Последний койот

– Боль от таких событий может длиться куда дольше. Я понимаю, что это личное и что вам может быть тяжело об этом говорить, но, думаю, поговорить следует. Это даст мне возможность сделать выводы о вашем эмоциональном состоянии в момент нападения. Вам это будет сложно?

Босх взмахнул рукой.

– Как долго вы состояли в этих отношениях?

– Около года.

– Официально?

– Нет.

– А речь о том, чтобы их узаконить, заходила?

– Нет, в открытую – никогда.

– Вы жили вместе?

– Время от времени. У каждого из нас было свое жилье.

– Вы расстались окончательно?

– Думаю, да.

Кажется, произнеся эти слова сейчас вслух, Босх впервые признал, что Сильвия Мур исчезла из его жизни навсегда.

– Расставание произошло по взаимному согласию?

Босх кашлянул, прочищая горло. Говорить на эту тему ему не хотелось, но нужно было покончить с этим.

– Наверное, можно сказать, что по взаимному, но узнал я об этом только после того, как она собрала вещи. Три месяца назад мы с ней обнимали друг друга в постели, когда дом ходуном ходил во время землетрясения. Можно сказать, что она ушла еще до того, как закончились остаточные толчки.

– Они до сих пор не закончились.

– Это просто фигура речи.

– Вы хотите сказать, что причиной разрыва ваших отношений стало землетрясение?

– Нет, я такого не говорил. Я сказал, что это произошло в одно и то же время. Вернее, сразу после. Она работала учительницей в школе в Вэлли, и ее школа оказалась разрушена. Учеников перевели в другие учебные заведения, и так много учителей стало не нужно. Им предложили взять отпуск на год, и она согласилась. И уехала из города.

– Из страха перед новым землетрясением или из страха перед вами? – Она в упор посмотрела на него.

– С чего бы ей было испытывать передо мной страх?

Он отдавал себе отчет в том, что тон у него несколько оборонительный.

– Не знаю. Я просто задаю вопросы. Вы давали ей какие-то основания вас бояться?

Босх замялся. Это был вопрос, которого он в своих сокровенных мыслях об их разрыве с Сильвией никогда не касался.

– Если вы имеете в виду в физическом отношении, то нет, она не испытывала передо мной страха, и я не давал ей к этому никаких оснований.

Инохос кивнула и что-то записала в своем блокноте. Босха беспокоило, что она собралась делать записи.

– Послушайте, это не имеет никакого отношения к тому, что случилось в участке на прошлой неделе.

– Почему она ушла? Что было настоящей причиной?

Босх отвел взгляд. Его переполняла злость. Так оно дальше и будет. Она будет задавать ему любые вопросы, какие взбредут ей в голову. Лезть к нему в душу при каждой возможности.

– Я не знаю.

– Нет, так не пойдет. Я думаю, вы знаете или, по крайней мере, предполагаете, почему она решила уйти. Вы должны это знать.

– Она выяснила, кто я такой.

– Она выяснила, кто вы такой? И что это означает?

– Это у нее надо спрашивать. Это же она так сказала. Только она сейчас в Венеции. В той, что в Италии.

– Ну, тогда, по вашему мнению, что она имела в виду?

– Мое мнение не имеет никакого значения. Она же это сказала, и она от меня ушла.

– Не кипятитесь, детектив Босх. Пожалуйста. Мое самое горячее желание – это чтобы вы вернулись к работе. Как я уже сказала, это моя миссия. Вернуть вас в строй, если вы будете способны вернуться. Но вы такой сложный человек, что это все усложняет.

– Может, это и есть то, что она выяснила. Что я сложный человек.

– Сомневаюсь, что все так просто.

– А я иногда – нет.

Она посмотрела на часы и наклонилась вперед, явно недовольная тем, как проходит сессия.

– Ладно, детектив, я вижу, что вам тяжело об этом говорить. Оставим пока эту тему, но я подозреваю, что в будущем нам все равно придется к ней вернуться. Я хочу, чтобы вы над ней поразмыслили. Попытались облечь свои чувства в слова.

Инохос умолкла, ожидая от него какого-то ответа, но он ничего не сказал.

– Давайте попробуем еще раз поговорить о том, что произошло на прошлой неделе. Насколько я понимаю, это имеет отношение к делу об убийстве проститутки, которое вы расследовали.

– Да.

– Оно было жестоким?

– Это вопрос определений. Смотря что под этим понимать.

– Ну, хорошо. Тогда так: в вашем понимании это было жестокое убийство?

– Да, жестокое. Убийство – это вообще жестокость. Когда человека убивают, это жестоко. По отношению к нему.