Ненастоящая любовь

По звонку все поднимаются и вереницей ползут в сторону спортзала. На улице сегодня сильный ветер, поэтому физрук сказал, что пара будет проходить в спортивном зале.

Сам зал уже открыт, и в нём парни играют в мяч, швыряя его в кольца через добрую половину огроменного спортзала. Крик, свист, мужской смех. Сегодня из-за того, что кто-то из преподавателей физкультуры на больничном, и расписание сдвинулось, в зале одновременно не три группы, а четыре. В общем, яблоку, как говорится, негде упасть.

И тут я получаю ещё один шок. Блин, третий за сегодня – много! С нами в зале сегодня группа, в которой учится Марк.

Марк, который, очень метко швырнув мяч, поворачивается и вдруг мне подмигивает.

6

Очень вовремя появляется Лида со своей свитой и становится аккурат передо мною, заслоняя. Ну вот и хорошо, вот и легче дышать сразу.

И она, и её подружки сразу приобретают позу напыщенных куриц, выставляя вперёд грудь и неестественно выпрямляя спину. Лида машет кому-то, я так предполагаю, что как раз Марку и его друзьям. Но те ограничиваются только кивком, а потом отворачиваются и продолжают играть мячом. Мне даже жаль становится, что я не вижу лиц королевы и её фрейлин. Уверена, они вытянулись от досады.

Раздаётся свисток. Это в зал вошёл преподаватель, наш суровый Венеамин Давидович, и призывает всех построиться в шеренгу. После нескольких секунд интенсивного хаотичного движения, народ выстраивается в одну линию. И мы с Наташкой тоже, но в самом конце. Я самая последняя, дальше всех от четвёртого курса.

– Здравия желаю! – выкрикивает преподаватель.

– Здравия желаем! – раздаётся громкое в ответ, отчего аж уши закладывает.

– Старостам прислать мне в чат списки отсутствующих в конце пары, кто ещё не прислал, – командует физрук. – А теперь разминка – медленным бегом по залу три круга. Направо! Бегом марш!

Длинная вереница начинает движение, растягиваясь по периметру спортивного зала. Я тоже начинаю медленно бежать. И уже через пять минут моя радость, что я сзади и никому не заметна, начинает таять, потому что круг замыкается и сзади меня оказывается направляющий. И это Марк.

Я бегу, чётко глядя в Наташкин затылок. Кажется, будто моя спина пламенем объята. Я не могу похвастаться пышными формами, но сейчас мне кажется, что мои бёдра позорно трясутся, словно желе. И грудь, пусть и маленькая, но подпрыгивает.

Мне некомфортно. Хочется обернуться, но я не решаюсь.

– Веснушка, хочешь получить обратно свой шарф? – слышу сзади негромкий голос, что пробивается в мой мозг через гул и топот.

Не сразу соображаю, что обращаются ко мне. Но я вспоминаю, что в раздевалке не вешала шарф на крючок поверх плаща, но точно его надевала утром. Наверное, он упал там на улице, когда я собирала фломастеры. И остался у… у Марка.

И сейчас именно он обращается именно ко мне.

Веснушка… это самое необидное прозвище, которое мне когда-либо давали. Не считая бабушкиного “плюшечка”.

– Он остался у тебя? – решившись, разворачиваюсь и торможу.

– Эй, продолжай бежать, – по инерции, которую я не учла, Марк почти налетает на меня и подталкивает вперёд. – Мы же сейчас как домино тут все ляжем. И все на тебя. Раздавим.

Словно очнувшись, я продолжаю перебирать ногами, а у самой все системы приходят в рассинхрон. И запускает его это мимолётное прикосновение.

– Марик первый, ага, так и мечтает на кого-нибудь лечь, – ржёт дальше кто-то из его одногруппников. – А малышка может и не выдержать всех и сразу.

Булкин, кажется, вроде бы так девочки его называли. Он придурок, я это сразу заметила. А сейчас его глупое замечание заставляет моё лицо вспыхнуть. Ну и шуточки.

– Дышим! – командует Венеамин Давидович, и все переходят на шаг. Взмахивают руками, чтобы привести дыхание в норму. – Стройся!

Я снова выдыхаю, когда Марк оказывается от меня максимально далеко, потому что мы снова выстраиваемся в шеренгу. Он первый, я последняя. И снова совсем незаметная. Ура.

– Внимание, сегодня работаем с мячами, объявляет физрук. Сейчас покажу несколько упражнений. Направляющий и замыкающий – ко мне.

К преподавателю на середину зала выходит Марк. В образовавшейся тишине слышны лишь пара голосов.

– Иди, – шепчет Наташка и аккуратно толкает в бок.

– Куда? – перевожу на неё удивлённый взгляд.

– Ну туда, – кивает на середину, где стоят преподаватель и Марк. – Ты же замыкающая.

О нет.

По всему телу прокатывается волна ледяной дрожи. Только не это. Я не могу выйти перед всеми. Ещё и к Марку.

Зачем? Зачем именно замыкающий?

Это будет жуткий позор.

– Реут, ты уснула, что ли? – зычно окрикивает преподаватель, а в шеренге раздаются смешки.

Реут – это я. Точнее, моя фамилия.

Сама не знаю как, но всё же мне удаётся кое-как выдвинуться и дойти на деревянных ногах туда, куда нужно.

Все смотрят.

Больше сорока человек смотрят на меня. А ещё преподаватель. И Марк. Снова Марк!

Каждая клетка моего тела пропитывается страхом. Руки становятся ледяными и на них даже уже виднеется сосудистая сетка, которая у меня бывает только при высокой температуре. Мозг вязнет, тонет в каком-то киселе. Хочется сорваться и убежать, но я удерживаю себя на месте.

– Встаньте друг напротив друга. Остальным внимание: даю инструкцию по упражнению…

Физрук продолжает объяснять, а я замираю каменным изваянием напротив парня. Между нами не меньше двух метром, но даже сюда я слышу его запах. Свежесть, цитрус и что-то ещё… Что-то, что внезапно вызывает во мне странное ощущение и заставляет чувствовать себя неустойчиво.

Посмотреть ему в глаза я не могу решиться. Мой взгляд будто приклеивается к полу.

Наверное, я настолько цепенею, что пропускаю момент, когда преподаватель бросает мне мяч. Успеваю лишь неуклюже взмахнуть руками, и мяч падает на пол и катится в сторону остальных студентов.

По залу проносится волна смеха. Они смеются с меня, и это оглушает, вгоняет меня ещё в больший ступор. Сжимаю пальцы в кулаки, решаясь повернуться ко всем и пойти за мячом, умоляю собственные ноги перестать быть деревянными. Но меня опережают.

– Вы же видите, что она недееспособная, – раздаётся звонкий голос, в котором я узнаю Лиду. – Давайте я.

Она поднимает мяч и выходит на середину. Откидывает длинный, идеально гладкий, тёмный хвост за спину.

– Отойди, – брезгливо бросает мне, будто я кучка мусора.

Лида становится так, что мне ничего и не остаётся, как отступить назад на пару шагов. А ответить ничего и не получается – горло будто в тиски сжали.

– Лови, – мягко, почти ласково говорит она Марку и бросает ему мяч.