Ставка на тело

Заледеневшие пальцы не желали слушаться. Каждая пуговица давалась с трудом, словно я раздевалась впервые в жизни. Да что же это! Я бы уже и сама хотела, чтобы все закончилось как можно скорее. Наверное… Хоть и старалась не думать, что именно я вкладываю в это «всё».

Наконец, последняя пуговица уступила, я стянула блузку с себя и замерла в нерешительности: куда ее деть?

Не удержалась и бросила короткий вопросительный взгляд на Фила. Но он, кажется, и не думал мне помогать и подсказывать, лишь наблюдал, скривив губы в улыбке, будто я проходила какой-то странный тест и мне самой нужно было решить, что делать, а ему – оценить мою сообразительность.

Я отвернулась от стола и аккуратно сложила блузку на диван, спиной чувствуя взгляд Фила. Кожа мгновенно покрылась мурашками, словно он трогал меня ледяными пальцами.

Холодно. И стыдно, невыносимо стыдно от того, что ничего кроме бюстгальтера не прикрывало меня больше. Впрочем, когда я загорала на пляже в открытом купальнике, меня это не слишком смущало. Да и никого не смущало. Эта мысль придала мне смелости, и я взялась за юбку. Долго возилась с молнией. Но и с ней наконец справилась.

Теперь на мне почти не было одежды. Чулки, тонкая полоска трусиков и бюстгальтер с чашечками. Я остановилась. Может, достаточно?

– Ну и?.. Чего мы ждем?

Недостаточно.

Я сбросила туфли, скатала чулки, неловко кинула их к блузке и снова застыла, хотя надежды на то, что он удовлетворится этим, было уже мало.

Фил ждал, скрестив руки на груди. Я вдохнула, как перед прыжком с вышки, и расстегнула застежку на бюстгальтере. И вот она как раз поддалась моментально, предательница. И снова Фил никак не дал понять, что можно остановиться.

Тогда я, нагнувшись, медленно стянула трусики и выпрямилась, теперь уже глядя в глаза Филу почти с вызовом. Какую-то долю секунды. И снова отвела взгляд. Не стоит бросать Филу вызов.

– Хорошо, – сказал он таким тоном, словно был учителем младших классов, а я нерадивой ученицей, случайно умудрившейся правильно ответить на вопрос.

Хотя правильного в том, что происходило, было мало. Вернее, вообще не было. Только сейчас я внезапно осознала, что стою совершенно голая перед полностью одетым чужим мужчиной, который беззастенчиво скользит по мне взглядом. Краска стыда бросилась в лицо, залила шею, спустилась на грудь. Никогда раньше я не раздевалась перед мужчинами. Даже в моих фантазиях о том, как все будет с тем самым, единственным, все расплывалось, смягченное полумраком. Здесь же горел свет. Не слишком яркий, но все же безжалостный, откровенный, не оставляющий простора воображению, особенно остро подчеркивающий мою наготу. Да и мужчина, что сидел напротив, был явно не тем, о ком мечталось…

Он поднялся со стула, обошел меня и встал сзади так близко, что я чувствовала его дыхание у себя на затылке. От страха заныло в животе, по щекам покатились горячие слезы. Но я старалась не всхлипывать, чтобы случайно его не разозлить: картина «Громилы Фила врываются в дом проштрафившегося крупье» все еще стояла у меня перед глазами.

Одна его рука легла мне на живот, а вторая – на спину, и стала медленно двигаться вдоль позвоночника вниз. Я зажмурилась.

Глава 6

Зря. Зря я закрыла глаза. Отвлечься стало не на что, ощущения усилились в тысячу раз, стали острыми, яркими, глубокими. Его пальцы… Они вовсе не ледяные, как я думала. Напротив, такие горячие, что обжигают мгновенно покрывшуюся мурашками спину – казалось, на спине должен оставаться след от этого прикосновения.

Я невольно дернулась, но не смогла даже пошевелиться. Рука Фила поперек моей талии держала крепко и казалась такой огромной, что я боялась: еще немного – он переломит меня как тростинку. В висках стучало, сердце колотилось как сумасшедшее. Все происходящее казалось нереальным – будто я сплю. Или наблюдаю за этой сценой со стороны. Ведь я никак не могу быть той девушкой, которая молча терпит, позволяя себя лапать чужому, постороннему мужчине.

Рука Фила медленно скользила сверху вниз, по телу растекалась лихорадочная слабость, низ живота сводило от страха. И не только от страха… К нему примешивалось что-то еще, какое-то другое чувство, совершенно незнакомое… Странное чувство, от которого перехватывало горло и мутилось в голове…

Горячая ладонь легла на ягодицу, легонько сжала ее, я судорожно сглотнула, едва устояв на подогнувшихся ногах. Ладонь поехала вверх, скользнула подмышку и накрыла грудь, задев съежившийся от холода сосок. Моментально стало жарко. Теперь уже Фил обеими руками прижимал меня к себе, и я всем телом, всей обнаженной пылающей кожей ощущала прохладную ткань его костюма – остро, колюче, почти болезненно.

В голову лезли совершенно глупые мысли: если он собирается меня сейчас… мной овладеть прямо сейчас, разве не должен он тоже раздеться?

Но, разумеется, я не стала спрашивать. Так и стояла неподвижно, вытянувшись как струна.

– Хорошая девочка, послушная, – хрипло шепнул он на ухо.

Жаркое дыхание коснулось шеи, скользнуло холодком по спине, вздыбив волосы на затылке. Сильные пальцы обхватили сосок, слегка стиснули… Словно молния прошила тело, отозвавшись спазмом между ног. Я охнула, невольно сдвинув коленки. Это было… больно? Или приятно?.. Нет же! Такое не может быть приятным.

В следующее мгновение спины коснулся холод, и я настороженно распахнула глаза, почувствовав, что уже никто не держит меня, не прижимает к себе. Что еще он придумал? Почему отпустил? Хищник никогда не отпустит жертву по-настоящему… Какая-то новая игра, правил которой я не знаю?!

Фил отошел от меня и сел напротив. Я в замешательстве смотрела на него. Даже не знаю, что смущало меня больше. То ли его прикосновения секунду назад, то ли совершенно холодный и расчетливый взгляд, которым он меня сейчас окинул. Если бы не странная слабость в теле и подгибающиеся коленки, я бы подумала, что мне почудилось, как он касался меня, шептал мне…

– У меня остался к тебе еще один вопрос, – в руках Фила откуда-то появилась подшитая стопка белых листков. – Все мои сотрудники проходят медосмотр.

Зачем он мне это говорит? Мой первый день в «питомнике» начался именно с медосмотра. В таком подходе есть смысл. Работа непростая. Зачем тратить время на обучение крупье, которого в первый же день увезут с сердечным приступом? Доктора были знающие и дотошные. Девчонки, с которыми мы сидели в очереди у врача, смеялись: если не возьмут учиться к Филу на крупье, можно подаваться в астронавты, здоровье точно позволит.

Он полистал бумаги.

– В твоей карточке… Ага, осмотр гинеколога.

Может ли бы что-то постыднее, чем стоять перед одетым мужчиной раздетой? Конечно, может: стоять перед ним раздетой и обсуждать свой визит к гинекологу.

– Тут написано, что ты девственна. Это все еще так?

Конечно, моя девственность – исключительно мое личное дело, которое никого никоим образом не касается. Да, я имела полное право возмутиться и ответить на такой вопрос что-то обидное. Но не ему. Не в этом кабинете. Не с моим долгом. Кажется, Фил решил раздавить меня окончательно и полностью парализовать мою волю. Кажется, у него получилось.

– Да, – тихо сказала я.

– И мне не нужно снова отправлять тебя на осмотр, чтобы в этом убедиться?

– Не нужно, – эхом повторила я.

Он удовлетворенно кивнул.

– Знаешь что, дорогая, думаю, я не ошибся в тебе. Такая милая девушка не может быть в сговоре с мошенниками.

Неужели? Наверное, следовало бы вздохнуть с облегчением, и я бы так и сделала. Если бы не одно маленькое обстоятельство. Я стою тут перед ним голышом, и мы обсуждаем, девственна ли я. Я подумала, что сейчас и будет сказано то, ради чего меня привели в этот кабинет.

И я не ошиблась.

– Я даже не стану тебя увольнять. И лишать жалования тоже не стану. В конце концов, я не могу платить своим крупье столько, чтобы тебе хватило рассчитаться со мной!

Звучит так, будто бы рядом ловушка.

– Но чтобы я забыл об этом маленьком инциденте, тебе придется сказать мне «да», когда я попрошу тебя об одной небольшой услуге.

А вот и она, ловушка. Долго ждать не пришлось. Я не знаю, какие черти вселились в меня в тот момент, но сама того не желая, я спросила:

– Мне придется переспать с вами?

И тут же прикусила язык, кляня себя за несдержанность. Ну что за идиотка! Я молчала все это время. Чтобы раскрыть рот в самый неподходящий момент.

– Со мной? – Фил расхохотался. – Вот уж нет. Я, кажется, ввел тебя в заблуждение.

Он отложил в сторону медкарту.

– Одевайся. Нечего тут маячить голышом. Смотрю, на тебя это плохо действует, лезет в голову всякая чушь.

Это было почему-то обидно. Мне бы не лезло в голову никакой чуши, если бы он сам только что не касался меня так… я не смогла бы сказать, как. Но точно знала – все это никак не походило на обычную беседу.