Мистер Белый: Первые странности. Часть 1

Лёшин взгляд снова прожигал глаза Ричарда. Они будто говорили: “Тебе повезло, умник”. Он достал ручку из рюкзака и стал переписывать материал, что лежал у них по центру стола. Ричард отвернулся. Он чувствовал себя очень дурно. Теперь у него стучало не только сердце… но ещё и мозг. Нет. Мозг не стучал. Мозг пульсировал. Сегодня явно, когда он придёт из школы будет болеть голова. Ричард это понимал. “Будет тяжело уснуть. Не только на психологическом уровне, (если не думать к примеру), но и на физическом. Банально голову повернуть будет больно.”.

Хэзер Болман перетаскивала свой взгляд, то на ребят, то на гучигэнг. Но ничего не делала. “Дай ей прямо сейчас пиво и чипсов, она явно не откажеться.”, – подумал Ричард.

По просьбе преподавателя, дети по вариантам, передавая друг другу сдали работы. До перемены оставалось немного времени, так что Хэзер Болман начала проверять. Все ученики были заняты своими делами; кто-то разговаривал с кем-то, а кто-то обсуждал насущные темы сам с собой. И тут миссис Болман охнула. Весь класс стих; дети ждали пояснения такой реакции. Ричарду в конец стало плохо: вот он, момент истины. “Никто ничего не делал, все списали у нас! О ГОСПОДИ!!!”. Он хотел куда-нибудь убежать; далеко за эту школу, за пределы города… ато и страны. Его друзья чувствовали схожие ощущения – щас что-то будет. Преподаватель математики начала говорить фамилию, потом оценку – безоговорочную двойку. Класс, одним за одним широко раскрывали рты, переводя взгляд на ребят. В частности на Лину, ведь это у них они все так целеустремлённо списывали.

Без сомнения, все поголовно получили двойки. Тут прозвенела перемена. Все стали собирать вещи. Марта, Ричард и Лина дрожали. Подростки не знали, что делать. Сбежать нельзя – завтра придётся идти. Если не придёшь вообще – будет плохая успеваемость. Отчислят. Оставалось только принять удар на себя… Как нибудь смириться… хоть сердце так бешено и стучит. Запрокинув портфели на спины, дети напоследок обнялись. Это их успокоило… как-то давало больше решимости… надёжности. Они не хотели распускаться; так бы и стояли по центру кабинета, пока не уснули. Вот чего больше всего ребята хотели. Голос учителя, который решил перейти в другой кабинет вернул их в реальность. Когда Ричард с подружками выходили из кабинета, Лина оглядывалась по сторонам. Ричард пытался ни обращать ни на что внимания. Он волновался, что увидит их… в общем страшно, если хоть кто-то назовёт по имени. Это как тёмной ночью – заглядываешь к себе под кровать; боязно от того, что страх может случиться наяву.

Никого не было. По расписанию был поход в столовую. Аппетит Ричард, как и его друзья совсем не чувствовали. Но идти пришлось; иначе зачем платили в этом месяце за обеды.

– Эй! – послышалось слева. Это Васькин голос. Краем глаза Марта увидела, как они облокотились на стенки у открытой двери, ведущей в туалет. Все, кто находились в коридоре торопились покушать. Его голос почти не был слышен, но даже и такой – как доской по мелу. Марта (как и все остальные из друзей) попыталась сделать вид, что этого момента не видела и не слышала. “Хоть-бы мне это померещилось! Хоть-бы у меня была шиза!”, – думала про себя она. Прошло пять секунд, как всех их троих кто-то грубо взял за шкирку, да с такой силой, будто дети весили с пушинку. У них было такое ощущение, что их буквально затаскивают в ад. А крышка гроба – это быстро захлопнувшаяся дверь, через которую протащили ребят. Школьный туалет – вот, где поистине вдребезги ломаются судьбы людей.

– Сейчас вы будете знать, как уроки не делать! – перед их взором появился Васька. Он стоял строго по центру у стены, напротив Марты, Ричарда и Ангелины – их затащили к стенам кабин. Во рту у него была сигарета, а в руке зажигалка, которую он то включал, то выключал.

Голос будто из преисподни. Сам чёрт говорит. Будто всё это страшный сон, каких Ангелина видела сотню раз. Вот только как на этот раз проснуться? По телу пробежали мурашки.

– Ребят, вы чего делаете? – начал Ричард. Реальные пацаны смотрели на них отвратительными лицами. Они все улыбались, но тем не менее – в их улыбках не чувствовалась доброта. Скорее, предвкушение от удовольствия – то, что будет дальше. – Сейчас обед!

– Вы не заслужили сегодня обеда, – голос Илюхи. – Вы заслужили разговор, причём серьёзный… – У него находилась в руках бита. Он аккуратно бил ей по своей ладони.

– Пожалуйста, простите нас! – встал на колени Ричард.

– Такой петушиный поступок не прощают…, – сказал Алексей. – Только попробуйте сбежать, хуже будет. – Он протянул указательный палец к выходу. – Видите? Двери охраняют. Если попробуйте закри…

– Вы сейчас все втроем отрабатывать будете за ваши извинения! – вполголоса заявил Вася. – Лёш, не надо тут аннотаций читать, они итак умные, разве ты не знаешь? – сказал тот по-приятельски, в конце добавив нотку подобрее. Кажется, сейчас им прочитают морали весьма интеллигентно, а по окончанию мероприятия бесконфликтно отпустят.

– Чёт они себя сегодня не показали такими, – оборвал фантазию Алексей Гарднер.

– Верно. Будем их перевоспитывать. – Василий Оллскоп направил взгляд на Лину. Поскольку именно у неё все списывали. Она в первую очередь и провинилась.

– Нет! Я не дам их! Только через мой труп! – прорычал Ричард, вставая с колен. Мальчик внутренне обомлел от себя на что тот может. Он не сводил с них глаз. Сердце застукало, как на печатной машинке опытного автора. В моменте ему стало пофиг на всё; здоровье, будущее. Для него была на первом месте честь. И теперь будь, что будет.

– О… – Вася приставил указательный и большой палец ко рту, делая вид, что он в ужасе, задумался. – Герой значит? Держите его пацаны. – Алексей и Илья обхватили Ричарда с двух сторон. Он и не сопротивлялся; лишь уверенно смотрел на предводителя взвода. Девочки не понимали, что сейчас будет. Они отошли на корточках по сторонам. Сигарету Вася выкинул через маленькое окно, что располагалось в самом верху комнаты. – Ты чё сука? Кем ты мать его возомнил дурень? – Оллскоп взял его за грудки. – Чё не отвечаешь, придурок? Я к тебе обращаюсь!

Оллскоп хотел продолжить, как ни с того, ни с сего, Ричард Дэвис ответил. Подросток смотрел на него, как на добычу, которая может удрать, но пока этого не осознаёт, что та в опасности – агрессивно и непоколебимо.

– Иди нахуй! – сказал Ричард спокойно, но и не дружелюбно. В его голосе не чувствовались нотки слабости, как и в самом настрое… Однако его сердце стучало примерно столько же, сколько кадров в секунду у фильма.

Лицо Оллскопа резко оцепенело. Но лишь на мгновение. Тот впервые не знал, как поступить. Что-что, а такого ответа он явно не ожидал. Тем не менее, рядом находились братки, а это значит – надо хорошо ответить.

– А вот это сейчас ты зря выпалил гандон! Ты хотяб знаешь кого нахуй посылают, ублюдок? – Вася резко занёс ногу в промежность. У Ричарда стремительно перехватило дыхание, его щёки стали надутыми, сдержанными. Он очевидно не был к такому готов. “Это слишком подло, даже для реальных пацанов.”, – думал он. – Только шлюх и проституток! – Затем Вася занёс оплеуху. К этому Ричард как раз и готовился, но в связи с обращением внимания на другое, не подумал, что Вася в состоянии ещё ударить. – Пидорас! За кого ты меня принимаешь, ушлёпок?

Ричард не мог стоять, однако его держали. После пощёчины он хотел заорать, но заметно передумал. Будет только хуже.

– Иди нахуй… – повторил он хриплым голосом. Еле превозмогая боль, Дэвис всё же кое-как, но смог поднять голову на уровень Оллскопа.

– Да ты ахуел! – нахлынула новая волна негодования. “Что сейчас мои братки думают обо мне? Я ему позволяю с собой такое вытворять!”. Теперь летит на Ричарда кулак, на одной из костяшек которой было кольцо. “Значит будет до крови”, – подумал Дэвис.

Но тут, как лучик света среди неясного неба – Алексей в последний момент отбивает удар своей ладонью, держа Дэвиса в другой. Оллскоп вопросительно стал на него смотреть. По его лицу можно сказать, что он испытывает недоумение и… страх? “Вы провалили тест на пацана, мистер Оллскоп, теперь Вы не лидер нашей банды, всего доброго.”.

– Брат, ты видишь до какого состояния мы его довели? Если ещё будем его пиздить, то появится вероятность, что нас потом будут пиз…

– Эй, смотри Вась, парень оказывается-то трансвистит! Зырь, у него месячные потекли! – проорал Илья.

– ХАХА! Ебать баба, внатуре! – сказал Гарднер, как только сам это заметил.

– Нет! – прокричала Лина. Она не стала бежать к Ричарду. А начала протестовать.

– Что нет-то, да! На факты не обижаются, с ними смиряются! – прокричал ей в ухо Вася Оллскоп. К этому времени он более-менее пришёл в своё обычное состояние, оценив некастрофичность той ситуации. Лина стояла слева. (прижавшись к стене, съёжившись).

– Верно подмечено! – почти крича, сказал Алексей. – Давайте уже что-то с девками делать, ато перемена-то не бесконечная!

– Я щас открою кабинки, а вы их затягивайте, – придумал Оллскоп. – Но сначала оттащите этого Ричарда в тот угол, что у окна. Пускай вдоволь покорчиться свободно без нас.

Тело Дэвиса было почти что недвижимо, ущербно издавало звуки. Поэтому Алексей и Илья протащили его за подмышки. Ноги парнишки тащились за ними. Лина и Марта с ужасом смотрели на всю картину происходящего. У них выступали слёзы, но при этом они не плакали. Когда Ричарда дотащили до угла – из жалости аккуратно положили. В какой-то степени девочки ему позавидовали – он всё самое страшное только что прожил, отработал своё. А вот им… пока ещё неизвестно, какие испытания приготовили одноклассники.

Ричарда оставили одного у окна в углу, а ход заблокировали двумя другими девчонками, чтобы тот не сбежал.

Алексей и Илья принялись за новых жертв. Первым делом схватили Ангелину Барлоу по-понятным причинам – она написала неправильные ответы. На неё больше всего смотрели в течение всего процесса. После того – взяли Марту. Они не орали. Не вырывались. Всё ещё терпели.

Сортиры в кабинках выглядели одинаково-паршиво. По его стенкам видно зелёную плесень. Но это не плесень, а самая настоящая, что ни на есть блевота. Понять такое можно было лишь одним способом – близко наклонить голову к унитазу.

– Опа, а я нашёл несмытое говно! Интересно, сама судьба уготовила такую участь? – сказал Вася обернувшись. Он не смотрел на своих ребят. На Ангелину. Его лицо до сих пор было неряшливым и жаждущим насилия. Лина прекрасно его видела. Она боялась за то, что сейчас с ней произойдёт, но в то же время понимает – этого ни избежать. Поэтому перестала подавать каких либо эмоций. Тоже самое делала и Марта. Однако, когда их стали затаскивать в кабинки, двое начали что-то изображать.

– Перед смертью не надышишься, стервы! – провопил Вася, как вдруг, когда он хотел им обоим дать по башке, чтобы те обессилили – входит уборщица. Она на них посмотрела, говоря всем своим видом, чтобы те прекращали. “Ходячий скелет” – подумал Ричард, когда еле поднял голову. – “Идёт за мной. Видно я умер, а это первый круг ада…”. Но к его великому сожалению это всё ещё была жизнь. Он устал терпеть, устал всё время быть в страхе… “…так теперь ещё и детородность сломали. А ведь это только восьмой класс. Боже, ещё один год. Они ведь не дадут нормально подготовиться… Двойное настроение!”. Уборщица стала поднимать Ричарда. Она ушла вместе с ним, но перед этим убедившись, что от девочек ребята отстали, и все дети пошли в столовую.

– Щас я тебя к доктору доведу, он тебе окажет первую помощь.

– …Эээ… – Ричард еле ходил, бормоча, не в силах что-то сказать.

Отвечающая за чистые полы Лера, видела такое сотню раз и теперь привыкла к ситуациям такого расклада, вследствие первого инцидента, когда она не раздумывая повела хулиганов к директору. Мэттью Крайтон испугался, что его опять “привели” к ним, оттого без промедления отпустил адидасевцев, а Леру оставил на поговорить.

– Так! – Тот встал с кресла, положив руки на бумаги. – Валерия Геннадьевна! Хулиганов не трогаем – это не наша обязанность, а полиции.

– Но…, – перебила его Лера.

– Никаких “но”! – Директор поправил галстук. – Наша обязанность учить детей хотя-бы на тройки и точка!

После данного разговора она всё мгновенно поняла, как подросток внезапно осознавший из чего состоит жизнь, посему закрывает глаза на всё происходящее, продолжая работать.

– Почему Вы их отпутили? – промямлил Ричард. Ответа от уборщицы не последовало. Тогда он снова решил её спросить, думая, что та просто его не услышала.

– Почему Вы их без… – выдавливал из себя он. Потом снова посмотрел на техничку. Её лицо было заметно разбитым, а настроение подавленным. Зато перед тем, как сказать следующие слова, перебивая его – она вновь стала жизнерадостной.

– Уже пришли! – Валерия указала на кабинет. – Ну! Теперь ты сам, вот эта белая дверь под номером девятнадцать. Тебе туда. – Геннадьевна расслабила свою руку только перед самим проходом. – Ну, а я пойду.

Ричард снова хотел задать ей вопрос, вот только она не просто ушла, а надо полагать, сбежала от него. “Должно быть, быстрым шагом… НЕТ! Это уже бег!”. Дэвис, в который раз вошёл в смятение. И всё же, думать о странностях, с нифига охвативших школу времени не было, по-крайней мере в настоящий момент.

“Думаю, доктор хотя-бы должен прояснить что к чему…”, – Он зашёл в девятнадцатый кабинет. Ричард чувствовал, как по его ногам всё ещё стекает кровь. “О боже! Скорлупа от яиц выпала, вот и стекает!”, с бухты-барахты пронеслась у подростка мысль. “Так. Без паники. Надо всё рассказать как на духу, без излишеств”. Само?й красной консистенции пока ещё не было. Он и не хотел её видеть. Он боялся её увидеть. Он хотел, чтобы это было только чувство самонавязания от той боли, что причинил ему Василий Оллскоп.