Русская история в легендах и мифах

Парсуна Федора Иаонновича. XVI в.

Петр I

Человек играющий

Наверное, нет в мировой историографии фигуры, о которой было бы написано столько, сколько о Петре I. И несмотря на это, его личность до сих пор остается загадкой: уж больно ярким и противоречивым был этот человек. Он круто изменил быт и обычаи русского двора, реформировал армию, завоевал новые земли – и в то же время настолько подорвал экономику страны, что от большей части территориальных приобретений впоследствии пришлось отказаться. Он провозгласил себя императором, но убил собственного сына, поставив под угрозу продолжение династии. Он основал первые в России музеи и библиотеки, и лично участвовал в пытках и казнях. Устраивал галантные ассамблеи и кощунственные «всешутейшие соборы». Практически все его многочисленные биографы удивлялись, как в одном человеке могли сосуществовать две столь разные натуры.

Возможно, ответ кроется в том, что Петр старался превратить свою жизнь в игру и больше всего боялся столкновений с реальностью, ведь она не сулила ему ничего хорошего.

Насколько великолепен и совершенен был Петр в своих играх, настолько же гнусен и отвратителен он становился при столкновении с реальностью. Начав с потешных походов и флотилий, он постепенно расширял масштабы своих игр, перенося их из села Преображенского то в Крымские степи, то на поля Северной войны и искренне наслаждался этим. Он любил и прощал тех, кто поддерживал игру, но жестоко мстил тем, кто не хотел в ней участвовать.

Первые игрушки

Петр был четырнадцатым ребенком царя Алексея и первенцем его второй супруги – Натальи Кирилловны Нарышкиной. Царица Наталья воспитывалась в семье боярина Артамона Матвеева, любителя всего западного, поэтому она и во дворец перенесла привычную ей европейскую обстановку: Петр с младенчества был окружен иноземными вещами: упоминаются музыкальные ящики, «цимбалы» немецкой работы, а также «клевикорд» с медными струнами. Наталья любила музыку – а вот у Петра впоследствии не выявилось никакого музыкального слуха – всем прочим инструментам он предпочитал армейский барабан.

Алексей Михайлович. Польская гравюра. XVII в.

Наталья Нарышкина. Неизвестный художник. XVII в.

Видя интерес мальчика к военному делу, Наталья закупила для него целый арсенал игрушечного оружия: у царевича были миниатюрные крепости, деревянные пищали, пушки, лошадки и фигурки солдат.

Его отец, царь Алексей Михайлович, за спокойный покладистый характер прозванный Тишайшим, был вторым царем династии Романовых. Это был очень образованный человек, как и жена, интересовавшийся европейской культурой. Именно при нем в Москве появилась светская жизнь: появились книги недуховного содержания. Он выстроил в селе Преображенском «комидийную хоромину», где ставил спектакли пастор Грегори из Немецкой слободы.

Царь очень любил книги и даже сам написал трактат об охоте. Всем известна цитата из этого сочинения, превратившаяся в поговорку: «Делу время, потехе – час».

Женат он был дважды: на Марии Ильинишне Милославской, от которой имел 13 детей, и на Наталье Кирилловне Нарышкиной, родившей ему троих отпрысков.

Будучи поздним ребенком, Петр очень рано лишился отца: на четвертом году жизни. Это было первым вторжением суровой реальности в его безбедное существование. В то время Петр не считался наследником престола: ведь у него были старшие братья и сестры – дети первой супруги Алексея Михайловича – Софья, Федор и Иоанн и еще несколько царевен. Надо заметить, что все сыновья Марии Милославской отличались крайне плохим здоровьем, некоторые из них умерли в детстве, другие – в юношестве, и никто не перешагнул тридцатилетие.

По смерти Алексея Михайлович трон занял пятнадцатилетний Федор – человек умный, образованный, но очень больной. Его родственники Милославские, мягко говоря, недолюбливали Наталью Кирилловну и ее детей. Они подозревали молодую, активную и красивую вдову в намерении навести на нового царя порчу, объясняя его многочисленные недуги колдовством.

Положение Натальи Кирилловны и ее сына резко ухудшилось. Милославские постарались убрать подальше от Москвы всех ее родственников: братьев, дядьев… даже воспитателя Матвеева сослали на север, в Пустозерск (исчезнувший ныне городок близ нынешнего Нарьян-Мара). Наталья Кирилловна старалась меньше бывать при дворе и поселилась вместе с дочерью и сыном в селе Преображенском – любимом дворце ее покойного мужа[2 - Ныне это место в черте Москвы, там действует станция метро Преображенская.].

А между тем Петру уже исполнилось пять лет – возраст, когда царским детям было положено начинать учение. Ему наняли воспитателя – подьячего Никиту Моисеева, сына Зотова, который хотя и не знал наук и языков, но был довольно сведущ в истории, а паче отечественной. К сожалению, Зотов сильно любил выпить: впоследствии Петр даже назначил его президентом шутовской коллегии пьянства – своеобразный жест по отношению к «первому учителю».

Никита Моисеевич рассказывал царевичу о лицах и событиях прошлого, пользуясь «потешными книгами с кунштами» – т. е. с рисунками. Эти «потешные тетради» царица специально заказала у мастеров Оружейной палаты. Оттуда же молодому государю то и дело таскали пищали, карабины и барабаны – для ознакомления. Кроме того, Зотов показывал ему «Артикул со всеми военными экзерцициями», составленный при Алексее Михайловиче. Учитель знакомил Петра и с жизнью Запада по картинкам, изображавшим «знатные европейские города, великолепные здания, корабли и прочее». А вот «цифирная азбука», то есть арифметика, в программу царского образования не входила.

Зотов прошел с Петром азбуку, часослов, Псалтырь, Евангелие и Апостол. По древнерусским педагогическим правилам «пройти» значило выучить назубок. Даже в зрелом возрасте Петр мог наизусть цитировать эти книги. А вот грамотность оставляла желать лучшего: писал будущий царь с ошибками, совершенно невероятными, например, вставлял между двумя согласными твердые знаки. Наверное, современные психологи диагностировали бы у Петра дислексию – особенность восприятия мира, свойственную творческим людям с нестандартным мышлением.

Кровавый конец детства

Едва Петру минуло десять лет, реальность заявила о себе снова: весной 1682 года в возрасте двадцати лет скончался царь Федор. И тут же начались интриги!

От Марии Милославской у Алексея Михайловича был еще один сын – Иоанн, слабый и болезненный мальчик. Поэтому оставшиеся в столице Нарышкины принялись уговаривать патриарха провозгласить царем Петра – в обход Иоанна. В отместку Милославские стали распространять слухи, что царевич Иоанн убит Нарышкиными в Московском Кремле. Это спровоцировало первый стрелецкий бунт, который известен также как Московская смута, или Хованщина.

Милославские рассчитывали использовать стрельцов в своих целях, натравливая их на Нарышкиных, но события вышли из-под контроля: началась такая резня, которую никто из Милославских предвидеть не мог.

11 мая 1682 года толпа стрельцов захватила Кремль, на глазах десятилетнего Петра были зарублены и заколоты многие родственники и друзья его матери, в том числе вернувшийся из Пустозерска Артамон Матвеев. Чтобы успокоить стрельцов и спасти оставшихся, Наталья Кирилловна с детьми вышла на крыльцо, прямо навстречу разъяренной толпе. Она предъявила стрельцам живого и более-менее здорового Иоанна, тот заверил всех, что мачеха его не обижает и заботится о нем, как о родном, – но это убедило не всех. Подосланные люди продолжали убеждать народ, что царя медленно травят, оттого мальчик и бледный!

Руководил стрельцами Иван Хованский, бездарный полководец, не выигравший ни одного сражения, зато заслуживший прозвище Пустомеля – за любовь к публичным речам. Теперь он перешел к самому настоящему бандитизму: стрельцы полностью захватили власть в городе, к ним присоединились нищие и бродяги, начались грабежи. Царская семья оказалась заложниками в осажденном Кремле.

Царица Наталья Кирилловна показывает Ивана V стрельцам, чтобы доказать, что он жив-здоров. Николай Дмитриев-Оренбургский. XIX в.

Во всех народных бедах – от недорода до золотухи – винили Нарышкиных. Наталью Кирилловну пока не трогали: все-таки царица, а вот ее братьев потребовали на расправу.

Наталья несколько дней противилась, но в конце концов пришлось выдать – Софья настояла.

– Брату твоему не отбыть из-за стрельцов, не погибать же нам всем за него! – твердила она.

Кирилла растерзали прямо во дворце. Ивана Нарышкина исповедали, причастили и соборовали в церкви Спаса за Золотою решеткою, а потом с иконой в руках он вышел к бунтовщикам. Те отволокли его в застенок и долго пытали, надеясь получить признание в том, будто он с царицей пытался извести царя Иоанна – это послужило бы оправданием их бунту. Но Нарышкин молчал. Так ничего и не добившись, стрельцы четвертовали его на Красной площади.

Софья Алекссевна. Неизвестный художник XVII в.

Это была не единственная казнь – бунт продолжался еще целую неделю. Одно за другим стрельцы подавали «челобитья», и кремлевские заложники послушно выполняли все требования: постригали в монахи и высылали неугодных, выдавали деньги из казны. Для этого даже серебряную посуду переплавили на монеты.

Довольные стрельцы, получив «волю», пировали в Кремлевских палатах. Они не возражали, чтобы Софья объявила себя правительницей – регентшей при двух малолетних царях, Иоанне и Петре: все равно настоящим правителем почитал себя Хованский. Но уже осенью того же года он понял, как глубоко заблуждался. Однако было поздно: Софья отправила его на плаху. Она казнила еще нескольких главарей – и пощадила всех, кто перешел на ее сторону.

Эти события заставили молодого царя рано повзрослеть: спустя год иностранный посол принял его за 16-летнего. В это же время с ним случился первый эпилептический припадок. Конвульсии, судороги, мигрени и приступы панического страха и неконтролируемого гнева с тех пор будут мучить его всю жизнь. Выглядели эти приступы очень страшно: «Он делал различные страшные гримасы и движения головою, ртом, руками, плечами, кистями рук и ступнями… Заводил глаза и дрыгал взад вперед ногами». Во время припадков Петр был по-настоящему опасен: датский посланник Юст Юль описывает, как он зарубил ни в чем неповинного солдата.

Софья Алексеевна Романова, по общему признанию, была умной, сильной и талантливой женщиной. Она знала латынь и польский язык, много читала, писала стихи. Но все это было никому не нужно, потому что Софья была женщиной. Ее судьба была предрешена заранее: юных царевен держали взаперти в их покоях, а потом постригали в монастырь. Даже замужество им не светило: русские женихи считались недостойными царских дочерей, а иностранные исповедовали другую веру. Такая судьба Софью не устраивала, и она вступила в борьбу за власть поначалу вполне успешно. Ситуации в России в те годы сложилась странная: «старший царь» – Иоанн, «младший царь Петр» и регентша Софья. Именно она была реальной правительницей России в те годы.

Веселая Немецкая слобода

После страшных событий 1682 года царица Наталья Кирилловна окончательно уединилась в Преображенском, стараясь не напоминать о себе в Москве, где хозяйничали Милославские. Она жила очень скромно, постоянно нуждалась в деньгах, но на сыне не экономила: в сохранившихся дворцовых записях по-прежнему упоминаются пищали и потешные пушки, которыми играл подрастающий Петр. Именно тогда он обзавелся «потешным» войском и то и дело устраивал походы по окрестным селам, разоряя крестьянские огороды и поля. Осматривая амбары своего троюродного деда – Никиты Ивановича Романова – Петр нашел старый английский бот, ставший родоначальником всего русского флота.

«Потешные» войска, «потешные» конюшни были у всех русских царей его возраста. На них выделялись средства из казны, потешным солдатам платили жалованье – но никто не принимал их всерьез, несмотря на то, что после игрушечных баталий на полях оставались самые настоящие убитые и раненые.

История России могла бы сложиться совсем по-другому, если бы не соседство двух поселений на реке Яузе – Преображенского и Немецкой слободы. Рыская по окрестностям, Петр неминуемо забредал и туда.

Впрочем, существует анекдот, который связывает приобщение Петра к западной культуре с подаренной ему князем Долгоруким астролябией – прибора для измерения расстояний. Ни Долгорукий, ни сам Петр понятия не имели, как им пользоваться, и через посредство придворного лекаря, немца по происхождению, постарались найти в Немецкой слободе знающего человека. Им оказался голландец Тиммерман, под руководством которого Петр принялся учиться арифметике, геометрии, артиллерии и фортификации. Тиммерман пригласил молодого Петра в Немецкую слободу и познакомил его с Францем Лефортом – известным кутилой. Иностранцы называли Франца Лефорта человеком большого ума, хорошо знающим состояние Европы, и приятным в обхождении.

В доме Лефорта Петр «начал с дамами иноземскими обходиться и амур начал первый быть к одной дочери купеческой», там он «научился танцовать по-польски»; освоил фехтование и верховую езду, выучил иностранные языки. Любя и ценя Лефорта, Петр назначил его генерал-адмиралом.

«Дочь купечаеская» – немка Анна Монс была дочерью виноторговца из Немецкой слободы. В течение более чем десяти лет она считалась официальной фавориткой Петра, который очень был к ней привязан, и, по слухам, даже подумывал жениться. Он дарил ей богатые подарки, выстроил для Анны каменный дом, а ее родню пожаловал имениями.

Роман этот кончился печально, но не по вине Петра. Напротив, он любил Анну «с редкой нежностью», однако девушка оказалась неблагодарной, и в 1704 году последовал разрыв. Супруга английского посла леди Рондо в письме подруге передает следующую сплетню:

«В один роковой день он (царь Петр – М. Г.) в сопровождении своих собственных и иностранных министров поехал осматривать построенную им в море крепость. На обратном пути польский министр случайно упал с мостков и утонул, несмотря на все попытки спасти его. Император приказал вынуть из его карманов все бумаги и запечатать на виду у всех. Когда обыскивали карманы, выпал портрет; император подобрал его, и вообразите его удивление: он увидел, что это был портрет той самой дамы. Во внезапном порыве гнева он вскрыл некоторые бумаги и нашел несколько писем, написанных ею покойному в самых нежных выражениях. Он тотчас же покинул общество, один приехал на квартиру моей рассказчицы и приказал ей послать за дамой. Когда та вошла, он заперся в комнате с ними двумя и спросил ее, как ей пришло в голову писать такому человеку. Она это отрицала; тогда он предъявил ей портрет и письма, а когда сказал о его смерти, она залилась слезами, а он с такой яростью упрекал ее в неблагодарности, что готов был убить свою даму. Но он вдруг также заплакал и сказал, что прощает ей, поскольку так глубоко чувствует, сколь невозможно завоевать сердечную склонность, “ибо, – добавил он, – несмотря на то что вы отвечали обманом на мое обожание, я чувствую, что не могу ненавидеть вас, хотя себя я ненавижу за слабость, в которой повинен. Но я заслуживал бы совершенного презрения, если бы продолжал жить с вами. Поэтому уходите, пока я могу сдержать свой гнев, не выходя за пределы человеколюбия. Вы никогда не будете нуждаться, но я не желаю вас больше видеть”. Он сдержал свое слово и вскоре после этого выдал ее замуж за человека, который служил в отдаленном крае, и всегда заботился об их благополучии».

Портрет неизвестной, предположительно Анны Монс. Неизвестный художник. 1700 гг.

На самом деле после разрыва Анна подверглась строгому домашнему аресту, и лишь в апреле 1706 года ей было дозволено посещать церковь. Одновременно Петр завел процесс о взятках, которые брали родственники Анны.

Что же касается ее замужества, то на Анне Монс хотел жениться прусский посол Кейзерлинг, но разрешение он получил лишь в 1711 году. Жили они недолго: Кейзерлинг скоро умер, оставив Анне двоих детей. Умерла она в 1714 году от туберкулеза.

Но Лефорт был не единственным интересным человеком, с которым Петр свел знакомство в Немецкой слободе! Нельзя не рассказать об Андрее Андреевиче Виниусе – голландском купце, учившем Петра I своему языку. Переводчик, составитель словарей, он также известен своим собранием карт, планом, гравюр и книг. Сочинения по географии, голландские гравюры познакомили юного Петра с иноземным образом жизни и чрезвычайно заинтересовали царевича.

Отношения Петра с Виниусом были сложными.