Тихое НЕсчастье

Я бросила нож, замкнула дверь и рухнула на табуретку. Ревела до тех пор, пока в дверь не постучали.

– Кто? – Сквозь всхлипы выкрикнула я.

– Чё за нах? – Раздался недовольный голос Вовки.

Я облегчённо выдохнула, вытерла слёзы и впустила его.

Что-то рассказывать, жаловаться или скандалить в тот момент было бессмысленно. Вовка абсолютно пьян. Помогла дойти до дивана, толкнула, чтоб упал на него, поправила ноги, чтобы не свисали.

Глянула на часы и пошла умываться. Пора было идти в колледж. Разумеется, там я никому ни слова не сказала. Даже Светке. Она всё время трещала про своего Стасика. Зачем портить человеку настроение?

Вечером пришёл Вовка. К тому моменту я немного отошла от шока и решила ничего ему не говорить. Вспомнила, как когда-то пожаловалась бабушке и та мне не просто не поверила, а ещё и рассказала маме, которая обернула всё против меня же. Нет. Мои проблемы – это мои проблемы. Но ночевать я тогда осталась в общаге. Тяжело было простить, что всё произошло из-за него. Если бы он не напился. Если бы он не притащил в дом непонятно кого. Если бы…

Вовка несколько раз вызывал меня через девчонок. Они приходили, стучали в комнату, передавали, что меня ждёт парень. Я лишь угукала.

Уже поздно вечером под окнами раздался крик:

– Ма-а-ли-ка! Я тебя люблю!

Райка подскочила к окну.

– Ой, там твой, – сложила она руки на груди. – С букетом большим.

– Плевать. Не хочу его видеть.

– Ма-а-лика! – не унимался Вовка.

И следом голос коменды:

– Сейчас я тебя за шкирку отсюда выкину! Иди отсюда.

– Я люблю её!

– Иди люби, но не под окнами.

В тот вечер я так и не вышла.

Всю ночь лили дождь. Довольно сильно. Он не давал нормально уснуть, да и я всё переваривала произошедшее. Было мерзко и обидно. А утром, едва спустилась, увидела его. Всё с тем же букетом красных роз.

– Чего тебе? – и попыталась обойти его. Но Вовка обхватил меня за талию и прижал к себе.

– Ну, прости, пожалуйста. Дурак, знаю. Прости.

– Мне некогда. Я опаздываю.

Он бросил взгляд на мои ноги.

– Ты в таких кедах тонких, а тут лужи.

– Разберусь.

Но в следующую секунду он подхватил меня на руки. Я только ойкнуть и успела.

– Держи букет, а то неудобно.

Мне пришлось одной рукой держать цветы, другой обхватить его за шею. Он перенёс меня через лужи и продолжал идти со мной на руках. За те пару минут, что провела на его руках, конечно, я уже всё ему простила и сама поцеловала его. Затем прижалась и всю дорогу покрывала лёгкими поцелуями его шею.

Навстречу и обгоняли нас студенты и преподаватели. Почти возле входа в техникум встретился физрук. Он бросил на нас возмущённый взгляд.

– Дёмина, Карпович, что за поведение? Вы на территории учебного заведения.

И Вовка опустил меня. Я брезгливо фыркнула, бросив взгляд вслед физруку.

– Ты меня простила? – Парень притянул меня к себе.

– Только до следующего раза. Чтобы больше никаких левых. Никаких ночных пьянок непонятно где.

– Я тебя услышал.

– Смотри мне.

Чмокнула его в нос и развернулась. Потом вновь обернулась, вручила ему букет:

– Поставь дома в вазу.

– Слушаюсь, моя госпожа.

***

А в начале января комендантша заявила, чтобы я освобождала комнату, так как я всё равно в общежитии появляюсь раз в неделю, и то, чтобы что-то забрать. Вовка был совсем не против моего переезда, кажется, даже был рад. Да и в речи у нас всё чаще звучало «наше», «у нас».

И теперь, глядя на пригласительный, я не без удовольствия заметила, что мы оба там вписаны: «Дёмина Малика и Карпович Владимир».

– Как думаешь, – крутила я открытку, – мне пойдёт фамилия Карпович?

– О-о, – Светка обняла меня, – обязательно пойдёт. Вовка твой классный. Вы идеальная пара. Честное слово. Тебя тут половина баб Курелёво ненавидит. Он ни за одной так не бегал. Малика, хватай его.

– Я ещё не решила, – с гордым видом убрала приглашение в рюкзак.

А то, что до меня Вовка был местным ловеласом, я уже не раз слышала. И не раз ко мне подходили девицы, пялились на меня, как на нечто мега-неприятное, даже интересовались:

– Это с тобой, что ли, Карпович замутил?

– Допустим. И?

– М-да… – и больше не говоря ни слова, лишь одарив брезгливым взглядом, удалялись.

Но ничего. Мне это даже льстило. Ни с одной из вас он не задерживался. Ни с одной из вас он не захотел жить. А со мной хотел. Даже под окнами орал и на руках носил. И все их взгляды отбивались о моё безразличие к ним. Я была слишком счастлива.