Непреднамеренное отцовство

Рома кивает, но я вижу, что взгляд его потухший. И мне от этого очень-очень больно.

А ещё мне страшно. Что если Нажинский действительно попытается отобрать у меня моего сына?

4

Ярослав

– Алёхин, а на хрен ты мне тогда нужен, если не можешь даже плёвую сделку закрыть, не скажешь?

– Ярослав Юрьевич, заказчик сомневается. Требует презентации техники.

– Так убеди его, мать твою! Сделай эту долбанную презентацию. Ты не знаешь как?

– Он хочет не на проекторе, а в поле. Чтобы убедиться, что наши буровые установки работают как надо.

– Он дебил? Или ты дебил, раз не можешь объяснить потенциальному заказчику, что это нецелесообразно? – тру пальцами глаза. Какого чёрта такие идиоты делают в моей кампании? Особенно в ведущих спецах. Его надо уволить вместе с эйчаром к чертям. – Эта сделка для нас особой ценности финансовой не имеет, но у нас кристальная репутация, понимаешь? Мы славимся тем, что облизываем даже мелочь, желающую у себя на даче пробурить скважину.

– Так мне провести презентацию?

– Не надо гонять технику лишний раз, я тебе это должен объяснять, что ли? Изъебнись, но проведи тридэшную так, чтобы им захотелось с нами работать. Не справишься – пойдёшь на хрен таксовать или в курьеры.

Отключаюсь и падаю навзничь на кровать, и мне в спину впивается пружина. Через ткань, но всё равно неприятно.

Долбанное захолустье. Ни одного приличного отеля. Одни клоповники. Горничная утром убиралась, так пакет мусорный в урне не сменила, тупо высыпала мусор и оставила старый.

В Москве бы за такое уже уволили её.

Пиликает смартфон – оповещение на почте. Пришёл анализ ДНК. Когда открываю, не сказать, что нервничаю, но озабочен.

Положительный. Отец – я.

Так. Принято.

Взгляд падает на пальто, что висит на вешалке. Я поднимаюсь и иду к нему, забираю зажигалку и извлекаю из кармана бумажный комок, в который завернул ту штуку, что мне вручил вчера малой.

Какая-то невнятная лепнина, которую он назвал танком. Без пушки. Но вроде похоже, если присмотреться, и правда на танк.

Покрутив штуковину в руках, бросаю на стол и иду в душ. Вода тут воняет илом и какая-то не совсем прозрачная. Хоть нос затыкай, пока моешься. Скорее бы свалить обратно.

Пока чищу зубы, смотрю в зеркало. Почему-то неосознанно прогоняю в голове сходство мальчишки со мной. Похож, как мне кажется. У этой Софьи или Софии, или как там её правильно, глаза голубые, а у ребёнка карие, как у меня. И волосы тёмные.

Надеюсь, мозгами отпрыск тоже получился в меня, а не в свою мать, которой хватило ума залететь и скрыть этот факт.

Кстати, о ней. То ли время прошло, и она привела себя в порядок немного, то ли я плохо запомнил, но девчонка стала привлекательнее. Не такая уж и мышь. Без лоска, конечно, но если к нормальному стилисту в руки отдать, то и в порядок можно привести.

Но мне, собственно, без разницы. Меня интересует только мальчик. Лучше бы я раньше о нём узнал, но, думаю, ещё не сильно поздно. Воспитание, дисциплина и хорошее образование, что я ему обеспечу, исправят это влияние безотцовщины.

– Яр, нельзя просто взять и забрать мальчишку у матери, понимаешь? – сказал мне перед моим отъездом Артём.

– Ну она же забрала его у меня по факту. Почему я не могу?

– Потому что для мальца это будет большой травмой.

– Отведу к психотерапевту.

– Блин, дружище, ты что-то совсем в теме не разбираешься, – Бразинский сел за стол напротив меня. – Понимаешь, дети – это не игрушки, которые можно красиво в комнате на полке расставить.

– Не понимаю. У меня не было игрушек.

– В том и проблема, Яр. Ты – сухарь. С детьми так нельзя. Ну вот ты, допустим, решишь вопрос и увезёшь мальчишку. И что? Что ты будешь с ним делать? Дети писают, какают, болеют, ноют и так далее.

– Няню найму.

– Этого недостаточно. Он жил с матерью четыре года, любит её, привык к ней. И тут ты. Он тебя возненавидит.

Артём пробил её: не замужем, ни с кем не встречается, работает в консалтинговой фирме экономистом. Зарплата такая, что я даже не представляю, на что она обеспечивает моего сына всем необходимым. Так что, думаю, проблем с переездом не возникнет. Надо – пусть будет рядом.

Набираю её номер.

– Это Нажинский. Сегодня в час десять буду ждать тебя в кофейне «Теремок» на Ленина 3а. Нужно обсудить важные вопросы, – говорю, когда она берёт трубку.

– Я вообще-то на работе в это время, – отвечает после секундной задержки.

– У тебя с часу до двух перерыв на обед.

– А если я…

– На Ленина 3а в тринадцать десять, София, – отрезаю и кладу трубку, чтобы не слушать ненужные препирательства. Зачем на них тратить время? Она всё равно придёт, выбора у неё нет.

Включаю музыку и начинаю тренировку. У меня есть на неё двенадцать минут, а потом пора садиться за проект. В одиннадцать онлайн совещание, и нужно успеть подготовиться. Дай Бог ещё, чтобы в этой дыре интернет не глючил.

В час ноль восемь я вхожу в кофейню. На удивление, место оказывается почти приличным. Чего не скажешь об их кофе. Эту жижу в рот взять невозможно.

– Можно мне просто чай. Лучший в одноразовых пакетиках, который у вас есть, – прошу девушку за стойкой.

Через несколько минут в кофейню входит София. Взъерошенная вся, нос от холодного ветра немного покраснел. Светло-голубое пальто и белый шарф делают её похожей на Снегурочку.

Только совершенно не понимаю, зачем эта ассоциация приходит в мою голову.

Она подходит и, не здороваясь, прямо в пальто садится за столик напротив меня.

– Кофе? – предлагаю.

– Нет, спасибо, – отвечает, глядя на меня внимательно. – Что вы хотели?

– Коротко: сын – мой. ДНК это подтвердил.

– И? – спрашивает ровно, но я вижу, что в глазах появляется это затаённое выражение загнанности. Видел не раз.