У тебя все получится, дорогая моя
Дорогая, я задерживаюсь в клинике, когда вернусь, не знаю. Извини.
Я успела сделать все покупки, запустить стирку и приготовить ужин, и только после этого услышала, как открывается дверь. Я бросилась Пьеру на шею:
– Наконец-то!
– Извини, но я никак не мог…
– Но теперь-то ты уже здесь, так что поцелуй меня.
Он поцеловал меня и крепко обнял, прошептав на ухо, что ужасно скучал. Прижавшись к нему, я поделилась своими планами на уикенд:
– Давай пойдем завтра вечером вдвоем в ресторан. Может, в тот, где мы праздновали твое окончание интернатуры? А в воскресенье встанем попозже, позавтракаем в постели, а потом, я подумала, будет классно прогуляться где-нибудь на природе. На неделе мы оба, по сути, сидели без воздуха.
– Прекрасно придумано, ничего не хочу сказать, но…
– Ты подготовил что-то особенное?
Я смотрела на него, улыбаясь в предвкушении.
– Да нет, ничего такого, ладно, давай пойдем в ресторан, только вместе со всеми, и вчера мне звонила мать, они ждут нас в воскресенье в двенадцать. Я не смог отказаться.
Я отодвинулась от него:
– Пьер, мы не виделись целую неделю. Я хочу побыть с тобой.
– Но ты же будешь со мной!
– Ну да, и со всеми остальными тоже, а я бы хотела, чтобы были только мы и больше никого. Мне нужно столько тебе рассказать!
– Ты мне уже все рассказала по телефону. И потом, они хотят встретиться с тобой, и чтобы ты объяснила им, чем занимаешься.
До последнего момента я пыталась уговорить Пьера отменить хотя бы поход в ресторан всей компанией. В результате он просто перестал отвечать, и мы отправились в ресторан со всеми. Пьер утверждал, что друзья интересуются моей работой, однако они задали несколько формальных вопросов о моей учебе и парижской жизни и заговорили о другом. У свекра со свекровью на следующий день все прошло по тому же сценарию. Но Пьер был все время рядом, и уже это меня радовало.
На перроне в воскресенье вечером у меня было тяжело на душе. Я держала Пьера за руку и неотрывно смотрела на большие часы.
– Не буду ничего планировать на следующий уикенд, проведем его вдвоем, – сказал он. – Ты была права.
Я приникла к нему:
– Ты вернешься домой?
– Нет, поеду в клинику.
– Зачем?
– Не нравится оставаться дома в одиночестве… Давай садись, уже пора.
Мы едва успели обменяться поцелуями, я поднялась в вагон, и двери тут же закрылись. Пьер не стал ждать, он сразу развернулся, зашагал прочь, и его фигура исчезла на эскалаторе.
Нужно было поступать на индивидуальные курсы, мне было бы спокойнее. Так я подумала, придя в ателье в начале недели и услышав болтовню девушек о субботнем вечере, который они провели в клубе, и об их молодых людях. Я испугалась. Неужели я такая старая, что осуждаю их за развлечения, которые вполне соответствуют их возрасту? Они такие беззаботные и полные жизни! Все у них еще впереди, и плевать они хотели на косые взгляды окружающих. Когда мне было столько же, сколько им сейчас, я была на пороге замужества. Если вдуматься, я вообще никогда не была свободной. А теперь я просто завидовала, и мне было неприятно видеть молодость, которой у меня больше никогда не будет.
Всю вторую неделю мне казалось, что Филипп уделяет мне больше времени, чем другим, и я прохожу негласный тест на профпригодность. Он давал мне индивидуальные задания, не те, что остальным девушкам, а его требовательность выросла на порядок. Меня это удивляло, и одновременно, несмотря на то, что я воспринимала его отношение как давление, я была в восторге от такого режима. Дополнительные занятия – то, чего я все время хотела.
В третий понедельник Филипп пришел в ателье и без всякого вступления объявил, что у нас есть неделя, чтобы сшить женский брючный костюм. По всей видимости, я преодолела некий рубеж, потому что теперь снова шла по общей программе. Он раздал лекала и велел приступать к работе. Когда я увидела модель, которую нужно сшить, меня охватило отвращение. Такое я носила, когда работала в банке, – униформа на все случаи жизни, невыразительная, абсолютно неженственная. Филипп подошел ко мне.
– Доставь себе удовольствие, – сказал он.
– В смысле?
Он посмотрел в потолок и улыбнулся:
– Вам предлагают сшить мешок для картошки, так что смотри, золотце…
Он развернулся и направился к девушкам, которые отчаянно спорили по поводу выбора ткани.
В конце концов, никто нам не запрещал дать немного воли воображению. Мне даже показалось, будто только что я получила разрешение пофантазировать. Я достала свой альбом для эскизов, собрала на затылке волосы и скрепила пучок карандашом. А потом приступила к переделке модели с рисунка. Мой брючный костюм будет не для офиса, а для выхода в свет, и он подчеркнет красоту женщины.
– Оригинально, – произнес у меня за спиной низкий тягучий голос, когда я доводила свой эскиз.
Я вздрогнула, подняла голову, карандаш в моей руке застыл на полпути к листу. Разговоры в ателье смолкли, все взгляды обратились ко мне. И в первую очередь взгляд Марты.
– Ирис, пойдем в мой кабинет.
Мое испуганное лицо не остановило ее, и она прихватила мой почти готовый набросок. Марта вышла, а я поспешила за ней. Наверное, я совершила серьезную ошибку, попытавшись отойти от предложенного образца. Но я ведь была абсолютно уверена, что Филипп подал мне сигнал. Направляясь к лестнице, я искала его глазами, но его нигде не было. В кабинете Марта села за стол и предложила мне тоже сесть. Она внимательно изучала мой набросок, зажав мундштук в зубах.
– Зачем ты это сделала? – спросила она, рассмотрев рисунок и возвратив его мне.
– Я вернусь к исходной модели, мне не нужно было…
– Я спрашиваю не об этом. Ладно, можешь не отвечать. Наконец-то ученица, умеющая рисовать и у которой к тому же есть идеи!
– Я не сделала ничего особенного, мадам.
Она подняла руку:
– Называй меня Мартой, никогда не говори “мадам”. Качество рисунка и придуманная отделка костюма говорят сами за себя. И я видела все твои работы с того момента, как ты пришла к нам. Ты умеешь шить. И свободные вещи, и такие конструктивно сложные, как костюмы. Ты не думала о том, чтобы создавать модели?
– Не скажу, что это были модели, но я когда-то сделала несколько платьев, юбок, такие вот базовые предметы гардероба.
– Чем ты собираешься заниматься после курсов?
– Буду шить дома. Делать всего понемножку: переделки, новые вещи время от времени. Ну, я надеюсь…
И это позволит мне быть полноценной матерью семейства, промелькнуло у меня в голове.
– Ничего умнее не придумала?! Я всю неделю буду следить за твоей работой.
– Почему?
– Потому что ты меня заинтересовала. Сделай это! – Она вытянула указательный палец к моему эскизу. – А теперь возвращайся на рабочее место.
Я послушалась и вернулась в ателье. Девушки сразу набросились на меня:
– Чего от тебя хотела Марта?
– Ничего.
– Ну-ну! Продолжай нас игнорировать, – прокомментировала одна из них.
– Такое впечатление, будто ты нас то ли презираешь, то ли боишься, – добавила вторая.
Я не смогла ничего ответить, беседа с Мартой парализовала меня. Они вернулись к работе, оставив меня наедине с нарастающим чувством неловкости.
Час спустя, в обеденный перерыв, я спросила, могу ли пойти с ними. Они с удовольствием согласились. Устроившись в забегаловке по соседству, мы наконец-то толком познакомились, и я с облегчением убедилась в том, что все они довольно симпатичные. Разговаривая с ними, я пришла к выводу, что буквально напичкана предрассудками и разучилась общаться с новыми людьми. Что вообще-то совсем на меня не похоже. Цели этих юных созданий, в отличие от образа жизни, были вполне зрелыми, а их энергия действовала на меня стимулирующе. На обратном пути они рассказали мне, что Марте принадлежит все здание, а она сама живет на двух последних этажах и часто устраивает приемы.
Приступив к выполнению задания, я чувствовала себя менее напряженной, чем еще несколько часов назад. К концу дня я ужасно отстала от графика, но была довольна собой. Я покинула ателье одновременно с девушками.
Два дня спустя я сметывала брюки, когда Марта вошла в ателье с очередным обходом. Она бросила взгляд на работу каждой из нас и завершила проверку возле меня.
Я кивнула ей, здороваясь, – у меня был полный рот булавок. Она снова внимательно изучила мой эскиз, потом пощупала черный шелковый креп, который я выбрала для костюма, и темно-синий атлас для лацканов и деталей отделки. После чего отошла, чтобы что-то обсудить с Филиппом, продолжая при этом наблюдать за мной. Это было более чем неприятно и выводило меня из равновесия.
Она снова пришла в ателье днем, я тогда как раз заканчивала сшивать детали жилета, который должен был заменить в моем костюме жакет. Я надела его на манекен и отошла на несколько шагов, чтобы разглядеть недостатки.
– Когда ты закончишь, я хотела бы показать его одной приятельнице, – сказала она.
– Он того не стоит, это же простое учебное задание…
– Грех растрачивать такой талант впустую.
– Вы преувеличиваете.
Она пристально посмотрела на меня своими ореховыми глазами и улыбнулась:
– Еще поговорим об этом.
Я сгорбилась и тяжело вздохнула, а она расхохоталась и вышла из помещения.
Назавтра Филипп снова дал мне индивидуальный урок, по-другому и не скажешь. Убедившись в том, что девушки справляются самостоятельно, он полностью переключился на меня. И сразу заметил главную трудность в отделке жилета – вытачные петли внизу на спинке. Я так и не сумела их освоить. Мы бились над ними целый день и часть вечера. Он не жалел своего времени и предлагал повторять работу столько раз, сколько нужно, чтобы достичь совершенного владения техникой. В конце концов результат удовлетворил нас обоих, но я вернулась домой совершенно измотанная и сразу легла спать. При этом я была так взвинчена, что сон еще долго не шел. Стоило закрыть глаза – и перед ними возникали ножницы, иглодержатели, стачной и косой шов…
В четверг вечером я решила поработать допоздна – хотела завтра закончить раньше и поскорее вернуться домой, к Пьеру. Пока Марта здесь, я могу сидеть сколько угодно, сказал Филипп. А она была здесь всю вторую половину дня, наблюдала за мной.
– Ирис, пойдем с нами, выпьем? – предложила одна из девушек.
Я подняла голову от работы и увидела, что они уже готовы к выходу. Я улыбнулась им:
– Спасибо за приглашение, но я еще останусь, хочу поработать.
– В следующий раз?
– Да. Желаю хорошо провести время, и до завтра.
Провожая их взглядом, я пообещала себе, что обязательно пойду с ними на следующей неделе. Они больше меня не напрягали, мне скорее мешало присутствие хозяйки. Я никак не могла понять, чего она от меня хочет. Пыталась не замечать ее и сконцентрироваться на своей задаче. Краем глаза заметила, как она встала и подошла к моему столу.
– Тебе нравится то, чем ты занимаешься, Ирис?
Я посмотрела на нее, она переводила взгляд с моей работы на меня и обратно.
– Конечно.
– Почему ты не захотела шить модель, которая была в задании?
– Мне она не понравилась, годится только для того, чтобы тебя не замечали в офисе. К тому же она вызывала у меня неприятные воспоминания.
Я произнесла свою тираду слишком быстро. Она улыбнулась.
– Твой костюм тоже можно использовать в офисе. Если бы ты его надела на переговоры, то добилась бы своего, просто появившись в комнате. Он подчеркнет все достоинства твоей фигуры.
Я покраснела до корней волос:
– Я шила его не для себя.
Она улыбнулась.
– Жюль оценил бы, надень я такой костюм, – пробормотала она.
Ее взгляд затуманился, на лице проступила глубокая печаль. Она опустила руку в крохотный карман, который я заметила только в этот момент. Что-то вынула оттуда и быстро проглотила. Жест был практически незаметным.
– Мы попросили вас сшить базовую модель, потому что основа – она и есть основа. Ученики, способные выполнить столь сложную работу на таком качественном уровне, – большая редкость, – снова заговорила она.
– Остальным просто не пришло в голову это сделать, вот и все, но они тоже могли бы…
– Твоя патологическая скромность начинает действовать мне на нервы!
Ее лицо было абсолютно серьезным. Она ответила на мой взгляд, и я первая опустила глаза. Она поднялась наверх, вернулась через несколько минут и положила на мой стол ключи.
– Оставайся работать, сколько хочешь, потом закроешь ателье. Я пойду к себе. До скорого, Ирис.
– Э-э-э… до свидания, и спасибо за ключи.
Она легонько помахала мне, не обернувшись.
Я вышла вслед за ней в коридор. Кто эта женщина? Я в очередной раз отметила ее элегантность. У нее была легкая походка, несмотря на высоченные каблуки. Поверх пурпурного платья-рубашки она надела длинный, резко приталенный пиджак, пояс которого не был завязан и свисал с двух сторон. В руке она держала кожаные перчатки, на запястье висела сумка Kelly. Закрыв за ней дверь, я осталась одна в ателье, а во всем здании были только мы двое, я и она. К восьми вечера все уже разошлись по домам.
Два часа спустя я решила, что пора заканчивать. Завтра мне останется только прогладить костюм и срезать последние нитки. Я обошла все помещения и всюду погасила свет. Несмотря на странное поведение Марты, мне здесь было комфортно. Я проверила десяток раз подряд, хорошо ли заперта дверь. Мне захотелось размять ноги, и я пошла пешком по лестнице. Когда я спускалась, то с огромным удивлением увидела на втором этаже женщину, звонившую в интерфон инвестиционной компании. Она обернулась и широко улыбнулась мне. Женщина была похожа на куклу, прямиком сошедшую с картинки манги. Сколько лет ей могло быть? Она работала под инженю, но выглядело это ненатурально.
– Добрый вечер, – сказала я из вежливости.
– Привет! Идешь из школы?
– Да.
– Повезло тебе! Обожаю шмотки. Хотела быть стилисткой, но отец запихнул меня в коммерческую школу, а я там ни фига не понимаю.
Дверь автоматически открылась.
– Вас ждут, насколько я понимаю?
– Я занимаюсь на индивидуальных курсах и заодно доставляю ужин, – хихикнула она, показывая мне коробки с суши.
С каких это пор на индивидуальные занятия приходят в шубе и в десять вечера? Я прошла рядом с ней и едва не задохнулась от густого клубничного аромата ее духов.
– Хорошей работы.
– О да, обожаю приходить сюда!
Я закатила глаза, постаравшись, чтобы она этого не видела. Продолжая спускаться по лестнице, я подумала, что, чем доставать меня, лучше бы Марта присмотрелась к тому, что делается в ее доме по вечерам. С первого этажа я услышала, как студентка – разносчица суши разразилась глупым смехом, а потом хлопнула дверь. Выйдя на улицу, я не удержалась и посмотрела на освещенные окна второго этажа, где явно занимались не международной торговлей.
Пьер сдержал обещание. Мы ни с кем не встречались. Каждый из нас занимался своими делами, но все-таки какие-то проявления нежности были, и мне показалось, что муж смотрит на меня немного чаще, чем обычно. Во всяком случае, он доказал свой интерес ко мне делом, потому что сам – впервые за долгое время – предложил заняться любовью. Я откладывала до последней минуты рассказ о Марте и о том внимании, которое она мне уделяет. Мне почему-то казалось, что ему эта история не понравится. И я не ошиблась.
– Ирис, будь осторожна с этой женщиной.
– Почему?
– Потому что она вращается в других кругах, не в тех, что мы с тобой, вы принадлежите к разным мирам. Я тебя знаю: ты привяжешься к ней и начнешь придумывать разные сценарии без всяких на то оснований. Она же забудет о тебе, как только ты закончишь курсы.
– Наверное, ты прав…
Глава четвертая
Заканчивалась очередная неделя занятий. Ежедневно Марта молча наблюдала за мной. Она появлялась в ателье, садилась на диван напротив моего рабочего стола, клала ногу на ногу и не отрывала от меня взгляда. Время от времени она делала знак Филиппу, который все время оставался начеку. Он быстро, чуть не бегом, подходил к ней и отвечал на вопросы. Я чувствовала себя лабораторной крысой, чье поведение внимательно изучают, но ничего не могла с этим сделать.
В четверг я сама предложила девушкам пойти выпить. Они согласились. В этот вечер я поняла, что мне нравится проводить время в женской компании, в особенности с теми, кто разделяет мое увлечение.
После встречи с Пьером – мне тогда исполнилось двадцать лет – я общалась только со студентами-медиками, а потом с дипломированными врачами. И мне никогда не приходило в голову провести время с кем-то из их подруг: шопинг не привлекал меня, его мне заменяли чердак и мой “Зингер”. У нас с приятельницами не было общих интересов, и одежда нам нравилась разная. Они подчинялись диктату известных марок, и, несмотря на тщательный отбор в магазинах лучших, как им казалось, моделей, все они, в конце концов, носили одну и ту же униформу. А вот с девушками из ателье мы отлично понимали друг друга, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, не говоря уж о происхождении. Я отлично провела вечер в их компании. Домой я возвращалась последним поездом метро и в легком подпитии. Знал бы Пьер…
Назавтра Марта отсутствовала, и я чувствовала себя гораздо комфортнее. Однако ветер свободы дул недолго. Незадолго до полудня в ателье появился мужчина лет пятидесяти с седеющими висками. Он шикарно выглядел в своих фланелевых брюках, безупречной сорочке и кашемировом джемпере с треугольным вырезом. Он поздоровался с Филиппом, который указал на меня рукой. Что еще такого я сделала? Мужчина подошел ко мне, улыбаясь:
– Вы Ирис?
– Да. Здравствуйте.
– Я Жак, дворецкий Марты, – представился он, протягивая руку.
Дворецкий! Наличие у Марты прислуги меня бы не удивило, но дворецкий! В какой мир меня занесло?!
– Марта ждет вас к обеду по этому адресу.
Он протянул мне карточку.
– Будьте на месте ровно в тринадцать ноль-ноль, не опаздывайте.
– Хорошо.
Он мило улыбнулся и вышел.
Час спустя я входила в ресторан неподалеку от Вандомской площади. Я было собралась поискать Марту взглядом, но ко мне уже спешил официант. Не будь я в состоянии легкого шока, его почтительный поклон наверняка вызвал бы у меня смех.
– Мадам?
– Здравствуйте, у меня тут назначена встреча с…
– Она вас ждет, следуйте за мной.
Ничего удивительного, Марта – VIP-клиентка. Он подвел меня к ее столу. Она смотрела на улицу и словно бы не замечала ничего вокруг. Он доставил меня, словно курьер посылку, и тут же исчез.
– Здравствуйте, Марта.
Не удостоив меня взглядом, она взглянула на часы:
– Ты пунктуальна, я это ценю. Садись.
Я мысленно поблагодарила дворецкого и последовала Мартиному предложению. Ее проницательные глаза внимательно рассматривали меня. Потом она схватила салфетку, развернула, положила на колени.
– Пообедаем, а поговорим потом.
Мы даже не заглянули в меню, но в мгновение ока, словно по взмаху волшебной палочки, нам принесли еду. Обслуживал нас совсем молодой официант, почти подросток – он подходил к нашему столу, словно поднимался на эшафот. Марта уже успела все заказать, причем для меня тоже. Она приступила к еде. У меня аппетита не было. Она взглянула на мои ладони, словно приклеенные по обе стороны тарелки. Я пересилила себя и начала есть. Да чего же она от меня в конце концов хочет?
Когда она положила вилку с ножом, я поспешила последовать ее примеру и отодвинула тарелку.
– Ты сегодня встречаешься с мужем? – спросила она.
– Ну… да, а откуда вы знаете, что я замужем?
– Из твоей анкеты, дорогая моя. Как он относится к твоим отлучкам?
– Они его устраивают, он имеет возможность работать еще больше, так что ему нравится.
Зачем я все это ей рассказываю? Я вздохнула.
– Чем он занимается?
– Врач. Работает в клинике.
– Ты его, наверное, не часто видишь…
– Да, действительно, хотелось бы чаще.
Я слабо улыбнулась и удержалась от дальнейших признаний: у меня возникло ощущение, что скоро я выложу Марте все, вплоть до цвета моих трусиков.
– А вы, Марта?
– Я пробыла замужем тридцать восхитительных лет. Мой муж Жюль умер три года назад.
– Соболезную.
Она пристально посмотрела на меня, и я, сама не понимая почему, почувствовала себя неуютно.
– Он был законченным трудоголиком, но я любила его все тридцать лет, несмотря ни на что.
Какое мне дело до этого?
– Он был финансистом, спекулировал, играл на бирже, заработал большое состояние. Затем он создал компанию, которую ты видела у нас на втором этаже, занимался управлением имуществом, инвестициями, пенсионными фондами, – продолжала она. – Он всем руководил до последнего дня.
– А теперь кто это делает?
– Его бывшая правая рука. Он полностью доверял этому человеку, и я ему тоже доверяю.
Она жестом распорядилась, чтобы юный официант убрал со стола, и заказала два кофе.
– Впрочем, ты скоро с ним познакомишься… В ближайший уикенд я организую прием, и ты тоже там будешь.
– О-о-о… спасибо, что вы обо мне подумали, но…
– Ты мне нужна на этом вечере, Ирис.
– Я? Но зачем?
Я спрятала дрожащие руки под столом. Меня постепенно охватывала паника.
– Ты сошьешь мне платье, оставляю тебе полную свободу, все необходимое возьмешь в ателье.
– Я не думаю, что…
– А ты наденешь свой костюм, так мы представим твой талант в самом выгодном свете.
– Послушайте, Марта, я не понимаю, почему вы считаете, будто…
– Тебя никто не спрашивает. Это заказ директора твоей школы. Если ты откажешься, можешь на следующей неделе не приходить.
– Вы не можете так со мной поступить, пожалуйста, Марта…
– У меня сейчас встреча, потом я приду в ателье, и ты снимешь мерки.
Она встала. Метрдотель подал ей пальто, и она ушла, оставив меня за столом в одиночестве.
Я вернулась в ателье в невменяемом состоянии. Филипп посмеивался исподтишка – ему было известно, что на меня свалилось. Девушки заметили, что что-то не так.
– Что с тобой? С привидением повстречалась?
– Марта… Марта хочет, чтобы я сделала ей платье.
– Ух ты, круто!
– Нет, это не круто! Если я откажусь, она меня выгонит.
– Даже не сомневайся, у тебя все получится, и ты останешься с нами.
– Прекратите, я никогда не смогу!
– Ирис, ты самая способная из нас, и ты обязательно прорвешься. И вообще от таких предложений не отказываются. Настройся, соберись. Не ломай себе жизнь.
Филипп предоставил им более продолжительный, чем обычно, перерыв, чтобы они обработали меня и, главное, помешали снова впасть в панику.
Я справилась с эмоциями и выглядела почти нормально, когда ближе к вечеру пришла Марта. Не говоря ни слова, она скрылась в примерочной. Я сделала глубокий вдох, собрала волосы в пучок, взяла сантиметр и блокнот и пошла за ней. Она ждала меня в центре комнаты. Я начала снимать мерки, идеальные, надо сказать. У нее была стройная фигура, очень тонкая талия, пропорциональная грудь, сухощавое, но дьявольски женственное тело, выгодно подчеркнутое темно-синими узкими прямыми брюками и топом из кремового шелка. Марта была чистейшим воплощением самого понятия французской элегантности. Все то время, что я обмеряла ее, взгляд Марты давил на меня. Она знала, что следует делать, поворачивалась, когда нужно, поднимала руки, не дожидаясь моего напоминания. Тишина и физическая приближенность друг к другу сгущали атмосферу в маленьком помещении, и это становилось невыносимым.
– Подскажите хотя бы, что вам нравится, я же не знаю ваших вкусов.
– Твори, Ирис, это все, о чем я тебя прошу. Я хочу, чтобы ты испытала свои силы. Если у тебя не получится, ничего страшного, ты сможешь продолжить учебу, а я оставлю тебя в покое, обещаю.
Я решила довериться ей, несмотря на властность и методы, которые она применяла. Разве у меня оставался выбор?
– Хорошо, я попробую. Но хотя бы заготовьте что-то на замену, на всякий случай. А на ваш прием я прийти не смогу.
Она зажала пальцами мой подбородок.
– Все будет хорошо, дорогая моя, я с тобой.
Получалось, она не оставила мне вообще никакого выбора. Что подумает и что скажет обо всем этом Пьер? Ничего хорошего, подозревала я.
Я прочно обосновалась на складе. Трогала ткани, сминала их в ладонях, сгибала, прикладывала к себе, чтобы понять, как они смотрятся на коже, словом, старалась найти такую, которая мне понравится и подойдет Марте. Пусть источниками моего вдохновения станут ее фигура и ткань. Через несколько часов я сумела выбрать образцы и собралась приступить к эскизам. Взглянув на часы, я поняла, что опоздала на поезд. Ничего не поделаешь, поеду на следующем.
Всю субботу я провела на чердаке. Лихорадочно листала книги о моде и великих кутюрье. Мое внимание привлекали работы Коко Шанель и Ива Сен-Лорана. Оба они сделали центром своего творчества женщину, освободили ее от оков, подарили независимость и уверенность в себе. Я подумала, что интерпретация их идей – то, что надо для моей начальницы. Скомканные и порванные листы бумаги скапливались во всех углах. Я хваталась за голову в прямом и переносном смысле. Мне не нравились мои рисунки, и я не видела Марту в моделях, которые придумывала. Все было недостаточно хорошо. К вечеру мне все же пришлось спуститься с чердака: мы с Пьером были приглашены на ужин к друзьям. Он с иронией рассказывал, какая я старательная ученица. Я никак не реагировала, но его отношение коробило и огорчало меня. Раньше он вообще не упоминал о моих занятиях. И вот пожалуйста – стоило ему в первый раз заговорить о них, и сразу с иронией, даже с насмешкой. Заслужу ли я когда-нибудь настоящую поддержку? Все остальные тоже подтрунивали надо мной: им и в голову не приходило, что я умею упорно работать. Я терпела, глуповато улыбаясь. Остаток вечера я даже толком не слушала их болтовню, а думала о своих эскизах.
