Пропавшая сестра

– Куда он уехал? Сколько времени прошло с тех пор, когда ты видела его в последний раз? – спросил я, сдерживая свое раздражение.

– Он уехал на прииски в Викторию немного более двух лет тому назад. Перед отъездом он сказал, чтобы я ждала его возвращения, и когда он приедет, он на мне женится.

– Марта! Возможно ли, чтобы только эта причина удерживала тебя ехать со мною в Мельбурн?

– Только это и составляет единственную причину, почему я не могу уехать из Сиднея. Я должна дожидаться его здесь.

– Тогда ты такая же безумная, какой была наша бедная мать, ожидавшая возвращения мистера Лири! Человек, который обещал вернуться и жениться на тебе, вероятно, давно уже и забыл тебя. Возможно, что он даже успел жениться на другой. Я думал, что ты умнее и не будешь верить каждому глупому слову. Человек, из-за которого ты делаешь себя несчастной, посмеялся бы над твоей простотой, если бы знал об этом. Он, наверное, даже позабыл как и зовут-то тебя. Оставь думать о нем, дорогая сестра, и сделай счастливыми и себя и твоих братьев.

– Не называй меня безумной, Роланд, и не считай меня такой. Я знаю, что меня можно было бы назвать безумной, если бы я ожидала какого-нибудь пошлого, обыкновенного человека. Но тот, кого я люблю, не таков. Он обещал вернуться и, если только он не умер, он сдержит свое слово. Я буду еще счастлива. Я обязана его ждать. Это мой долг. Никто и ничто не заставит меня пренебречь этим долгом.

– О, Марта, наша бедная мать также думала о мистере Лири, как ты об этом человеке. Она думала, что он верен ей, и считала его лучшим человеком на свете. Ты можешь также ошибиться, как и она. Я советую и убеждаю тебя не думать больше о нем и ехать со мною. Взгляни вокруг себя! Посмотри, до каких лишений и нужды ты дошла! Оставь все это и иди с теми, кто действительно тебя любит!

– Не говори ты этого, Роланд! Мне просто больно тебя слушать! Мне очень хочется ехать с тобою и видеть Вильяма. Только я не могу, я не должна покидать Сиднея.

Было очевидно, что никакие доводы, никакие убеждения не приведут ни к чему.

– Марта, – сказал я, – я тебя еще раз прошу ехать со мною. Этим ты исполнишь долг сестры, и это необходимо для твоего собственного благополучия. Прими мое предложение теперь. Я никогда больше не повторю его, потому что, в противном случае, мы расстанемся навсегда. Я оставлю тебя в той нищете, в которой ты, очевидно, желаешь остаться.

– Роланд! Роланд! – воскликнула она, обнимая меня. – Я не могу так расстаться с тобою! Не покидай меня! Ты не можешь, ты должен этого делать!

– Едешь ты со мной или нет? – спросил я еще раз.

– Роланд, не проси меня об этом! О, Боже помоги мне! Я не могу ехать!

– Тогда прощай! – крикнул я, – прощай навсегда!

И я быстро ушел, оставив свою рыдающую сестру.

36. КТО ОКАЗАЛСЯ ЖЕНИХОМ МОЕЙ СЕСТРЫ

Выйдя из дому, я успокоился и нашел, что я вел себя нехорошо по отношению к своей бедняжке сестре. Я не должен ее оставлять без всякой поддержки, без всяких средств. Я хотел было вернуться в гостиницу и оттуда послать ей денег, но, подумав, решил сделать это сам и вернуться к ней.

Я поднялся к ней и постучал в дверь. Никакого ответа не последовало.

Тогда я еще раз постучал.

Я подождал еще минуты две и отворил дверь без всякого предупреждения.

Но только я открыл дверь, как мне навстречу вышел человек.

И какого было мое удивление, когда я увидел, что это был Александр Олифант! Так вот кого ждала моя сестра. Я стоял некоторое время в недоумении.

– Благодарю тебя, Боже! – воскликнула Марта, увидев меня. – Я благодарю Бога за то, что ты вернулся, Роланд! Ты видишь – он вернулся, – продолжала она, положив свою руку на плечо Олифанта. – Я знала, что он вернется, и что невозможно, чтобы он обманул меня. Это мой брат, – прибавила она, обернувшись к Олифанту. – Он хотел бросить меня; только не сердись на него. Он ведь не знал тебя так, как я знаю. Я пережила тяжелые времена, Александр, но одна эта радостная минута уже вознаграждает меня за все мои страдания.

Прошло некоторое время, прежде чем Олифант или я могли сказать хоть слово. Говорила пока одна только Марта.

– Какие мы были глупцы! – сказал, наконец, Олифант. – Скажи вы мне, что ваша фамилия Стоун, и что в Сиднее у вас есть сестра, насколько больше удовольствия доставило бы нам общество друг друга! А все это проклятая приисковая привычка тщательно скрывать свое имя и свои личные дела! Мы с вами приятели, – продолжал Олифант, обращаясь ко мне, – зачем нам соблюдать совершенно личный этикет? Будем держаться откровенно и чистосердечно и оставим всякие секреты!

Я не буду долго рассказывать о той гордости, какую испытала сестра, узнав, что мы с Олифантом большие приятели. Выбором сестры я был очень доволен. Олифант был честный, благородный, трудолюбивый человек. Лучшего мужа нельзя было и пожелать. Средства у него тоже были, и он мог материально обставить свою семейную жизнь вполне прилично.

Теперь уже ничто не удерживало мою сестру в Сиднее. Напротив, она торопила меня и Олифанта поскорее приехать в Мельбурн.

Обе свадьбы – как моей сестры, так и моего брата – состоялись в Мельбурне в один и тот же день. Сейчас же после венчания Вильям со своей женой и тещей, а с ними и я уехали на корабле в Англию, а Олифант с Мартой остались в Австралии.

37. ВСТРЕЧА СО СТАРЫМИ ЗНАКОМЫМИ

Капитан корабля, на котором мы отправились в Англию, оказался настоящим джентльменом. Капитан Новелль был общительного нрава и скоро сделался любимцем всех пассажиров. Между мною и капитаном установилась самая искренняя дружба, и во время переезда я большей частью проводил время в его обществе.

Мы или играли в шахматы или же толковали о предметах, связанных с профессией капитана Новелля. Он, казалось, также очень интересовался моей будущностью и частенько заводил разговор о моей женитьбе.

– На моем корабле, – говорил он, – очень часто возвращаются домой золотоискатели с молодыми женами. Я себя считаю относительно опытным человеком в брачных делах, и вы ничего лучшего не можете сделать, как позволить мне выбрать для вас жену. Я знаю одну прекрасную молодую леди и давно ищу для нее хорошего мужа. Только мне еще не встречался человек, который был бы достоин такого счастья. Я теперь смотрю на вас, мистер Стоун, и думаю, что вы для нее вполне бы подходили.

Такие разговоры очень часто заводил со мной наш бравый капитан Новелль, но я ничем не выражал желания поддерживать их. Передо мной все время стоял образ моей пропавшей названной сестры.

Мы приехали в Портсмут и оттуда отправились в Лондон. Капитан Новелль должен был еще остаться на корабле несколько дней. Он очень тепло простился с нами и пригласил меня к себе, в свой лондонский дом.

По приезде в Лондон мы пробыли только сутки в гостинице, а затем переехали на частную квартиру, которую нанял брат в Бромптоне. Мне из этой квартиры было уступлено две комнаты. Брат нанял двух женских прислуг – кухарку и горничную, и вообще наша жизнь устроилась по типу большинства лондонцев средней руки. Вскоре после приезда в Лондон я получил письмо от Олифанта и Марты. Счастья так и сквозило в каждой строчке их письма. Отец Олифанта помирился со своим сыном и был в восторге от Марты.

Мне сделалось необыкновенно грустно. Кругом я видел счастливых, устроившихся людей. Только один я остался одиноким, бесприютным. Счастья для меня никогда уже не будет. Я чувствовал, что никогда не разлюблю Леоноры, никогда не в состоянии буду полюбить другую женщину. Леонора же для меня была потеряна навеки.

Я мало выходил из дому. Меня как-то никуда не тянуло. Единственным развлечением было чтение. Во время моей скитальческой жизни, полной опасностей и тяжелых трудов, мне совершенно не было времени пополнить свое образование. Теперь же я предался этому делу с увлечением. Однажды на улице я совершенно случайно встретил одного своего австралийского знакомого. Это был Каннон, один из моих спутников по охотничьей экспедиции на Ярру-Ярру. Я был очень удивлен этой встречей, так как никак не ожидал встретить его в Лондоне. В Австралии он сидел совершенно без денег, да и не предполагал ехать в Англию. Мы зашли в ближайший отель и заказали себе два обеда.

Он рассказал, что его приятели помогли ему и дали возможность приехать в Англию.

– А что сталось с Вэном? – спросил я.

– Вэн! Это – коварная ехидна! Я не люблю говорить об этом человеке. Он несколько раньше меня вернулся в Англию, и в настоящее время здесь.

– А наши знакомые на Ярре-Ярре? Не слыхали ли вы чего-нибудь о них с тех пор, как мы расстались с ними?

– Да, я видел их несколько раз после этого. Живут они очень хорошо и все здоровы. Произошла только маленькая перемена в их симпатиях. Они сделались большими приятелями с Вэном.

Несмотря на то, что Каннон предупредил, что не любит говорить о Вэне, он в продолжение нашего разговора несколько раз упоминал это имя и притом с нескрываемой злобой и неприязнью. Я видел, что эти два человека перестали быть друзьями, но не пытался выяснить причину возникшей между ними неприязни, сменившей прежнюю дружбу. Меня очень мало интересовали их личные дела. Ни того, ни другого из них я не причислял к своим товарищам или друзьям. Впрочем, Каннон для меня был гораздо симпатичнее Вэна; последнего я плохо переваривал.

– У вас здесь какие-нибудь дела? – спросил Каннон, когда мы расставались.

– Нет, – ответил я, – я приехал в Лондон без всяких дел и хотел немного развлечься. Но я предполагаю очень скоро вернуться в Австралию.

– Как это странно! – сказал Каннон. – Может быть, вам надоело в Лондоне потому, что вы чувствуете себя в нем чужестранцем и имеете мало знакомых. Я вас хочу ввести в один очень интересный знакомый мне дом. Дайте мне слово, что мы завтра встретимся вечером здесь, и тогда пойдем туда вместе. Я вас познакомлю.

Мне вовсе не хотелось заводить знакомства через Каннона, но он уж очень ко мне пристал, и я дал ему обещание встретиться с ним и пойти туда, куда он меня поведет.

На следующий день мы встретились, как условились, и Каннон повел меня к своим лондонским знакомым.

Мы подошли к одному коттеджу в Сент-Джонс-Вуде, и Каннон постучал в дверь. Слуга провел нас в гостиную и доложил: «Мистер Каннон и его приятель».

Дверь отворилась – передо мной стояла Джесси Г., дочь австралийского скваттера.