Училка и медведь

– Спасибо – это хорошо. Но невкусно.

– Хочешь, чтобы я тебя покормила?

В ответ слышится заминка и лёгкое покашливание, как будто он только что тоже решил не говорить то, что на ум пришло.

– А ты умеешь готовить?

Ого вопросики!

– Возможно. Но это неважно, мне нужны мои туфли.

– Хорошо. Заеду через десять минут.

И отключается.

А я ошарашенно смотрю на экран телефона, а потом на Катю.

– Куда это он заедет?

– В школу, видимо, – пожимает плечами она.

– А откуда он…

– Не удивляйся, – машет рукой. – Я уже перестала.

Н-да уж. Ну что ж, посмотрим.

5

Катя уходит к себе, у неё ещё три стопки контрольных работ не проверены, а я начинаю собираться.

Ну а что? – говорю сама себе перед зеркалом, подкрашивая губы. – Просто хочу быть красивой и ухоженной. Для себя. Что тут такого?

Переплетаю уже растрепавшийся немного пучок, бросаю в рот фруктовую жвачку, беру сумочку и выхожу из кабинета. Спустившись по лестнице на первый этаж, отдаю ключ от кабинета вахтёрше.

– Карина Витальевна! – слышу сзади голос завуча по начальной школе. – Вы уже уходите?

Её почему-то каждый раз это так удивляет. Хочется ответить: да, обычно люди так и делают в конце своего рабочего дня. А работаю я до двух по своей ставке.

– Это мы тут сидим до победного, столько работы, – замечает будто между прочим. Она частенько любит обратить невзначай внимание на свой трудоголизм. – У нас новенький ребёнок во втором “Б”. Наталье Степановне кажется, что он неуспевающий. Нужна ваша оценка и заключение.

– Хорошо, Инесса Петровна, завтра проведу беседу с ребёнком и осмотрю его тетради.

– А сейчас? Наталья Степановна здесь ещё. Будет долго ещё, тетради проверяет, к урокам готовится.

Я безумно рада и за её подругу-трудоголика, с которой они больше чаи гоняют, чем работают после уроков. Да отслеживают в окно, кто и во сколько ушёл с работы.

– А сейчас десять минут третьего, мой рабочий день уже закончился. Завтра с утра сразу займусь этим ребёнком.

Завуч кивает, но смотрит осуждающе, что я не захотела работать после своего рабочего времени, и мы на этом прощаемся.

У нас с ней вообще как-то не заладилось с самого начала. С директором и завучем основной школы отношения прекрасные. Они всегда, если мне нужно, идут навстречу, я тоже, если что-то срочное по документации с особенными детками, а такое бывает, когда нужно едва ли не вчера. И выходные, бывало, делала, и вечером приходила.

А с этой как-то у нас не складывается. То ей не нравится, что я не дежурю в столовой, хотя мне по штатному не положено, я не классный руководитель, то у меня внешний вид слишком яркий. Она даже однажды предложила мне перекрасить волосы, а то, по её мнению, для школы они слишком яркие. И так и не поверила, что это натуральный цвет.

Я выхожу на крыльцо, не особенно рассчитывая, что мистер Медведь будет ждать меня. Потому что странно он как-то ответил, не спросив ни где я в данный момент, ни адреса – ничего.

Но чуть дальше ворот вижу большой кремовый ровер, и почему-то сразу предполагаю, что внутри этот Богдан. Вот как-то сама картинка рисуется – в огромной машине сидит огромный рыжий мужик.

Картинка эта подтверждается и в реальности. Он действительно там сидит. Открыв полностью окно и выставив локоть.

Он и правда огромный, мне не показалось тогда спьяну. Такому ничего не будет стоить взять за шкирку, как котёнка, такую как я, и нести столько, сколько влезет. Не устанет. Не заметит просто.

Он сидит в солнцезащитных зеркальных очках, выстукивая какой-то ритм пальцами. Рукав лёгкого свитера засучен до локтя и можно увидеть геометрический орнамент татуировок на предплечье. Очень мощном предплечье.

Наверное, именно таких на Руси в древности называли богатырями. Не знаю, о какую сливу стукнулась моя фантазия, но я вдруг представила этого мужчину в образе Ильи Муромца или Добрыни Никитича. Не тех, что из мультика, а настоящих. Огромных таких, сильных, в доспехах и верхом на брабансоне[1 - Брабансон или бельгийский тяжеловоз – порода крупных, массивных лошадей, ростом в холке до 2 м и весом до 1,5 тонн.].

– Привет, – говорю я, подойдя со стороны водительской двери.

– Привет, – он поворачивается, снимает очки и чуть прищуривается.

Прикольно. Отмечаю для себя, что глаза у него голубые при рыжих волосах. Как и у меня. Только у него чуть больше меди, а у меня чуть больше золота.

– Я за туфлями, – объявляю, стараясь подавить мелькающие в памяти картинки недавнего вечера.

– Ну садись, – кивает на сторону пассажирской двери.

– Зачем? Я и тут постою, а ты можешь подать их в окно, – переминаюсь на месте.

– Так не интересно. Да и странно. Прикинь кто-то смотрит, как тебе выдают в окно розовые туфли.

– Ничего странного, – пожимаю плечами, хотя всё же странность есть, особенно для наблюдающих в выходящее сюда окно завучки и её подружки.

– Боишься, что ли? – снова прищуривается.

– А если и так? – поднимаю брови.

Ну а правда? Мало ли, что у него на уме. Приличные девушки не садятся в крутые тачки почти не знакомых мужчин.

– Ты предлагала, нет, уговаривала меня заняться с тобой сексом прямо в подворотне за ночным клубом, обещала сделать со мной такое, чего ещё никто до тебя не делал. Это я должен бояться тебя, не находишь? – он поднял бровь иронично, глядя мне прямо в глаза.

Ах ты ж…

– Тише ты! – шиплю на него, чувствуя, как кожа покрывается горящими пятнами.

– Ещё и скрыть теперь факт домогательств пытаешься.

– О Боже, – закрываю лицо ладонями.