-то просто так, бескорыстно, и даже в такие подарки, как это бедное создание, вкладываете свой смысл, способ манипуляции. И эти дети погибли от пуль, которые вы оплатили, от рук солдат, которых вы купили! Больше никогда не появляйтесь в моей жизни! Вы один из тех, кто искалечил ее, сделав ее еще невыносимее. Я никогда вас не прощу! Я ненавижу вас всей…

Александр проглотил последнее слово, едва почувствовав, как трутся о его ногу. Он опустил голову. Котенок, задрав к нему голову, издал тонкий писк и вцепился коготками в его штанину.

От невероятной смеси эмоций Александр задрожал всем телом. Он наклонился, взял котенка на руки и прижал его к груди, слыша его урчание, прижимаясь к его голове мокрой щекой.

– Господи, – выдохнул он сдавленно.

Он закрыл свободной рукой лицо, и зашелся горестным жалобным плачем.

Мимо пронеслись глухие шаги.

– Что ж, – вздохнул Дирк, – пусть так и будет. Я больше вас не потревожу. Деньги за котенка возвращать не нужно. Считайте, вы сами его нашли.

За спиной послышался щелчок.

Александр сел в кресло и закрыл лицо руками. Несколько глубоких вдохов успокоили его. Он вытащил телефон из кармана и набрал номер.

– Алло? Здравствуйте.

– Ваше Высочество, – поприветствовали его на другом конце, – вы чего-то желаете?

– Да. Необходимо провести один платеж.

Спустившись в парадный вестибюль, Дирк направился к выходу, где уже ждали телохранительницы, как вдруг его окликнули:

– Мистер Марголис.

С лестницы, чуть прихрамывая и опираясь на трость, спускался Каспар.

– Как ваше здоровье?

– Лучше, чем я опасался.

– Вы что-то хотели?

– Да, уделите мне минуту. Мне нужно с вами поговорить.

16. Пытка

Вечером того же дня в Бундестаге организовали экстренное собрание.

Саша ожидал, что после объявления о родстве с Дирком отношение к нему изменится. Так и случилось: уже на входе в Рейхстаг члены собрания склоняли головы в книксене и отводили взгляды, чтобы ненароком не вызвать негодование наследника Марголисов. Он и не думал наслаждаться обретенным превосходством. Все мысли занимали жестокие кадры расправы над детьми. Для него это был вызов, и он знал, что не имеет права медлить с ответом.

Он зашел в зал за несколько минут до начала собрания и встал у тумбы лицом к депутатам в фиолетовых креслах.

Карла Шварц, председательница Бундестага, и Верена Краузе, канцлер, заняли места сзади, под символом собрания – орлом с раскинутыми крыльями на стеклянной стене.

Часы пробили шесть часов.

– Добрый вечер, коллеги, – начала Карла глубоким, со старческими нотками голосом. – Прежде чем мы начнем внеплановое совещание, я бы хотела от имени всех членов Бундестага принести извинения мистеру Марголису…

– Клюдеру, – прервал ее Саша. – Если вы, конечно, обо мне.

– Просим прощения…

– Давайте сразу перепрыгнем через ваши притворные извинения, которых, уверен, я бы не дождался, не стань Марголисом, и перейдем к делу, ведь вы не извиняться передо мной за когда-то проявленное неуважение собрались. – Он щелкнул пальцами, с притворным удивлением смотря вверх. – Ах, точно, еще потому что забрали тело дорогого мне человека и расчленили его, хотели забрать и Астру, но здесь вам не повезло, а затем посадили меня под домашний арест, как какого-то преступника.

Саша начал жалеть, что не может полностью насладиться их стыдливо опущенными взглядами. Он видел, как сильно Карла хочет возразить, и ей, казалось, действительно искренне было стыдно.