Малыш от генерального
Вчерашний разговор с мамой не шел ни в какое сравнение. В памяти мелькали наши безумные поцелуи с Маратом, его улыбки, пошлые угрозы и горячие обещания. Я словно чувствовала его тепло. А наяву его целовала в щеку и брала под руку незнакомая роскошная женщина.
Даже Роберт не играл со мной так. Для него я была не самой идеальной, но единственной. А Марат…
Наверное, беременность и усталость все же сделали со мной свое коварное дело. Повода обижаться не было, но переносицу почему-то ломило. Новые линзы не вызывали никогда аллергии, но глаза вдруг начали слезиться.
А ведь я так радовалась, увидев утром смятое белье на офисном диване… Шутила про дресс-код… Чуть не забыла про кофе.
Наивная. Размечтавшаяся. Дура.
Впервые я ненавидела свою работу. Впервые хотелось соврать о болезни и сбежать к себе домой. Вместе с той слишком чувственной женщиной, которую я боялась, Абашев, похоже, разбудил во мне ещё и обидчивого ребёнка.
Он не знал слов «надо» и «обязанности». Он тянул к выходу из зала и требовал нажать на кнопку лифта. Ему было плевать, что подумают другие и какие наступят последствия.
Не знаю, как я справилась с этой собой. Минуты таяли мучительно долго. Чужие вопросы тянули из меня последние силы. Но, когда презентация перешла в обычную попойку и акционеры принялись поздравлять старшего Игнатова, я не сдалась и попросила водителя подать машину.
* * *Некоторые дела нужно исполнять до конца, не слушая других и порой себя. Я хотела уйти из квартиры Абашева, и это необходимо было сделать сразу. Не охраняют боссы компаний своих помощников. Не стерегут, если не хотят чего-то кроме работы.
Раньше я об этом не думала. Потрясений было слишком много. Позволяя другим выбирать курс, плыла по течению. А сейчас, после презентации, словно шоры с глаз упали. Руки тряслись, так хотелось поскорее собрать все вещи в чемодан. Не было времени переодеться и снять туфли, так мечтала поскорее убраться из этого дома.
Со стороны я, наверное, напоминала маленькое комнатное торнадо. Сгусток из слез, злости и боли. Только когда сборы, наконец, подошли к финалу, дверь неожиданно распахнулась.
Это был не Герасимов с очередной крысой и посланием.
Не какой-нибудь наемник, которому все равно, кого убивать.
На пороге без галстука и без фирменной кривой улыбки стоял Марат.
Словно взбирался на свой тринадцатый этаж по лестнице, он тяжело дышал. Крылья носа хищно раздувались. А во взгляде читалась такая ярость, что моя собственная злость казалась скромной потугой на сильные чувства.
– Далеко собралась? – сквозь одышку прорычал он. – Ничего не забыла?
Хлопнул дверью так, что стены вздрогнули.
– Еще минута, и квартира будет в полном твоем распоряжении!
С потекшим макияжем я, наверное, смотрелась той еще валькирией. Панда кунг-фу. Но сейчас было пофиг.
– Счастье-то какое! – Раскрыв руки и откинув голову назад, Марат словно поблагодарил кого-то свыше. – Наконец-то свобода! Никто не будет крутить задом перед глазами и мотать нервы!
– Рада, что ты счастлив.
Мой боевой запал совсем иссяк, и сил хватило только на то, чтобы выкатить чемодан из спальни.
– Трусиха!
В одно мгновение Абашев настиг меня, сжал запястье и рванул на себя.
– Не тр-р-рогай!
Я отчаянно дернулась вбок, только проще было взлететь под потолок.
– Тише, маленькая. Тише. Не хочу сделать тебе больно, – вдруг совершенно другим тоном быстро заговорил Марат. – Эта дура приперлась сама! Я ее не звал. Не звонил. Не писал. Я вообще забыл о ее существовании. Если бы ты задержалась, увидела бы, как я вызываю ей такси и сплавляю домой.
– Не важно… Сегодня отправляешь одну домой. Завтра уедешь вместе с ней.
Маховик эмоций раскачался так сильно, что я уже не могла себя остановить. Боль никуда не делась. Рядом с Маратом она ощущалась только острей. Мне будто иглы под кожу загнали в тех местах, где он прикасался. Пытка, а не объятия.
– Мне хочется прибить того урода, который сделал тебя такой. – Он вдруг резко отбросил свою осторожность и вжал меня в себя с такой силой, что я почувствовала каждый изгиб и стук сердца.
– Я такая, какая есть…
– Охрененная.
– …и не надо из-за меня никого убивать.
– Надо.
Горячие пальцы, словно по ухабистой дорожке, поползли по моим позвонкам вверх. Зарылись в волосы. Обхватили затылок.
Требовательные губы обожгли дыханием мой рот. Замерли перед ним, готовые сорваться.
– Я не хочу быть игрушкой. Не смогу. И не хочу превратиться в чью-то замену. – Было страшно, но я заставила себя взглянуть Марату в глаза.
– Не станешь.
– Даже с теми, кто снится тебе по ночам.
– А так важно, кто мне снится, если хочу я только тебя?
Свободной рукой Марат прижал еще плотнее мои бедра к своим, заставляя чувствовать желание.
– И… Я не умею… Делиться.
Как будто была первый раз наедине с мужчиной, мысли в голове замедлились. Окутались жарким туманом. Таким же, какой сейчас закручивался в воронку внизу живота.
Тело зазвенело от напряжения, и уже знакомые мурашки начали свой челночный бег по коже.
– Как и я.
Словно каждое слово дается с болью, Марат сжал мои ягодицы и с отчаянным глухим стоном толкнулся языком в рот.
Глава 18
Все, что ей нужно
Марат
Наверное, зря я увернулся от прощального удара Карины. Своей маленькой, но тяжелой сумочкой она почти попала мне в пах. Не подставь я бедро, корчиться на парковке пришлось бы долго. Удовольствие то еще, но сейчас не загибался бы так от желания.
С Аглаей сдерживаться было нереально. Меня то рвало в клочья от ее мокрых глаз, то накрывало с головой от пугливого отклика.
Мышка моя оказалась совсем дикой. Не знаю, что за урод был с ней до меня, что за тараканов подселил ей в голову, но каждый стон, каждое движение навстречу приходилось вырывать с боем.
Она словно боролась. Но не со мной, а с собственным телом. Клала руки мне на грудь. Сжимала ткань рубашки и тут же трусливо прятала ладони за спину.
Отзывалась на поцелуи. Будто изучая, обводила языком контур моих губ и спустя секунды замирала. Удивленная, испуганная, с широко раскрытыми глазами и такая робкая, что меня самого начинало трясти.
Стыдно признаться, но впервые я не знал, как лучше подступиться к женщине. С другими такого не было никогда. Всегда брал свое не задумываясь и получал равный отклик. «Баш на баш», – самое древнее правило обмена в сексе работало безотказно.
А с мышкой… Я до чертиков боялся ее спугнуть или поспешить. Боялся, что снова закроется. И еще сильнее опасался, что сам не сдержусь и наломаю дров.
Наломать хотелось. Вырубить в голове все тормоза. Перегнуть строптивую девчонку через спинку дивана и проверить, как долго сможет сопротивляться самой себе. В том, что Аглая уже готова и способна меня принять, я не сомневался. В отличие от ее умной головы, тело реагировало на ласку слишком красноречиво.
Но оказаться таким же уродом, как ее бывший… От одной только мысли об этом мозги в моей голове вставали на место.
Слишком интересной была настоящая мышка. Слишком ярким и редким зверьком.
Ради нее, такой, я держался.
– Маленькая, сладкая… – шептал всякие дурацкие нежности, медленно снимая с нее платье.
– Ты потрясающая, красивая, сказочная… – глушил сопротивление комплиментами и осторожно приучал к своему телу.
Мозг выносило к чертям. Чувствовал себя гребаным растлителем, помогая снимать рубашку и заставляя касаться того, что больше всего требовало ее внимания.
– С ума от тебя схожу…
Не врал ни единым словом и до влажных разводов пробовал ее сквозь белье.
Молился, чтобы не сдохнуть. Через час, через два можно, но только не сейчас.
Загибался от возбуждения, надевая защиту. И снова целовал.
Как одержимый насиловал ее губы своими. Отыскивал все новые и новые чувствительные местечки. Шизел от ее реакции, всегда вначале испуганной, а потом смущенной.
Сминал ладонями тело.
И так по кругу.
Изматывая лаской и шепотом.
Изводя себя до адской боли.
Не представляю, сколько прошло времени с момента первого поцелуя до той блаженной секунды, когда положил Аглаю на диван. Наверное, вечность. Или две. За них перед глазами пронеслись все ее побеги, все испуганные взгляды и бесконечные отказы.
Саперу на минном поле было во сто крат спокойнее, чем мне.
Но, стоило почувствовать, как сама раздвигает ноги, пропуская меня… Ощутить, как руки ложатся на затылок, до боли сжимая волосы… И вся она, сдавшаяся и горячая, порывисто движется навстречу… у меня внутри словно все перевернулось.
Не было здесь больше ледяной помощницы, которая умела вымораживать взглядом.
Не было мышки, которая боялась саму себя.
Подо мной, закусив губу, стонала роскошная женщина. Отбросившая все свои комплексы. Красивая, как и не снилось откалиброванным под один стандарт уточкам. Страстная и отзывчивая, о какой я мог лишь мечтать.
Загадка моя. Без разгадки. С затуманенным взглядом и такая жадная, что крышу рвало, а контроль рассыпался в щепки.
Чудо, что вместе с контролем под нами не рассыпался и диван.
Когда страха не осталось, закончилось и терпение. Мы уже не целовались, а кусали друг друга как бешеные. Не двигались навстречу, а боролись, кто отдаст больше.
Я теперь не держал Аглаю. Она сама смело скользила руками по моим плечам и ягодицам. Делилась дыханием. Громко требовала: «Еще!» Убивала своей чувствительностью и жаром.
Такой секс даже наслаждением нельзя было назвать. Не работала никакая техника и опыт. Не было общего ритма. Мы просто двигались, сминая друг друга руками и губами. Воровали поцелуями воздух.
И стонали.
Оба.
Так одержимо, зло, что финальный тонкий вскрик взорвал меня без детонатора. Разнес на обломки, как дряхлую развалину.
А потом Аглая закрылась…
Осторожно убрала руки с моих плеч. Словно предала себя, натянула мою рубашку до самого носа. Спрятала глаза в стыдливом прищуре. Будто минуту назад не срывала голос от экстаза.
В танго моей мышке, наверное, не было бы равных. Шаг вперед, два назад. И никаких импровизаций.
Материться хотелось от такой пугливости, стены крушить. Но я глотал слова и держался. Снова распаковывал ее, словно подарок. Тянул прочь рубашку. Заново целовал каждый сантиметр нежной кожи. Шептал глупости. И наступал. Наступал. Наступал. Ласково, настойчиво, долго. Пока вдруг узкая ладонь не оказалась там, где и не мечтал.
* * *Момент, когда мы перебрались в кровать, прошел для меня незаметно. По дороге вроде был мягкий ковер в гостиной. Холодный стеклянный столик, из-за которого Аглая визжала и обещала скорую расправу. Кажется, была еще и стена.
Впрочем, последнее, возможно, случилось уже во сне. Они с явью этой ночью путались постоянно. Выспаться не удалось, так сладко было. Зато утром я получил награду за все свои старания.
Вместо фурии, которая вчера таскала туда-сюда чемодан, сегодня у меня по квартире порхала качественно отлюбленная красивая женщина. Вместо криков изредка звучали растерянные вздохи и ахи.
Так и хотелось откинуться на изголовье кровати и любоваться, как она выходит из ванной, как, с распущенными волосами, сонная и уютная, пьет кофе, как хмурится, глядя в зеркало, а потом вдруг начинает улыбаться своему отражению.
Не хотелось ее, такую домашнюю, даже на работу брать. Впервые сам готов был вырядить Аглаю в балахон и выкинуть в окно туфли на каблуках.
Будь моя воля, вообще закрыл бы ее в спальне. И сам остался рядом. Нормальный отдых нам был просто необходим. Но, к сожалению, ни Герасимова, ни текущий проект на паузу поставить было нельзя.
Словно подтверждая это, новый, рекомендованный Штерном, водитель приехал на десять минут раньше. Мышка, конечно же, тут же засобиралась. Будто не я босс, а чувак за рулем, начала торопить. А в машине по одной очень дурацкой традиции забилась в противоположный от меня угол.
Терпеть на этот раз я не стал. Жестом показал водителю, чтобы отвернул от нас зеркало заднего вида. Подтянул Аглаю к себе. И, несмотря на сопротивление, усадил на колени.
– Так лучше. – Довольный собой, расслабился.
Зеленые глаза бросили в меня убийственный взгляд, но вслух не прозвучало ни слова.
– У тебя такой вид, словно придумываешь план захвата Вселенной.
Чтобы не случилось беды, упругую попу пришлось отодвинуть подальше от паха, а платье на груди натянуть максимально высоко.
– Почти, – Аглая поерзала, все еще пытаясь соскользнуть на сиденье.
– Остановилась на ближайшей галактике? – Шлепком по ягодице успокоил эту садистку.
– Вроде того.
– Давай, маленькая, скажи, какая очередная глупая мысль закралась в твою голову.
Пока кое-кто окончательно не вдарился в партизанщину, я пустил в ход запретное оружие – добрался до маленького розового ушка и втянул в рот нежную мочку.
Эффект наступил почти мгновенно. Аглая рвано вздохнула, а потом все-таки повернулась ко мне.
– Я не могу… – произнесла едва слышно.
– Если ты о нем, – я указал на водителя, – то он ничего не видит.
– Все равно…
– Вернемся домой и продолжим лечиться от трусости?
О том, чтобы развернуться, на самом деле и думать было опасно. Сомневаюсь, что мы смогли бы доехать по отдельности. Скорее – одним целым. И никакой свидетель в виде водителя меня бы не остановил.
– Не нужно! – Аглая вспыхнула. – Я и так не знаю, куда себя деть после того, что было ночью.
– А… Так ты так волнуешься из-за того, что мы переспали?
Теперь у Аглаи покраснели даже уши.
– Тебе смешно?! – Тихая мышка мгновенно превратилась в дикую кошку.
– Нет! – я помотал головой. – Не помню, когда чувствовал себя лучше. Но ты разбудила мою совесть, – все же притянул ее к паху, – теперь буду мучиться угрызениями.
– Да ты издеваешься! – Аглая рванулась так сильно, что я с трудом удержал.
– Немного. Но хочешь, я тебе за круглосуточную работу повышение организую?
От удивления девчонка даже рот раскрыла.
– Ты расплатиться со мной хочешь?
– Обещаю быть щедрым.
Мысленно я распрощался и с глазами, и с кое-чем не менее ценным, но перестать дразнить не мог. Никакой инстинкт самосохранения не спасал.
– Марат! – моя мышка сама не заметила, как впервые назвала меня по имени.
– Так и быть, я повышу тебя до помощника генерального директора. Очень ответственная должность. Только для умных девочек. Оклад, правда, прежний. Да и сидеть временно придется на месте секретарши. Но можешь поставить на стол табличку. Мне нравится вариант «Собственность босса». Еще неплохо будет смотреться «Чужое. Не трогать!» Как тебе?
– Ты невозможный! – Аглая цокнула языком, а потом все же не выдержала и рассмеялась.
– Нет, я очень даже возможный. – Смотреть на то, как она расслабляется, чувствовать, как толкает плечом в грудь и улыбается, было настоящим кайфом. Давно меня не цепляли так чужие эмоции. А сейчас, как зависимый, остановиться не мог, хотел еще.
– Я же работать с тобой нормально не смогу. – Больше ни с кем не сражаясь, она спрятала лицо у меня на плече и губами коснулась шеи.
– Значит, будем работать ненормально. Мне кажется, у нас получится.
Не задумываясь ни о чем, я отодвинул край воротника. Показал пальцем туда, где два дня назад предлагал поставить засос. Следом должна была случиться пауза. Новые вопросы. Новые страхи.
Но испорченная за ночь мышка больше не сопротивлялась. Шизея, я почувствовал, как влажный язык скользит вдоль вены. И чуть не кончил, ощутив, как втягивает мою кожу горячий рот.
Глава 19
Женщина
Аглая
Наверное, это была какая-то из форм психического расстройства, но сегодня утром я чувствовала себя неуклюжим пингвином, который на своих маленьких крыльях-ластах взлетел в воздух.
Странное состояние. Очень хотелось списать беспричинную улыбчивость на беременность. Рассеянность – на недосып, перешедший уже в хроническую стадию. А удивительную легкость – ноги будто сами передвигались – на качественную гимнастику ночью.
Не держи меня под руку довольное чудовище, я бы и списала. Но, словно возомнил, что теперь я его имущество, Марат ни в машине, ни в лифте, ни в коридоре не отпускал ни на миг. И даже, усадив на рабочее место, на несколько минут лишил рассудка сумасшедшим поцелуем.
О предстоящем дне и думать было боязно. Отчеты, графики, таблицы… Да я пальцы на руках без ошибки сосчитать не могла! Пожалуй, сегодня должность секретарши подошла бы гораздо лучше, чем помощника директора.
Но Абашев все же ушел в свой кабинет. Передо мной зажегся экран монитора. И романтическая легкость испарилась сама собой.
Это произошло как по команде.
Марат не давал новых заданий и не просил кофе. Список непрочитанных писем в почтовом ящике оказался совсем небольшим, и заголовки не пугали форс-мажорами. Однако я почувствовала, как на голову опустился тяжелый пыльный мешок.
Ощущения были непривычными. Физически похожими на простуду, а морально – на шок. Нет, я не жалела о ночи с Маратом. Нужно было совсем уж сойти с ума, чтобы жалеть о таком. Не собиралась сдавать назад, хоть внутренний голос так и требовал исчезнуть с радаров Абашева, пока тот не узнал о беременности и сам не бросил меня.
Дело, казалось, в другом. Именно сейчас, сидя в мягком кресле перед кабинетом Марата, я вдруг четко осознала, что ничего у меня раньше не было. Ни секса! Ни поцелуев! Ни объятий! Ни шуток, от которых становилось легко и просто.
Так… Стильная вывеска от хорошего дизайнера. И целый вагон воспоминаний, с которых даже пыль сдувать не хотелось.
А ведь Роберт почти ни в чем меня не ограничивал. Он не заставлял ходить перед ним на задних лапках и приносить тапочки. Не обижал и не сравнивал с другими. Наоборот – о наших отношениях можно было писать романы! Юная и наивная Золушка и… не принц, нет, гораздо лучше – король. Со свитой, мудростью и большим стажем в нелегком деле выпиливания из Золушек настоящих Принцесс.
Казалось счастьем, что первым мужчиной у меня стал не наглый однокурсник, не парень из ночного клуба, а Роберт. Даже мама постоянно восхищалась его терпением.
Сейчас же от прежних собственных усилий вдруг стало как-то горько. После фантастической ночи удовольствий, после жадных рук и губ Марата, изучивших все мои потайные местечки, я ощущала себя не Принцессой, не Золушкой, а Буратино. Бревном! Которое пилили-пилили, строгали-строгали, но все равно считали бревном.
Подумать только, а я ведь была уверена, что не люблю поцелуи! Твердо знала, в каких позах способна изредка получать наслаждение. И за три года в одиночестве смогла убедиться, что прощальные слова Роберта о моей холодности – чистая правда.
Поверила, как верила ему во всем. Не проверяя в новых отношениях и не обжигаясь больше. Защитилась одиночеством как броней.
В сумасшедшем ритме мегаполиса это было несложно. Трусливо пряталась в работу. Зубами держалась за первый неудачный опыт.
И вот теперь допрыгалась.
Под сердцем рос малыш, похожий на собственного босса. В мыслях и мечтах красовался сам босс. Чаще голый и со мной в кровати. И каждое нервное окончание до сих пор звенело от невозможного, незнакомого удовольствия.
Нет. Это даже не допрыгалась. Это попала!
Очень вовремя! Так сильно, что казалось сном.
Марат словно не сексом со мной ночью занимался, а лечил от тяжелой болезни. Даже кофе не лез в горло. Желудок с утра пораньше требовал куриного бульона. Взгляд постоянно соскальзывал с экрана монитора. И работа не шла.
Не могла я заставить себя трудиться. Сила воли молчала, как контуженный боец. И все вечно падало из рук.
Этой ночью мне было так хорошо, как и не мечтала, но противная горечь не желала никуда деваться. До боли стало жалко ту девочку, которая верила, что счастлива. Которая радовалась любому комплименту. Как собачка сладкую косточку, ждала улыбку и молчала, оставаясь голодной после чужого пира в кровати.
Реветь хотелось о ней, такой глупой и уязвимой. Обнять крепко. Сказать, чтобы бежала скорее прочь от своего идеала и ничему не верила.
Много чем еще хотелось с ней поделиться. До самого обеда, старательно имитируя работу, провожая и встречая гостей, я прокручивала в голове наш невозможный разговор. Рассказывала той, молодой Аглае, какими сладкими бывают поцелуи и какой совершенной ощущаешь себя в правильных руках.
Делилась необычными желаниями – постоянно касаться мужчины, прижиматься к мускулистой груди, чувствовать, как вздрагивает от ласк и грязно ругается про себя.
Потребность раскрыть глаза той девчонке и потребность в Марате были настолько сильными, что я не знала, куда себя деть.
Даже Брошкина, увидев мой растерянный вид, придержала очередную мудрость и скрылась за дверью. Даже хмурый Бадоев вышел из приемной почти сразу после того, как вошел.
В общества «Похотливых самок» и «Обиженных бывшими» меня бы приняли без вступительного взноса. Но, к счастью, вступать никуда не понадобилось.
Мучиться долго тоже не пришлось. В конце обеда Марат лично проводил очередного гостя. Сам вытянул меня из-за стола. И решительно, не объясняя ничего, повел к лифту.
– Если не хочешь, чтобы начал прямо здесь, молчи, – сквозь зубы прорычал он в кабинке, где мы снова оказались одни.
– Если не боишься засветиться с голым задом на камерах, лучше будь паинькой! – еще более сурово пригрозил, усаживая в машину.
От этого его откровенного, дикого желания я и смущаться забыла. Слушалась. Подчинялась.
Разрешила снять с себя белье, когда вел машину. Не пикнув, вошла в незнакомый отель. Придерживая подол платья, поднялась на стеклянном лифте в роскошный люкс.
Я даже волосы сама распустила, как только вошла в номер. Перехвати меня Марат в тот момент, белый бюстгальтер, как знак капитуляции, взлетел бы в воздух.
Но мой монстр словно кайфовал от своего мучения. Вначале провел в гостиную. Сам, не позволив приблизиться, снял пиджак. Потом, поедая меня глазами, выдернул из петель брючный ремень.
– Стриптиз в твоем исполнении я уже видела, но с удовольствием посмотрю второй раз, – не знаю, откуда у меня взялась смелость. Избалованное за ночь тело уже требовало прикосновений, но азарт с чем-то еще кружили голову намного сильней.
– Только после тебя, моя маленькая. Давай, покажи, как ты меня хочешь.
Рубашка полетела в сторону. Дальше раздеваться Марат не стал.
– У тебя, наверное, здесь постоянный номер?
– С постоянной кроватью, ты имела в виду? – Словно задала самый правильный вопрос, монстр довольно оскалился.
– И с разными женщинами, – закончила свою мысль я и медленно сняла туфли.
– Вау, маленькая! Это ревность?
Опустившись на кровать, Марат приглашающе похлопал по матрасу.
– И ревнивые, вероятно, были… – провела пальцем вдоль молнии на боковом шве платья.
– Умных не было. Хочешь стать первой? – гад даже не пытался оправдаться. Лыбился в ответ на мои вопросы и обжигал взглядом.
– А если я откажусь?
В голове не было и мысли об отказе. Плевала я и на тех, кто был до, и на тех, кто будет после. Ярость в глазах напротив заводила острее ласки. Сердце из груди выскакивало от непривычной власти.
– У меня свободного времени всего полчаса. Даже не представляешь, как сильно хочу провести его в тебе. – Ладонь на молнии брюк двинулась вниз, а от веселости в голосе не осталось и следа. – Уверена, что хочешь потратить зря хоть одну минуту?
Все еще давая мне выбор, Марат протянул руку. Затуманенным взглядом заскользил по телу. И словно по команде, на смену незнакомой эйфории пришла жажда.
* * *Даже интересно, сколько у других людей шагов от страсти до любви? Наверное, много. Свидания и подарки, первые поцелуи и первая близость, споры и примирения, что-то еще… Нельзя ведь любить того, кого не знаешь.
А я… Мне кажется, я перемахнула все эти шаги, стоило Марату только позвать к себе. Без принуждения, как вчера. Без отключающих мозг поцелуев. Доверился, как я доверилась прошлой ночью. Будто равной. И никаких сомнений не осталось.
Платье упало на пол спустя несколько ударов сердца. На бюстгальтер с чулками не хватило времени.
Мы врезались друг в друга, как летевшие на сумасшедшей скорости машины. Сминаясь сразу в один общий ком. Соединяясь без предварительных ласк и поцелуев. Я даже боли не почувствовала. Телу словно только и нужно было ощутить заполненность, приятную тяжесть, коснуться окаменевших от напряжения мышц.
Слезы брызнули из глаз, настолько это было хорошо и правильно. Поцелуев не хотелось, такой сильной оказалась потребность видеть карие глаза, читать в них эмоции и растворяться.
Не было у меня такого с Робертом. С ним каждую секунду и каждый миг я все чего-то ждала, контролировала движения, боясь выглядеть недостаточно желанной и красивой. Двигалась так, чтобы мы совпадали. Как идеальная пара, как достойная любовница.
