Ремесло

Лео вздохнул и под нарастающий гул отвёл сестру, усадил за парту.

– Да забей ты. Какая гниль вылетает из их рта – это их проблемы. Будешь драться, опять зуб сколешь или нос сломаешь.

Лиля сжала челюсти, завидуя самообладанию брата.

– Вот и молчите в тряпочку! Близнецы – один другого уродливее! – снова задиристо рассмеялся Баранов.

– Ещё бы, это же внуки Могильницы, – протянула Алла, брезгливо оглядев ребят.

Близнецы переглянулись. «Могильница». Вот, значит, как в Красной поляне величают их бабушку.

– Что за шум? – весело хлопнув в ладоши, в класс вошла учительница Литературы. – Звонок уже был. По местам, ребята!

Лиля понуро развалилась на стуле. Всяческое желание грызть гранит науки отпало. Лео ткнул её локтем, чтобы она села как следует и хотя бы сделала вид, что слушает учителя.

– Мне передали, что в нашем классе новенькие, – что-то царапая на доске, сказала учительница.

Класс дружно повернул головы в сторону близнецов и приглушенно загоготал.

– Ага, парочка однояйцевых близнецов!

– Баранов! – учительница резко повернулась к классу и шлёпнула по столу ладонью.

– Нина Игоревна, а что я такого сказал? Вы же сами говорили, что эта старуха ненормальная…

Лиля снова сжала кулаки. Ей пришлось ущипнуть себя, чтобы со всей дури не заехать учебником Баранову по голове. Она посмотрела на брата, чтобы успокоиться. Тот, выкатив глаза, пялился на Нину Игоревну и панический ужас перекосил его лицо.

Между тем учительница продолжала говорить с Барановым:

– Это я раньше так думала. Это совершенно невежественно и непростительно. Анфиса чудная женщина! И не смей при мне говорить такие вещи, не то… – она замолчала, перевела взгляд на ребят и широко улыбнулась.

Теперь Лиля поняла страх брата. Она тоже узнала женщину, что всю ночь простояла под их окнами.

– Может, она просто лунатик? – наконец прошептал Лео, когда все перестали пялиться на них.

– Какая-то хрень тут творится, – покачала головой Лиля. И с ней было сложно не согласиться.

Когда прозвенел звонок, класс шумно соскочил с мест и, перекрикивая друг друга, помчался прочь из кабинета.

Лиля и Лео тоже сложили учебники и тетради в рюкзаки и поспешили к выходу – это был последний урок.

– Лилия, Леонид, задержитесь на минуточку. – Нина Игоревна подняла глаза и кивком пригласила подойти.

Близнецы напряженно переглянулись. «Она знает, что мы её видели?» «Думаю, да».

– Как вам первый день в школе? Как вам в Красной поляне?

– Ничего. Привыкнем, – ответил Лео. – Вы извините, но нас бабушка ждёт.

Глаза учительницы сверкнули. Губы, густо накрашенные вишневой помадой, расползлись в неестественной улыбке.

– Я очень-очень уважаю вашу бабушку! Она волшебница! Фея! Злые языки будут говорить гадости за спиной и в лицо. Но вы не слушайте. Анфи знает свое дело.

Женщина улыбнулась еще шире. Теперь стали видны зубы с легким желтым налетом, замазанные излишками помады. Она сняла очки и подмигнула ребятам. Глаза у неё были бледно-серые.

– Бегите, не заставляйте бабушку ждать.

Ребята содрогнулись. Было что-то в этой женщине отталкивающие. Неправильное. Фальшивое. Искажённое.

Когда близнецы уже оказались в дверях кабинета, новая волна липкого ужаса накрыла их: Нина Игоревна вдруг сипло рассмеялась и кинула им вдогонку: «Ночью я хотела всего лишь познакомиться с вами. А вы мне не открыли. Нехорошо».