Мистер Генофонд

– У меня никогда не было триппера. Вообще! И остального тоже не было. Чист!

Рядом тикала бомба с часовым механизмом, а ко мне внезапно вернулась радость жизни. Краски стали ярче. Запахи приятнее. И пение цыган начало казаться райской музыкой.

Перед смертью, говорят, всегда так происходит.

– Мозгов у тебя не было тоже! – Полина наклонилась ко мне и шумно выдохнула в лицо.

Кайф! Вот ничего ж общего с прежними раздухаренными охотницами! Я, конечно, бредил, но словно озоном потянуло. Как в начале грозы.

– А ты к дедуле? – Сглотнув, отставил подальше бокал. Потом убрал на соседний столик бутылку. От греха! Бутерброды пододвинул поближе. Попробовать их мне не светило, но хоть что-то мягкое.

Ещё бы знать, из-за чего приходится готовиться…

– Конечно! – В меня полетел какой-то футляр. – Почетный гость! Ты ж так настаивал!

Круглый широкий стол дал лишь пару секунд форы. Зазноба моя длинноногая обогнула его в три шага. На ходу замахнулась. Быстро. Я чудом успел руку переловить. И Полька полетела в меня, грудью в грудь.

Как в лобовую.

На скорости.

Так что диванчик жалобно скрипнул.

Официально! Таких поз у нас еще не было. Нет, я, конечно, зажимал ее и сидя, и стоя. Помнится, горизонталь тоже попробовали – как-то притиснул на лавочке возле детской площадки.

Но чтобы Поля сверху! Да еще почти лежа…

Мечта!

Аж горячая волна по хребту побежала и в штанах прибавилось объема.

– Отпусти меня!

На ухо раздался рык. Тихий, как у кошки, но очень злой.

– Извращенец долбаный!

Это, видимо, кто-то нащупал своим упругим животиком мою «радость» от встречи.

– Детка, ты ж знаешь… не могу.

Вот сколько раз я ей это говорил? Сотни! Вместо «привет» и «пока», а она все никак понять не могла.

– Ты! Ты…

– Только я. Дальше?

– Да как ты посмел использовать мою бабушку?! Цветы и медведь не помогли, так решил, что можно с родных зайти?! Своих не жалко, а моих подавно? На войне все средства хороши? – Бомба «Полина» таки рванула. Я ничего не понимал, но ее было не остановить. – Это скотство! Это… грязно! Даже для такого, как ты!

– Поль, Полина, я…

– Козлина ты! Последняя!

– Полечка…

– Ненавижу тебя, слышишь! Ненавижу! Достал!

На мои плечи градом посыпались удары. Ведьмочка не сдерживалась. Отводила душу по полной.

– Поля, но послушай… – я лишь успевал колено ее перехватывать, когда в пах целилась.

– Не буду я тебя слушать! Баста! Теперь слушай меня ты! И запоминай, Крамер, запоминай хорошо! На лбу у себя запиши! – она замерла, зло уставившись в глаза. – Больше ты ко мне не приближаешься! Вычеркни меня из списка своих баб. Забудь! Понял?

В мой бок довольно болезненно ткнулся острый локоток.

– Понял, я тебя спрашиваю? – ткнулся еще раз.

– Поль, но я правда ни сном, ни…

– Хватит! Овечкам своим будешь головы дурить. Я уже по горло сыта.

Последняя фраза вырвалась у Польки со стоном. С болезненным таким, что мне резко стало не до смеха и не до кайфа своего нереального.

Как ножом в сердце засадила. Красивая, гордая, родная настолько, что внутри все мясом наружу выворачивалось от близости. И отчаянная.

Девочка моя. Ни хрена нас годы не брали. Собачимся, как в первый раз. Лишь острее, жестче. До синяков. Рвем друг друга наживую. А ведь мне не защищаться от нее хотелось. Не объясняться и не сдерживать.

Черт. Гребаный ресторан! Гребаные люди вокруг! Вечно у нас не время и не место. Как заговоренные.

– Поль, родная, ты мне хотя бы минуту дай. Так? – я уже не улыбался. Минута нужна была позарез. Увести ее отсюда. Засунуть в первую попавшуюся машину и объяснить все другим способом. Тем единственным, который всегда работал.

– Хрен тебе!

Зеленые глаза вспыхнули. Полина резко дернулась от моей груди. Перехватить успел в самый последний момент.

Поймал за руку. Снова впечатал в себя и сделал то, что два дня назад поклялся не делать, – поцеловал.

Грязно, жадно, настойчиво. Царапая зубами губы. Толкаясь языком в сладкий рот. Вминая ведьмочку в свое тело, так чтобы чувствовать ее всю. От груди, которая стала больше. Талии узкой, как у модели. Бедер… Черт! Самых охренных бедер на земном шарике! Ног… длинных, идеально переплетающихся с моими.

Как знакомился заново.

В темном коридоре старого дома мне все же не показалось… Не помутнение рассудка это было и не алкоголь. Охуенная она. Как ром, с годами только вкуснее стала.

Не оторваться. И похер на обещание деду. Похер на зрителей. Похер на товарища моего по несчастью – медведя, который точно не поймет.

Отклеились друг от друга вечность спустя. Полька, слегка осоловевшая и еще более роскошная. Я с адской болью в паху и четким осознанием: «Не отпущу!»

Но обдумать, как именно не отпускать и что теперь делать, мне, конечно же, не дали.