В субботу, когда была гроза

– Фух, ты жива, – выдохнул он с облегчением. – Но… Это тот монстр, что ли, лает?

– Нет, – соврала она, – это Юпи, соседский пес.

– Так ты дома?

– Конечно. Где же еще?

– Ну, я думал… А как ты оттуда выбралась? И та тетка с ружьем, она что, тебя просто выпустила?

– Да, – ответила Касси, покосившись в сторону. – Я тебе как-нибудь расскажу. Потом. И ты не обижайся… я так устала, я уже в постели.

– Да, да. Только это… Ты все еще злишься?

– Злюсь?

– Ну, насчет сегодняшнего.

– Да, я все еще злюсь, – медленно проговорила она. – Очень сильно. Даже не думай, что вам это сойдет с рук. В том числе тебе.

С этими словами она нажала отбой.

– Извините, – повторила она. – Я сейчас его выключу.

Коба ничего не спросила. С отсутствующим видом она гладила большую голову пса.

– Значит, это у нас Юпи, – сказала она.

Касси, избегая ее взгляда, лишь пожала плечами. Предупреждая дальнейшие комментарии, она быстро проговорила:

– У меня есть деньги. Я могу заказать такси.

– Ага, они уже выстроились в очередь у ворот.

Женщина встала, чтобы закрыть двери в сад.

Неожиданно она повернулась к Касси:

– Если я крепко забинтую тебе лодыжку и дам обезболивающее, сможешь ехать на велосипеде?

Касси сглотнула. Опять в темноту. Одной по пустынной дороге Клавервех.

– Могу попробовать.

– Отлично, – сказала Коба с явным облегчением. – Сейчас схожу за аспирином и эластичным бинтом, а потом отвезу тебя к воротам.

– Может быть, я могу остаться здесь на ночь? – вырвалось вдруг у Касси.

Вероятно, женщина ее не услышала, она уже вышла из комнаты. «Ну и хорошо, – разозлилась Касси. – Зачем я вообще спросила? Как глупо!»

Коба вернулась со стаканом воды и бинтом в руках.

– Нет, – сказала она. Голос ее звучал твердо.

Касси посмотрела на нее с недоумением.

– Мне не нужны посторонние в моем доме. Держи.

Касси послушно выпила таблетку, которую принесла женщина.

– Да я же просто так, – пробормотала она. – Нет, правда. Мне это совсем ни к чему.

Она наблюдала за тем, как женщина бинтует ей лодыжку. Для ее телосложения руки у нее были очень большие и сильные, они были усыпаны светло-коричневыми веснушками, которые напоминали брызги от кофе. Под кончиком ногтя на указательном пальце было что-то синее. Рассматривая палец за пальцем на ее руке, Касси заметила и другие цвета. Зеленый – сбоку на мизинце, маленькое фиолетовое пятнышко возле ногтя на безымянном пальце.

Касси перевела взгляд на свои серые джинсы. Они были слишком широкими, чтобы разглядеть под ними повязку на лодыжке.

– Готово, – сказала женщина. – Должно получиться. Теперь осталось надеть штаны, и скоро ты будешь лежать в своей постели.

Ее голос звучал радостно, даже слишком радостно, как показалось Касси. Она ничего не ответила, а просто дала переместить себя в тележку. И не проронила ни слова, пока они добирались до ворот. Она молча смотрела вверх, деревья казались черными и мрачными, выделяясь на фоне безоблачного неба.

Кое-где сверкали звезды.

Ногу эта странная женщина забинтовала хорошо. Касси снова могла крутить педали и даже недолго стоять. Может быть, благодаря таблетке, а может, из-за страха, что на нее снова кто-то нападет, она не чувствовала боли. Сердце колотилось у нее в груди, и она ехала по Клавервех так быстро, что не успела опомниться, как оказалась дома. Приехав домой, она первым делом пошла в душ и простояла там очень долго. До тех пор, пока ей не стала очевидной горькая мысль, что всей этой воды в душе недостаточно, чтобы снова почувствовать себя чистой. Это под силу только морю. Может быть.

Она надела ночную футболку, включила телевизор, поставила в духовку пиццу и с пультом в руке легла на диван, закинув ноги на подлокотник.

Все было как обычно. Как будто ей все это приснилось. Как будто ничего не произошло.

Тесто пиццы на вкус было как картон, а разноцветные кусочки сладкого перца отдавали горечью. В фильме действие происходило на какой-то другой планете, Касси не могла уловить сюжет и не могла понять, что так беспокоило героев. В конце концов она стала переключать каналы, пока на «Энимал Рескью» случайно не стала свидетелем того, как маленького котенка вызволяли из водосточной трубы. От этого она разрыдалась так, будто не плакала годами.

Через какое-то время она отправила маме сообщение: Во сколько домой? Ей даже пришел ответ: Ночую у Ханса, увидимся завтра. Затем она пошла спать.

На следующее утро Касси долго не вылезала из постели. «С этой лодыжкой я все равно ничего не могу», – внушала она себе.

Но проблема была в том, что она ничего не хотела. Позавтракать? Аппетита нет. Посидеть за компьютером? Не хочется. Сделать домашку? Фу. Она увидела, что на улице отличная погода – сквозь шторы пробивался солнечный свет, – но отвернулась лицом к стене и натянула одеяло на голову. Иногда в памяти всплывали непрошеные и пугающие сцены с Борхерлан. Тогда она зажмуривала глаза посильнее и пыталась вызвать противоположные воспоминания – о той картине. Было совсем тихо. Совсем одиноко. Но при этом, каким-то странным образом, безопасно. Как будто тебе все известно и ты ничего не боишься.

«Если бы мы еще жили в Лейдене, я бы пошла к морю», – думала она. Но, конечно, это была ложь. Море в теплый воскресный полдень – о, она это ненавидела! Все эти толстые тела, кучи мусора вокруг. И мальчишки, которые якобы случайно пинают мяч прямо туда, где лежит она. И все же… кажется, где угодно сейчас лучше, чем здесь.

«Позвоню-ка Хуго», – вдруг пришло ей в голову. Она взяла с тумбочки мобильник и набрала его номер, не вылезая из своей безопасной норки. Вы позвонили Хуго Росмалену, координатору Центра помощи беженцам. Извините, меня сейчас нет на месте.

Она раздраженно отшвырнула телефон. Он отскочил от шкафа и упал под стол. «Вот на фига людям мобильники, если они их постоянно выключают или не берут с собой, – разозлилась она, но встала с кровати, чтобы проверить, не разбился ли телефон. Ура, он был в порядке. Она снова набрала Хуго, но в этот раз оставила голосовое сообщение:

– Хуго, привет. Перезвони мне, пожалуйста.

Теперь она, раз уж вылезла из постели, решила себя занять. День уже не задался, так что с тем же успехом она могла сесть за уроки. Касси достала из холодильника коробку сока, включила музыку и открыла учебник по экономике.

В половине шестого пришло сообщение от матери: Ужинаю с Хансом в центре, отдыхай, все разрешаю, до вечера.

Ей стало интересно, как выглядит этот Ханс. Неужели опять какой-то мальчишка? Ее мама постоянно западала на тех, кто помоложе. «Тебе так только лучше, – говорила она постоянно. – Мне – парень, тебе – старший брат». Хуго стал исключением. Он был даже на два года старше. «Папа» – так называла его мама Касси, когда была в хорошем настроении. И забиралась к нему на колени, упрашивая его спеть ей песенку. Но если была не в духе – а такое случалось довольно часто, – она ужасно с ним обращалась, прямо как некоторые подружки Касси со своими отцами. Как-то вечером Хуго зашел к Касси в комнату. Стоило ему сказать «Касси, нам надо поговорить», она сразу поняла, к чему он ведет. Ей было жаль его, таким несчастным он выглядел.

– Можешь ничего не объяснять, Хуго, – сказала она. – Я все прекрасно понимаю. Она переживет, я тебе говорю. Ей не впервой. Обещаю присматривать за ней.

Хуго обеспокоенно закивал, глядя на нее, как верный пес:

– Я знаю, ей непросто. Все, что случилось с ее родителями, это накладывает определенный отпечаток, но… Я больше не могу, Кас.

– Я все понимаю, – успокаивала она его, хотя внутренний голос кричал совсем иное: «И ты тоже? Я думала, ты останешься навсегда. С ней и со мной. Черт тебя побери, Хуго! Не нужны мне твои жалкие прощания!»

– Но это не значит, что я брошу тебя в беде, Додо.

Додо – так он частенько ее называл. Отважная Додо[6].

– Разумеется, – она мило улыбнулась. – Извини, Хуго… но мне надо делать уроки.

Он кивнул, как ей показалось, как-то слишком резко и решительно.

– Уже ушел!

– Со мной все будет в порядке, ты же знаешь, – сказала она ему вслед.

Ну и зачем она сейчас звонила этому придурку?

На следующее утро она увидела, что от него пришло сообщение: У нас была демонстрация велосипедистов. Поздно вернулся, звонил тебе, ты уже спала. Позвоню завтра. Целую, Хуго.

По пути в ванную она решила проверить, как поживает ее лодыжка. Боль почти утихла. Интересно, бинт уже можно снять или пока надо оставить?

Она увидела, что мама вернулась домой. Подойдя к лестнице, Касси заметила, что в комнате горит свет, хотя она точно помнила, как все выключала. Она оделась, захватила учебники и спустилась вниз. Машинально выключила свет, поставила на место мамины ботинки и убрала пустой бокал из-под вина в раковину, залив его водой. Потом, не садясь за стол, позавтракала упаковкой йогурта с мюсли, выпила сока прямо из коробки и пошла в сарайчик за велосипедом.

«Поеду к Хуго, – вдруг решила она. – В Лейден. Встречусь с друзьями, погуляю по центру. Да пошла эта школа». От этой внезапной мысли ей стало так хорошо, будто с души упал тяжелый груз. Будто бы в жаркий душный день подул ветер.

Оставив рюкзак дома, она поехала по дороге, ведущей к вокзалу в Девентере. До него сорок пять минут на велосипеде, но какая разница? Погода стояла прекрасная, этот день принадлежал ей, только ей. Она обнаружила, что здесь, вот так запросто вдоль обочины, росли такие же цветы, что стояли у Кобы в прихожей. Раньше она их никогда не замечала. Как там они называются?

В десять часов поезд прибыл на станцию «Аэропорт Схипхол», там она делала пересадку. Но вместо того, чтобы быстро перебежать на другую платформу, Касси поднялась на эскалаторе вверх, в большой зал ожидания. Здесь было полно туристов – радостных, возбужденных людей с тележками, заваленными чемоданами и сумками. Она поддалась течению живого потока, который направил ее к терминалу для отбывающих. Касси стала изучать расписание рейсов, делая вид, что ищет свой. Но игра ей быстро наскучила: она не могла ничего выбрать среди изобилия вариантов, да и вообще. Что ей делать… да где угодно, совсем одной? Но вся эта суета, этот шум – от них становилось так хорошо. Она побрела в сторону подземной станции, по пути купила рожок мороженого в макдаке и стала ждать своего поезда. Сидя в «тихой зоне» вагона, она отправляла собщения своим старым друзьям: Еду в Лейден. Где встретимся?

Двое ответили на ее сообщение. Лике написала, что у нее сейчас будет экзамен, а Джеффри собирался поплавать в море на яхте. «Ой, там еще куча народу. А теперь посмотрим в окно, – радостно подумала она, – здесь все такое родное». Там, на трассе A44, как всегда, полно машин. А здесь пруд, в котором они плескались, на берегу которого валялись до поздней ночи и слушали музыку. Где она впервые поцеловалась. А вот и район Мейренвейк, тут жила Тилле. Почта, где она работала летом. В трепетном предвкушении Касси ступила на перрон. Этот день должен был пройти чудесно.

После суетливого Схипхола вокзал в Лейдене выглядел довольно пустынным. Лишь на верхнем ярусе парковки, над зоной хранения велосипедов, небольшими группками стояли таксисты, облокотившись на свои сверкающие черные авто да на скамейке возле рыбной лавки сидели двое стариков. Темнокожий торговец газетами пожелал ей «nice day» и улыбнулся, обнажив оба ряда белоснежных зубов, когда она дала ему пятьдесят центов. Он хотел было завязать разговор, но она торопилась. Все еще прихрамывая, она вышла на улицу Стасьенстраат, прошла мимо супермаркета, закусочных, турецкой пекарни, магазина «Barning Piano, работаем с 1921 года», офиса ANWB[7], «Гранд кафе» у моста и Национального музея этнографии. Она с наслаждением вдыхала доносившиеся до нее запахи шавермы, каналов, машин и жареной курицы. Стру, та женщина и Борхерлан были где-то очень далеко, в другом мире. «Я снова дома», – тихонько пропел голос у нее в голове.

«Первым делом – к Хуго», – решила она. Ему не придется ей перезванивать.

Офис Центра помощи беженцам находился сразу за главной торговой улицей. На месте нескольких бывших бутиков здесь вдруг открылись новые. Касси это немного напугало. Почему нельзя, чтобы все оставалось прежним? Как ей запомнилось. Неужели ее так долго не было? Еще ее расстроило то, что она не встретила ни одного знакомого. В ее памяти город всегда полнился друзьями: где бы ты ни был, обязательно встретишь кого-нибудь из школы, секции плавания, из ее групп активистов. «Это потому что сегодня понедельник, – успокаивала она себя. – Вот была бы суббота, все было бы иначе».

В Центре помощи беженцам ее поджидало очередное разочарование. На месте Элли, секретаря, а по совместительству администратора и оператора, сидела какая-то новая незнакомая девушка.

– Здравствуйте, чем могу помочь?

– А где Элли? – спросила Касси. Она тут же почувствовала, что это прозвучало немного невежливо. – Я хотела сказать: здрасьте. А Элли приболела?

– Она в декрете. Но вы можете ей позвонить. У вас есть ее номер?

Касси помотала головой:

– Неважно. Вообще, я пришла к Хуго.

– Он здесь, – ответила новенькая. – Но, к сожалению, мне нельзя его отвлекать.

– Ну а мне можно, – заявила Касси и вышла, хлопнув дверью, в коридор, поднялась по лестнице, не обращая внимания на взволнованных людей, оставшихся позади.

К ее удивлению, дурацкая табличка, которую она для него сделала, все еще висела на двери Хуго.

Касси постучала и сразу же влетела в кабинет, улыбаясь во весь рот. Вот он удивится!

Хуго сидел за столом и говорил по телефону. Он посмотрел перед собой с недовольным выражением лица, которое сразу сменилось на удивленное.

– Секундочку, – сказал он и, закрыв трубку рукой, добавил: – Касси! Что ты тут делаешь? Ты должна быть в школе!

Ее как будто облили из ледяного душа. Он должен был обрадоваться, он должен был ее обнять.

– Ты не перезвонил, – сердито ответила она.

Недовольное выражение лица вернулось:

– День вроде бы еще не закончился?

Касси посмотрела на пол. Синий линолеум. Она помогла его выбрать. Касси вдруг снова почувствовала боль в ноге. Ее губы задрожали, а в глазах защипало. Она сдерживалась изо всех сил, но первые слезы уже появились. Ей было уже не остановиться.

– Ты что? – удивился Хуго. – Это что такое?

Затем он сказал кому-то на другом конце провода:

– Извините, у меня тут кое-что случилось. Если позволите, я перезвоню позже?

Он встал с места и, сделав буквально пару широких шагов, оказался возле нее. Хуго был самым высоким человеком из всех, кого она знала. В детстве она постоянно хвасталась им перед своими друзьями. Да, он великан. Да, он может поднять машину. И нет, он не лысый, его волосы убежали вниз, на подбородок. Ей так сам Хуго сказал. Это была их особая шутка.

– Что такое? – повторил он, положив руки ей на плечи. Она еще не успела ответить, как он добавил: – С мамой же все в порядке?

Она со злостью оттолкнула его.

– Но Касси…

– Со мной не в порядке! – перебила она его. Слезы катились по ее щекам. – Да почему никому нет до меня никакого дела!

– Иди сюда, садись, – успокаивающе сказал он. Сквозь слезы она видела, что Хуго действительно расстроен. – Давай рассказывай… Что у тебя стряслось?

– Если честно, я вообще не хочу об этом говорить, – всхлипывая, ответила она. – Я просто хочу хорошо провести время. С тобой и со своими друзьями. Но они. Я не хочу их больше видеть. Никогда. И я не могу теперь ходить в школу. Я их ненавижу!

Слова сами вырывались наружу, хотелось ей того или нет.

– Успокойся, пожалуйста, – сказал Хуго, – вот, попей.

Он налил стакан воды и протянул ей. Она выпила его залпом.

– Ублюдки! Жаль, что в них не ударило молнией, во всех четверых.

Хуго вопросительно посмотрел на нее:

– А кто это? Эти они? И что они сделали?

Запинаясь, Касси рассказала ему свою историю. Когда она закончила, ей стало немного стыдно. Она перестала плакать, слезы на щеках высохли. Касси пожала плечами:

– Я понимаю, ничего страшного и не произошло. Просто глупые издевки. Но мне было страшно. И там. Но Тим еще ничего, да. Как и та тетка, то есть. Коба. Эдвин, он просто урод. В общем-то, ничего нового.

Она посмотрела на Хуго, который за все это время не издал ни звука. Он смотрел вниз, на свои кулаки. Он так крепко их сжал, что костяшки побелели.

– Ты злишься? – спросила она встревоженно и, не дожидаясь ответа, тихонько добавила: – Да, извини, понимаю, мне нельзя было просто так сюда врываться. Ты очень занят. Но я подумала.

Хуго взял ее за руки.

– Я очень рад, что ты пришла ко мне, – ответил он. – Что ты все рассказала.

Он серьезно посмотрел ей в глаза.

– Касси, это гораздо больше, чем просто глупые издевки. В юриспруденции это называется непристойное нападение[8]. Тебе надо написать заявление. Нельзя, чтобы им это сошло с рук.

– Их посадят в тюрьму?

– Этого я точно сказать не могу. Как решит судья.

Касси задумалась и помотала головой.

– Отец Эдвина – этакий хозяин всего города. И если я напишу на них заявление, они решат, что я веду себя как маленькая. И будут издеваться еще сильнее. А Стру точно не захочет, чтобы я у него работала, потому что у меня будет репутация…

Черт, снова слезы.

Хуго встал, чтобы набрать ей воды из кулера. Вода забулькала. Он был так занят своими мыслями, что не заметил, как стакан наполнился до краев. Вода пролилась ему на ботинки.

Касси рассмеялась, это был смех сквозь слезы.

– Эй, Хуго, проснись!

– Что? Ой…

Он закрыл кран, но не засмеялся. Напротив, он выглядел очень серьезным.

– Касси, – начал он. – Повторяю: ты должна написать заявление в полицию. Уверен, ты отлично помнишь своего старого друга Мусу. И Кумарана с Нарой, и Байди. И Эдриза, и Хермелу – ее забыть невозможно, – и Давида. Во всех их историях повторяется одно и то же. Там, откуда они родом, кто сильнее, тот и прав. И с этим они ничего не могут поделать. Они приезжают в Нидерланды, потому что здесь есть законы. Законы, которые созданы для того, чтобы защищать человека. Неважно, о каких людях идет речь. Перед лицом закона тот папаша не важнее тебя. И его гадкий отпрыск обязан подчиняться закону в той же мере, что и любой другой. Ты с этим согласна?

Касси поерзала на стуле.

– Да, разумеется, но…

Хуго как будто не услышал ее.

– Я понимаю, что это трудно. Особенно в таком маленьком городке, где все друг друга знают. Но если ты ничего не сделаешь, ты позволишь им оставаться главными. И кто знает, что они сделают в следующий раз. С тобой или с кем-то еще. Касси, в Мали или Южном Судане мы ничего не можем изменить. А здесь можем.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Не бойся, я тебе помогу. Если хочешь, схожу с тобой в полицию.

Касси не знала, что делать. Ей было приятно, что Хуго так заботился о ней, но все же… За все эти месяцы он ни разу ее не навестил. А когда она ему звонила, он был занят. А теперь вдруг…

– Я что, для тебя – одна из твоих рабочих задач? – в ее голосе едва ли слышался вопрос.

– Додо, прекрати! Что ты такое говоришь? Я тебя люблю, ты же знаешь!

Она кивнула.

– Я об этом подумаю, ладно? Ну, то есть… я это сделаю, просто не прямо сейчас, хорошо?

– Хорошо. Только не жди слишком долго. И я пойду с тобой.

Он посмотрел на часы.

– Если хочешь, можем вместе пообедать, – предложил он. – Как тебе идея?

– Превосходно! – Она крепко его обняла. – Мы пойдем в «Ла Плас»?

– Как скажете, мэм. Но сначала мне надо сделать пару звонков.

– Можно я пока посижу за твоим компьютером?

– Только если обещаешь не скачивать ничего такого.

Касси села за компьютер, кликнула на иконку браузера и ввела: Марк Родко.

«Показаны результаты по запросу Марк Ротко», – выдал ей Гугл.

– Тоже подойдет, – проговорила она себе под нос. И сразу же на экране появилась какая-то картина – одна из многих, очень многих. Касси заходила на один сайт за другим, пока наконец не нашла картину как в доме той женщины. И название ее было вовсе не «Одинокое море», а Rust and Blue.

– Хуго, взгляни.

Он обернулся и посмотрел на экран:

– Что это?

– Картина. Красивая, да? Rust and Blue – вот как она называется. Переводится как «Покой и синева»?

– «Ржавчина и синева»[9],  – поправил он. – Какая-то она мрачноватая, тебе не кажется?

– Вовсе нет. Можно я ее распечатаю?

– Конечно.

Но копия не удалась. Цвета оказались тусклыми, а тонов было меньше, чем на мониторе или у Кобы дома. Так картина действительно выглядела мрачноватой.

– А знаешь что? – сказал Хуго. – Я тебе задолжал подарок на день рождения. Мы сейчас можем прогуляться мимо книжного, вдруг у них есть какая-нибудь литература об этом великом художнике. Конечно, если хочешь.

Остаток дня прошел так себе. Хуго действительно удалось найти книгу о Ротко, и это было прекрасно, но в ресторане они чуть не разругались.

– А что думает твоя мама по поводу всей этой ситуации? – спросил он.

– Она не знает, – ответила Касси, не переставая жевать.

– Ты шутишь?!

Она пожала плечами:

– У нее самой дела не очень.

Хуго посмотрел на нее так, будто ждал продолжения, и поэтому она продолжила:

– Весь первый месяц там она была… не знаю, какой-то полной надежд, что ли, как будто она чего-то ждала. Но вскоре все стало еще хуже, чем раньше. Такая раздраженная, капризная, ну, ты знаешь. И парней постоянно меняла. Сейчас у нее Ханс, наверняка очередной лузер. И мы с ней еще не виделись после… ну, после того происшествия.

– Бог ты мой, – прошептал Хуго. – Из всех эгоцентричных бордерлайнеров…

Он схватил телефон и начал набирать номер.

– Что ты делаешь? – запаниковала Касси. – Не звони ей!

Но он ее не слушал, и она выбила у него из рук телефон. Он перелетел через стол, проскользил по полу, а затем врезался в цветочный горшок.

От удивления у Хуго округлились глаза.

– Ты совсем, что ли?..

Касси сама испугалась случившегося. Она вытерла телефон рукавом и протянула его Хуго.

– Извини. Он работает.

Все еще пребывая в шоке, он посмотрел на нее:

– Что это было?

– Если ты ей позвонишь, она просто взбесится, – объяснила Касси. – По трем причинам: потому что она снова услышит твой голос, потому что я рассказала тебе, а не ей, и потому что ей это рассказываешь ты, а не я. И она возненавидит всех: меня, тех парней, ту женщину, Стру. И сильнее всех саму себя, разумеется, а с этим ей уже ничего не поделать. И будет швыряться вещами. Ты же ее знаешь.

Хуго вздохнул.

– Но она ведь должна знать? Касси, такое нельзя скрывать от матери!

– Когда-нибудь я ей точно расскажу. Когда у нее будет хорошее настроение и когда будет уже поздно… Слишком поздно, чтобы пытаться навредить Де Баккерам, – сказав это, она улыбнулась.

Хуго покачал головой:

– Как будто ее это остановит.

– Я знаю ее лучше всех, – с оттенком гордости заметила Касси. – Если скажу ей, что нужно вести себя спокойно, она так и будет делать.

– До тех пор, пока не выпьет лишний бокал вина.

– Она пьет гораздо меньше, чем раньше, – голос Касси звучал неуверенно. – Она… она старается. Серьезно.

Хуго засмеялся и погладил ее по голове:

– Несмотря на все свои проблемы, она тебя безумно любит. Ты же это знаешь?

Касси кивнула и улыбнулась в ответ:

– Конечно, знаю. Она все-таки моя мама.

И она тяжело вздохнула.

Единственной, с кем Касси удалось увидеться, была Санне. Они договорились встретиться на летней террасе у Нового Рейна, ее любимого места. Но Санне говорила только о школе: о том, какая придурь опять пришла в голову Кейзеру и как они недавно все вместе подставили Слахмана, о том, какой потрясающей была последняя школьная вечеринка и кто с кем туда пришел. Забавно, насколько Касси скучала по этим разговорам и насколько неинтересными они теперь ей казались. Около трех часов дня она сказала:

– Мне, наверное, уже пора на поезд. И пока я не уехала…

– Ах, бедняжка, – сказала Санне. – Мне тебя так жаль. Так долго ехать в дурацком поезде, чтобы снова оказаться среди сельских жителей, – даже думать про это страшно. Возвращайся скорее за подзарядкой!

«Ну, там не настолько плохо», – хотела сказать Касси. Но вместо этого крепко обняла Санне и заверила ее, что «приедет как можно скорее».

Она уже направлялась к вокзалу, как вдруг решила вернуться и зайти в книжный магазин «Поларе». Она купила еще один экземпляр книги о Ротко, так, на всякий случай.

В поезде почти никого не было. Она забралась в уголок и стала смотреть в окно, не успевая ничего разглядеть – зелень быстро мелькала перед глазами. В голове роились всевозможные беспокойные мысли. Интересно, Санне сейчас так же фигово, как ей? Неужели их дружба просто взяла и закончилась? А вдруг Хуго все-таки позвонил? А если она опять наткнется на эту компашку?