Жиголо для блондинки

– Я? Ни за что! – пропела она. – Для этого есть специально приглашенные люди.

– Что ты несешь? – разозлилась я. – Это угроза?

– Видишь, баба стоит, в зеленом?

Я проследила за направлением ее взгляда. На корме и правда одиноко стояла женщина лет пятидесяти в изумрудном бархатном комбинезоне. Она держала в ладонях запотевший бокал с шампанским и задумчиво слушала джаз.

– Баба как баба.

– Скажешь тоже! – фыркнула Таня. – Сейчас наш Арсюша появится, она его увидит и такое начнется!

– Почему?

– Увидишь, – загадочно пообещала Таня. – Ну, готовься, красавица, он идет… А ему хорошо в смокинге, не находишь? – Теперь она говорила так, словно мы были светскими подружками. Только улыбка ее казалась нервной. Но к тону не придерешься.

Действительно, на палубе показался Арсений. Да, черный смокинг с широким атласным поясом и впрямь был ему к лицу. Почему-то в тот момент мне подумалось, что он похож на исполнителя роли Джеймса Бонда.

Он остановился, поискал глазами меня, нашел, заулыбался. Я отметила, что он прекрасно видел вышеупомянутую даму в зеленом и не придал ее присутствию ровно никакого значения. Поверхностный такой взгляд – как равнодушно смотрят друг на друга люди в полупустом вагоне метро.

– Вот вы где, – заулыбался Арсений. – Вы подружились? С днем рождения, Танечка! – Он поцеловал ее смуглую щечку, а меня приобнял за талию.

– Да уж, подружились, – усмехнулась Татьяна. – А где подарок? Или ты ничего для меня не приготовил?

– Обижаешь! – Он протянул ей бархатную коробочку – такие вот коробочки я почти привыкла получать из его рук.

Танечка с жадностью избалованного малыша схватила подарок. Распахнула коробку и даже раскраснелась от удовольствия, на минуту забыв о том, что когда-то была смертельно обижена пренебрежением дарителя. Еще бы, кому не приятно получить на день рождения миниатюрный круглый медальон с инкрустацией из крошечных бриллиантов. Украшение смотрелось необычно и изящно.

– Ух ты! – Танечка примерила кулончик к своей загорелой щеке.

– Это медвежий глаз, – объяснил Арсений, – в языческой мифологии символ жадности.

Я думала, что Таня обидится, но она лишь понимающе улыбнулась. Они явно говорили на каком-то своем, неизвестном мне языке.

Я отвернулась – мимо проплывали пыльные летние набережные. Зачем я здесь? Зачем я с ним? Надолго ли? Почему я такая непутевая? Может быть, права была моя экс-подруга Виктория? Может быть, надо было бежать от него в самом начале? От него, от Идеального, от обманщика и бабника, от самого лучшего и самого лживого мужчины на земле? Обо всем этом я думала, а рядом обнимавший меня Арсений весело болтал с загорелой кокетливой Танечкой.

И в этот момент та женщина подошла к нам.

Женщина в зеленом комбинезоне. Красивая, хотя и слегка полноватая. Я заметила, как побледнел Арсений, когда ее увидел. Побледнел под своим безупречным солярийным загаром, честное слово!

– Привет, – сказала она.

– Отвяжись, – разлепил он губы.

– Я просто хотела… – замялась она, – просто хотела напомнить.

– О чем?

– Чтобы ты не болтал лишнего. А то у тебя будут проблемы. Ты знаешь, чем занимается мой муж?

– Твой бывший муж, – насмешливо поправил Арсений.

– Пусть бывший, но он меня до сих пор любит. – Ее накрашенные губы задрожали. – Я знаю, что ты всем об этом рассказываешь.

– Если ты сейчас же не уйдешь, я расскажу обо всем прямо в микрофон, – усмехнулся он.

– Все уже и так об этом сплетничают, – невозмутимо продолжила женщина в зеленом. – Так вот, я тебя предупредить хотела. Если какая-либо порочащая Карину информация проникнет в газеты…

– Что тогда? – Он, казалось, совершенно не испугался. А вот дама была на грани истерики.

– Подлец!

– На том и держимся! – подмигнул он и отвернулся.

Не знаю почему, но в тот самый момент Идеальный Арсений перестал казаться мне красивым.

Словно кто-то между нами стекло кривое установил. Он остался прежним – те же глаза, те же полные темные губы и четко прорисованные брови. Те же сахарные зубы и те же длинные, как у королевы красоты, ресницы. По отдельности все это выглядело красиво, но вместе – собравшись вместе, его безупречные черты производили какое-то отталкивающее впечатление – странно, что я раньше этого не замечала.

Почему я сразу встала на сторону скандалистки в зеленом? Я же даже не знала, в чем суть их спора, а Арсений был так рассудительно-спокоен! Может быть, меня покоробило, что он вот так, походя, оскорбил женщину, которая в матери ему годилась, – пусть справедливо, но все же оскорбил. Она выглядела не в пример ему такой расстроенной, такой жалкой. Лет пятьдесят ей было. Не красавица, но лицо приятное, умело подкрашенное, немного усталое. За дорогими очками в оправе от Кардена прячутся умные серые глаза. Красивые полные губы дрожат от негодования, к щекам прилил яркий румянец.

– Маша, мы уходим, – сказал Арсений, крепко сжимая мой локоть.

– Почему это? Ты должен объяснить.

– Да ничего я тебе не должен! – вдруг зло сказал он. И так это было непохоже на того Арсения, которого знала я, светского, мягкого и обходительного. – Как хочешь. Можешь остаться в этом гадюшнике. Я – пас.

Уехали мы вместе. Он отвез меня домой. Молчали – за всю дорогу он не проронил ни слова. Гнал, как ненормальный, игнорируя правила дорожного движения. Мне было все равно. Я устала.

…Тем вечером мне неожиданно позвонила Вика. Я не поверила даже, когда трубка заговорила ее низким певучим голосом.

– Все дуешься на меня? – спросила Вика.

– Дуюсь, – честно призналась я.

– Прости меня.

Это было что-то новенькое. Вика слыла девушкой заносчивой и прощения никогда не просила. Я даже растерялась.

– Слышишь? Я прошу меня извинить… Что с тобой?

– А что не так?

– У тебя голос какой-то странный…

И я выложила ей все – про странный скандал на теплоходе, про истеричку в зеленом бархате и стервозную Танечку, получившую в подарок медвежий глаз, языческий символ жадности.

– Я же тебя предупреждала, – вздохнула Викуля. – Я виновата, прости. Я должна была все сразу объяснить.

– Что объяснить?