Мальчики на севере

– Ты прав, Гарри. Я нигде так весело не проводил времени, как здесь,

– соглашался и Гаральд, растирая какою-то мазью, услужливо данною ему женой Христиана, синяк на боку, полученный им от падения с салазок.

На следующий день, утром, Стюарт и его воспитанники распрощались с радушными хозяевами и отправились на фьельд. Один из внуков старого норвежца, по имени тоже Христиан, вызвался служить им проводником.

Стюарт и его спутники очень были довольны этим и с радостью приняли предложение норвежца.

– Jo, jo (да, да)! – кричали мальчики. – Едем с нами Христиан, – нам будет гораздо веселее.

Все были верхом и ехали довольно тихо. Вдруг Гаральд закричал:

– Смотрите, смотрите! Целое стадо оленей! Я сейчас выстрелю.

И он начал снимать ружье с плеча, но Христиан подъехал к нему, удержал его за руку и начал что-то объяснять ему.

– Да пусти же меня! – кричал мальчик, стараясь освободить свою руку, за которую его крепко держал норвежец. – Мистер Стюарт, – обратился он к учителю, – не знаете ли вы, что он бормочет? Почему он не дает мне стрелять?

– Он говорит, что эти олени принадлежат им, – сказал Стюарт, внимательно вслушиваясь в слова норвежца.

– А-а! Он так бы и сказал, а то бормочет. Бог знает что.

– Да ведь он вам это и говорит, только на своем языке, – засмеялся Стюарт.

– Ах, да! – покраснел мальчик. – Я и не догадался.

Проехали еще несколько верст. Вдруг немного в стороне показалось новое стадо оленей, но уже не такое смелое, как первое. Животные испуганно подняли головы и стали обнюхивать воздух. Мальчики приподняли ружья и прицелились. Но на этот раз их остановил уже Стюарт.

– Погодите, не стреляйте! – сказал он.

– Почему же нам не стрелять? – спросил Гарри. – Разве и эти олени принадлежат кому-нибудь?

– Нет, это, кажется, дикие. Но с какой целью вы будете убивать их?

– Да просто так… поохотиться, – заметил Гаральд. – Раз эти олени не составляют ничьей собственности, то мы смело можем убить из них парочку, не нанеся никому ущерба.

– Нет, Гаральд, – серьезно заметил наставник, – я не могу этого допустить. Это будет напрасное убийство. Что вам сделали несчастные животные? Пищей они нам не могут служить, потому что у нас достаточно запасов, а убивать их так, из одного удовольствия, – подлость. Подумайте, друзья мои, что вы хотите делать.

– Вы правы, мистер Стюарт, – сказал Гарри, – это было бы безрассудно с нашей стороны.

– То-то и есть, мой друг, – проговорил Стюарт. – А вы, Гаральд, согласны с этим? – обратился он к младшему воспитаннику.

– Да, мистер Стюарт, и я нахожу, что вы правы… вы всегда, впрочем правы, – отвечал мальчик.

Несколько минут ехали молча. Христианин шел впереди всех на своих лыжах, и так быстро, что за ним едва поспевали лошади. Мальчики соблазнились примером норвежца и захотели сами идти на лыжах. У них было по паре лыж, привязанных сзади седла. Лыжи быстро были отвязаны. Юные путешественники надели это незаменимое приспособление северных стран на ноги и весело отправились дальше, а лошадей их взял за поводья Стюарт, не пожелавший идти пешком.

Однако мальчики как ни старались, но стали отставать от привычного к такого рода путешествиям норвежца и попросили его убавить шагу. Тот улыбнулся и пошел тише.

– Что это такое? – вскричал вдруг Гарри, заметив на снегу многочисленные следы каких-то крошечных животных.

– Это следы песцовки, – ответил Христиан.

– Что такое? Что он говорит? – переспросил Гарри.

– Он говорит, что это следы песцовки, – сказал Стюарт. – Немногие знают этого интересного зверька. Это род пестрой мыши. Она известна также под именем «пеструшки» за ее белую с черными пятнами шкуру. Она очень смела, и любит идти напрямик и часто переплывает даже реки.

– Вот как! – вскричал Гарри. – Но каким же образом?

– Самые старшие и сильные из них бросаются в воду и делают из себя под живого моста, по которому и переплывают все остальные.

– Вот удивительные зверьки! – воскликнул Гаральд. – Значит, они умные?

– Да. Но всего удивительнее, что то же самое проделывают и вест-индские муравьи. Я не раз читал об этом.

– Муравьи! – с удивлением вскричал Гарри. – Такие крошечные насекомые! Да разве это возможно?

– Вы забываете, Гарри, что муравей – одно из самых умных насекомых, притом вест-индские муравьи гораздо крупнее наших.

– Вот чудеса-то! – воскликнул Гарри.

– Песцовка падает с неба, – вдруг проговорил Христиан.

– Что еще бормочет этот норвежец? – спросил Гаральд.

– Он говорит, что песцовка падает с неба, – перевел, улыбаясь, Стюарт, начиная уже понимать норвежский язык и немного говорить на нем.

– Вот вздор-то! – Это и я знаю что неправда, – продолжал мальчик. – А вы верите этому, мистер Стюарт?

– Конечно, нет. Но разве мало среди неразвитых людей в ходу еще больших нелепостей! Но погодите, дайте мне спросить, откуда у них появилось это поверье. Почему вы думаете, что песцовка падает с неба? – обратился Стюарт к норвежцу.

– Отец видел, – ответил последний таким уверенным голосом, что молодой учитель не решился разубеждать его.

Он только перевел его ответ мальчикам с некоторыми своими комментариями, вследствие которых оба его воспитанника залились громким хохотом. Примеру их последовал и Христиан, хотя – и не понимал причины смеха своих спутников, что еще больше смешило их.

В таких разговорах они понемногу подвигались вперед. Сделалось очень холодно. И эта дорога не могла называться хорошей, хотя и была лучше той, по которой отправился Цезарь Пинк. В некоторых местах и здесь приходилось тонуть в снегу, а в других – переправляться вброд через быстрые ручьи и речки.

Красивых видов совсем не понадобилось. Картина была так однообразна, что мало-помалу навела на наших путешественников полное уныние, чему, впрочем, немало способствовали холод и усталость.

Наконец они добрались до ночлега. Все повеселели, а Гарри даже сострил при виде лачуги, в которой путники должны были провести ночь.

– Э! Да это настоящий дворец! – сказал он, когда Христиан указал, где можно остановиться.

«Дворец» оказался действительно достойным своего названия. Представьте себе бесформенную груду громадных камней, грубо сложенных и готовых казалось каждую минуту развалиться под напором ветра. В этих камнях было проделано три отверстия: два в стенах, причем одно, побольше, изображало, вероятно вход, хотя пробраться в него можно было только на четвереньках. Другое, поменьше, – окно, а цель третьего отверстия, сверху, объяснил Гарри.

– Эта дыра, – заметил он – предназначена, вероятно, для выхода дыма и должна изображать собою печную трубу, если бы путникам пришла в голову блажь развести в этом дворце огонь.

Как бы то ни было, но за неимением лучшего помещения пришлось удовольствоваться этой лачугой.

Расседлали лошадей и пустили их разыскивать себе подножный корм, а сами путники пролезли в «дверь». Места для четверых было очень мало, но, потеснившись, можно было бы кое-как устроиться, если бы удалось развести огонь. Хотя вокруг росло много багуна и исландского мха, но сырой хворост долго не хотел разгораться.