Мой невыносимый босс

Я прилетела на работу в без двух минут восемь. К девяти я поняла, что, собственно, можно было и не торопиться. Ни одного звонка. Ни одного визитера. Тишина. Так что у меня было достаточно времени, чтобы изучить документы, с комфортом устроившись в ортопедическом секретарском кресле. Кстати, Валерий Михалыч мне такое кресло зажал, несмотря на всю любовь.

Впрочем, есть подозрение, что просто Макс к появлению здесь этого предмета мебели тоже не имел отношения. Судя по тому бардаку, который здесь образовался за какие-то десять дней… Да-да! Вся корреспонденция, договоры и прочие полезные штуки, валяющиеся тут и там, появились здесь в течение последних десяти дней. Более ранние документы были разложены по папкам – в каком-то странном, но все-таки порядке. С ними тоже придется разбираться. Никогда не знаешь, что там наворотила твоя предшественница. И лучше узнать об этом первой.

– О! Ты уже здесь? – с порога удивился Максим Геннадьевич.

Я поднялась.

– Доброе утро! Какие будут распоряжения? – спросила я.

Впрочем, глядя на моего босса, угадать, какие будут распоряжения, было очень легко.

Был он взлохмачен и хмур. Вчерашний костюм и галстук остались где-то там, где и положено быть всему вчерашнему – в прошлом. Сейчас он был в джинсах, майке и кожаной куртке с заклепками. Судя по взгляду, которым он меня окинул, он не сразу сообразил, кто я такая. Кажется, больше всего он сейчас нуждался в холодной минералочке.

– Катя? – то ли сообщил, то ли спросил он. – Хорошо.

Ну, тут я не могла с ним не согласиться. Судя по тому, что я о себе знала, Катя – это, в общем-то, неплохо. Особенно если у Кати хорошая зарплата и сносные условия труда.

Я решила не дожидаться, пока по-утреннему медленный мыслительный процесс начальника, спотыкаясь и падая, наконец доковыляет до того места, где нужно послать секретаршу за пивом в ближайший супермаркет. Поэтому быстро подошла к маленькому офисному холодильнику (вчера он не работал, пришлось вызывать мастера) и достала оттуда полулитровку минералки. Ее, а также несколько видов соков, фрукты и конфеты я тоже загрузила туда вчера. Так что газировка должна быть холодненькой.

– Вот, пожалуйста, – я откупорила бутылку, налила воду в стаканчик и поставила бутылку рядом на столик.

Он бросил на меня настороженный взгляд, а потом, начисто пригнорировав стаканчик, взял со столика бутылку и приложился к горлышку. Действительно, как это я не подумала?

– Никаких звонков не было, – отрапортовала я.

Он нахмурился:

– Конечно, с чего бы кому звонить в такую рань?

Он распахнул дверь своего кабинета и застыл на пороге. Потом посмотрел на меня, снова на кабинет и выдал что-то вроде:

– Это же… Тут же… Но как?

Наблюдать за выражением его лица было, что уж говорить, приятно. Надо сказать, Валерий Михайлович, хоть и отдавал должное моему профессионализму, но все-таки периодически поправлял меня и делал замечания. Особенно поначалу. И уж точно я никогда не видела на его лице выражения изумленного восторга, как у ребенка на входе в Диснейленд.

– Я тут немного разобралась, – самым обыденным тоном сказала я. – Дайте знать, когда у вас будет время, я расскажу, что и где. К тому же нам необходимо обсудить круг моих обязанностей, особые требования, черный список, белый список…

– Это еще что?

– Черный список – это люди, с которым вас не соединять ни при каких обстоятельствах. Белый список – соединять, даже если вы очень заняты.

– Ага.

Он все еще ошалело пялился на свой кабинет.

– Когда я разбирала документы и почту, кое-что мне показалось очень важным, – я направилась в сторону компьютера. – Полагаю, вам лучше взглянуть на это как можно быстрее.

Он обогнул свой стол и упал в свое кресло. Неплохое, в общем-то, кресло, дорогое. Но мое однозначно лучше. Я едва сдержала улыбку. Кто бы ни была моя предшественница, себя она не обидела.

– Вот это письмо попало в спам, – я обошла кресло сзади и открыла документ. – Мне показалось, что оно важное.

– Ах, ты ж!

Если опустить все нецензурные выражения, которые за этим последовали, можно сказать, что Максим Геннадьевич молча удивился.

– Я-то думал, эти снобы снобские даже на письмо ответить не могут, а они, оказывается… Больше недели прошло! И это мы им не ответили! – он посмотрел на дату и снова… эм… промолчал.

Когда шеф закончил «молчать» и обрел способность говорить внятно и цензурно, он посмотрел на меня, как смотрит детсадовец, сломавший машинку, на всемогущую воспитательницу – с наивной верой в то, что все еще можно починить.

* * *

– Алевтина говорила, что ты на этих, – он кивнул на письмо, – собаку съела. Можно все это как-то исправить? Нашей компании очень нужен этот контракт. Что делать? Извиняться? Прислать им в офис фрукты? Десяток девственниц для жертвоприношения? – кажется, после минералки мой авторитет достиг каких-то немыслимых высот.

– А может быть, просто ответить? Вроде спасибо, получили, всю нужную информацию по вашему вопросу собрали… Чем вы в это время могли быть заняты? Смету составлять, прикидывать стоимость проекта?

– И что совсем не извиняться? – с недоверием посмотрел на меня он.

– А зачем? Вы работали.

– А ты подготовишь письмо?

– Письмо? Да, – сказала я. – А вот смету – вряд ли.

– Ой, это я тебе за минуту, – оживился Максим Геннадьевич.

Он набросал на бумажке несколько слов и цифры напротив них.

Теперь пришла моя очередь удивляться:

– Разве не надо высчитывать? Затраты, транспорт, материалы там? Подробности?

Теперь он перестал смотреть на меня как двоечник на отличницу и хмыкнул:

– Это все потом. А предварительные цифры я тебе по любому проекту могу назвать на глазок. Опыт! Его не пропьешь.

Ну что ж, может – значит может.

* * *

Я быстро составила и отправила письмо, хотя сделать это было не так уж просто. Вернее, деловые письма я умею писать – даже приглашение на расстрел могу оформить так, что адресат будет гордиться собой и радоваться, что ему оказана такая честь. Просто сосредоточиться на работе было непросто.

Дело в том, что за стенкой Максим Геннадьевич вел деловые переговоры по телефону. И, похоже, не с чертовыми снобами, а с такими же ребятами как он. По крайней мере, лексика была соответствующая, и это больно резало уши. На этот раз, конечно, выбросив матерные слова, мы бы получили не полное молчание – несколько междометий осталось бы, ну и пара глаголов.

И все-таки звучало ужасно.

Дождавшись паузы в этом впечатляющем трудовом процессе, я постучалась и вошла в кабинет:

– Максим Геннадьевич…