Найти свет в сумерках

– Да, красота, – поддержала меня подошедшая к столу пожилая женщина с ведром.

– Нина Валерьевна, вы уже помыли? – спросила женщину медсестра.

– Да, Валечка, я все, – ответила та.

– А вот это – подруга Ксюши Петровой, которая пропала, – медсестра кивнула на меня, – и по совместительству дочка Колесниковой Анастасии Игоревны с отделения неврологии.

– Да ты что! – удивилась женщина, оглядев меня с головы до ног. – Слушай, я тогда тебе отдам кисточку.

– Какую кисточку? – не поняла я.

– Ксюшину, – ответила женщина, – я ж на больничном была, когда Ксюшка пропала. Полицейские тут все исследовали, осмотрели, а я уж потом помыла палату. И представляешь, в матрасе нашла кисточку, которой Ксюша рисовала. Как-то эта кисточка завалилась туда. Ксюша-то рисовала по ночам, думала, что никто не видит. А днем отсыпалась. Ну ее особо не гоняли, жалко ее было. Детдомовская все-таки. А кисти-то эти дорогие, наверное, жалко выбрасывать. Я все-таки надеюсь, что вернется она в детдом. Подожди здесь.

Я согласно кивнула. Через пару минут женщина принесла мне маленький прозрачный пакет с художественной кистью. Я поблагодарила ее. Больничный «тихий час» закончился, мне стало понятно, что пора уходить. Попрощавшись с медсестрой, я направилась к выходу.

На улице я присела на лавочку в больничном дворике и достала кисточку. В живописи я ничего не понимала, даже не знала, из чего эта кисточка сделана. Тут на деревянной ручке я увидела надпись и напрягла зрение.

«Тикко Б., – прочитала я. – И что это значит? Это фамилия? Или слово?»

Положив кисточку в пакет и засунув его в карман, я направилась к выходу.

– Ну что, сидишь? – услышала я голос и обернулась. У ворот сидела рыжая дворняга с грустными глазами, а рядом с ней стояла Нина Валерьевна и выкладывала на землю кости, – уж извини, что не котлеты, к которым тебя Ксюха приучила.

Собака, услышав это имя, вскочила, заскулила и замахала хвостом.

– Нету, нету, ее, успокойся. Ешь, что дают, – сказала Нина Валерьевна и вздохнула, а потом увидела меня.

– Вот, прикормила Ксюха этого бедолагу. Бросала ему ночью из окна мясо, а сама всякими вредностями питалась. Все бегала тайно к автомату на втором этаже, покупала хлебцы с помидорами и базиликом. Знаешь, такие, в пакетиках, типа сухариков. По мне, так редкостная гадость. И разве это питание для болеющего ребенка? Я ее ругала, да что толку? И собака за ней кочевала: то в детдом, то опять в больницу. Ксюха-то часто у нас гостила, постоянно болеет. И не долечилась. Сбежала, глупая. Купит ли сама лекарство, не знаю… а ведь эти все ее постоянные простуды на сердце плохо влияют…

– Вы все-таки думаете, что она сбежала? – спросила я, погладив собаку.

– Думаю, да. Наверное, не хотела уезжать, – снова вздохнув, ответила Нина Валерьевна. – Я тебе так скажу: мать – она всегда мать. Даже пьяная, грязная, какая угодно, а все детдомовские мечтают к ней вернуться. Все. И каждый надеется, что мама пить перестанет и будут они жить долго и счастливо. Вот такая правда.

Нина Валерьевна махнула рукой куда-то в сторону и пошагала к остановке.

Собака осталась сидеть возле ворот. А я не знала, как мне теперь уйти.

– Ну что, пойдешь со мной? – неожиданно для себя спросила я собаку, уже представляя лицо своей мамы при виде такого «сюрприза».

Собака вздохнула, и мне показалось, что она отрицательно помотала головой.

Я пошла к остановке, оглянулась, похлопала по своей ноге и протянула к собаке руку, все еще предлагая ей присоединиться ко мне. Но дворняга переступила с лапы на лапу и демонстративно отвернулась в сторону, оставшись сидеть на месте.

– Ну как хочешь, – сказала я.

«Вот так, все уверены, что Ксения сама сбежала из больницы, – думала я, шагая по тротуару. – Наверное, она знала все тайные ходы и выходы, раз больница практически была ей вторым домом, при ее постоянных ангинах и простудах».

В автобусе я еще раз вспомнила слова Нины Валерьевны про маму Ксении.

«Понятно, что полицейские первым делом направились туда, где живет ее мама. Но не нашли там Ксению. Наверное, допросили ее маму. Но что мне мешает все-таки съездить туда?..»

Вернувшись домой, я позвонила Андрею.

– Можешь прислать мне адрес дома, где живет мама Ксении? – сходу спросила я.

– Хорошо, – отозвался Андрей. – Ты хочешь туда поехать?

– Я не уверена, подумаю, – ответила я.

– Ты что-то узнала? – встрепенулся он.

– Нет, – помедлив, ответила я, – просто подумала, что ничего не потеряю, съездив туда.

– Я поеду с тобой, – твердо сказал Андрей.

– Зачем это? – возмутилась я.

– Ты не представляешь, что за люди могут быть в квартире ее матери. Там настоящий притон алкоголиков. Не вздумай идти туда одна.

– Хорошо, – согласилась я со вздохом.

Глава 7

Мы договорились встретиться в вестибюле метро «Гостиный двор» в три часа. Я опоздала на пять минут. Сойдя с эскалатора, я сразу увидела Андрея. У него в руках были цветы, который он протянул мне, когда я подошла.

– Это что? – спросила я, глядя на букет маленьких желтых роз.

– Цветы, – пожав плечами, ответил Андрей.

– Зачем?

– Ну я не знаю, все молодые люди стоят здесь с цветами, и я подумал…