Город, который построил Я. Сборник. Том 17

***

Многие атеисты утверждают, что после смерти наступает темная и вечная тишина, и там ничего больше никогда не происходит. Мне кажется, это звучит несколько самонадеянно и чересчур оптимистично.

(В самую темную ночь с 29.10.2014 на 30.10.2014)

***

Иногда так сильно хочется написать нечто гениальное и сногсшибательное, что на воплощение желаемого не хватает эмоций. И в тот момент, когда последний творческий импульс тебя отпускает, мозг вдохновенно и поэтически изыскано принимает совершенную форму пустого белого листа А4.

15.03.16

***

Не так давно, еще в юном возрасте, я заметил, что истина передается от одного поколения к другому через молчание, которое нельзя нарушать. Но когда она облекается в слова (даже если они и выражают высшую мудрость) и пытается заглушить тишину, то превращается в неистину. Не в значении полного антипода божественному, но является лишь тусклым отблеском ее первоначальной сути.

23/03/16

***

Меня (мудрейшего из мудрейших) часто спрашивают, а я уже устал отвечать:

– Скажите, свободен ли человек в своем выборе?

Ответ:

– Будущее зависит от самого человека, прошлое – же обусловлено Богом.

23.03.16

***

Но чаще всего мне задают вопрос такого порядка:

– Скажите, вот вы называете себя писателем, а в беседах с нами на различные темы, начиная с культурологических и кончая бытовыми, не можете двух слов связать. Как будто бы даже нигде не учились. Вам не стыдно?

– Стыдно, конечно. Но сразу же хочу оговориться. Я не писатель, а мыслитель – тугодум. Мне для того, чтобы даже сейчас перед вами оправдаться, нужно  подумать, как это сделать. А у вас времени на это нет. Все куда-то торопитесь и меня с толку сбиваете. Вот уже начинаю излагать мысль, а вы уже не слушаете. Переключили свое внимание на сериалы. И я вам уже побоку. Тогда зачем спрашиваете? Проходите мимо или сидите спокойно и смотрите телевизор. Не трынди и не вякай – тупое человечество! Устал я от тебя! Вас (я имею людей, которые населяют эту еле заметную планету) слишком много, а я один. Как бы вы вели себя, если бы вы были одни, а меня слишком много? Вот видите, молчите? Тяжело все это… Эх! Пустить бы вас всех под откос… Да времени у вас нет.

Не запомнил дату (был очень расстроен)

***

В странное время мы все живем! Сейчас как-то незаметно утекают в бездонные хранилища вселенной целые тома талантливых молодых (и не очень) писателей XXI века. Зато высокопарные и самовлюбленные цитаты активных деятелей – представителей гламурного и интеллектуального бомонда, сразу же становятся философским памятником, к которому не зарастает народная тропа самодовольного и позитивного человечества.

19.04.16

***

Не так давно, а именно две минуты назад, я пришел к оглушительному умозаключению и удушающему для себя выводу, что, сколько бы чего-то не делал и к чему бы (более или менее прекрасному) не стремился, ничего не получается. Все приходит со временем само собой, совершенно не во время, неожиданно и некстати.

Это очень серьезная тема, которая требует заполнения мной неисчислимого количества тетрадей, блокнотов и гигабайт в виртуальном космосе.

Но я этим займусь немного позже. И как раз всему этому будет посвящена вся моя последующая история, начиная от полного понимания и осознания (путем гибкого анализа) неизбежности всего приходящего и уходящего, до полного прекращения мыслительного процесса мозга головы и функционирования тела, как живого организма.

Пока все.

27/08/2016

***

Каждое мгновение мы выбираем.

Как всегда между адом и раем.

Жаль, что к этому снова нельзя подготовиться.

27/08/2016

***

Я всегда считал себя молодым и перспективным. Но смотрю сейчас на своих стареющих сверстников и понимаю, что время мое безвозвратно ушло.

24.01.2017

Амммерика зовет!

Некогда, однажды или одним похмельным и до неприличия туманным утром

Гоша Друмсов "Друмс" – один из лучших городских барабанщиков отечественного текстового рока;

Санчес Кокуев – актер театра пантомимы при ДК Связи, а так же главный кутюрье кукол – собак марионеток;

Валентин Учеблов – эквилибрист акустической гитары, а так же автор недописанной серии стихов о человеке, называющим себя "Помощником людей", являющимся непосредственным проводником индивидуумов из одного мира в другой путем молниеносного нанесения ударов по макушке сзади; и

Я – болтолог-идеалист, а так же в данный момент пишущий эти слова,

сидели за квадратным столом, четвертая сторона которого упиралась в стену кухни квартиры номер 27 по улицы Горького.

Друмс пил водку, находясь в состоянии медитативного оцепенения со стеклянным взором Рамакришны, наблюдая за событиями вокруг себя с высоты непричастности и отрешенности от мира сего. Учеблов в основном курил, читал книгу о Рахманинове, иногда хихикал по прочитанному, я пил чай без сахара и глядел в стену, а Санчес рассказывал какие-то истории про себя, но его никто не слушал.

Наконец, обратив внимание на то, что его рассказы не воспринимаются публикой, Санчес стал петь под гитару недавно сочиненные им куплеты про США. Называлась песня "Америка зовет!" и посвящена она была всем тем американцам, которые так жаждали прибытия Санчеса на североамериканский континент. Он пел ее так настойчиво, что Валентин оторвался на мгновение от своего чтива, я повернул голову в сторону куплетиста, а Друмс просто перевел на него свои истовые невооруженные зрачки, полные смирения и мужества. Каждая строчка песни заканчивалась фразой "Амммерика зовет!!!". На М он делал ударение, определяя тем самым важность данной буквы в таком притягательном слове, олицетворяющем славу мирового господства и полную свободу творчества. Каждое новое четверостишие пелось автором немного громче предыдущего, а в силу того, что куплетов в песне было двенадцать, в последней ее четверти Санчес перешел просто на крик…

И тут шлягер завершился…

Публика, молча и вопросительно посмотрела на певца и вскоре занялась вновь своими делами.

Учеблов продолжал хихикать, дочитывая мемуары композитора Рахманинова, я прыснул себе в граненый стакан добавку в виде зеленого чая, а барабанщик немного отвел взгляд от композитора, и вновь сосредоточился на белой стенке холодильника мудро и спокойно, изредка отхлебывая из фужера прозрачную сорокоградусную амброзию.

Санчес Кокуев понял, что песня не встревожила аудиторию. Взяв в легкие немного воздуха, он произнес на выдохе: