Чудотворцы

– Хорошо ли вино? – спросил он.

Вино действительно было неплохим и понтифик искренне поблагодарил его.

– Это фалернское – сказал легат – Неплохое и благородное, хотя и не из самых изысканных. Знаешь, сколько стоит кувшин такого вина?

Публий не знал, в чем и признался.

– Кувшин фалернского стоит примерно половину того, что возьмет наемный убийца с Авентина за удар кинжалом – легат пристально посмотрел на него и продолжил – Так что твоя жизнь обойдется в два таких кувшина. Не так плохо, ведь многих оценили еще дешевле.

Юпитер-вседержитель, каких только глубин не было в темных, непроницаемых глазах легата!

– Так что же ты решил? – спросил он.

Еще мгновение назад Публий был в растерянности, но сейчас единственно верное решение пришло само. Наверное этому способствовал и цинизм легата. Два кувшина фалернского, подумал понтифик. Ну что-ж, не так уж плохо! Наверное проницательный легат прочел что-то в его глазах, потому что отвел свои и пробормотал:

– Ну, как знаешь, ты у нас свободный гражданин. До Верховного Понтифика тебе, пожалуй, дадут дойти. А там… – и великое сомнение прозвучало в его голосе.

Всю дорогу от Остии до Рима и потом вверх на Палатин, Публий многократно оглядывался, опасаясь профессионального удара шилом в печень, который в Риме могли нанести и среди бела дня. Но обошлось, и до Регии, в которой находилась коллегия понтификов, Публий добрался благополучно и так же беспрепятственно попал к Марку Эмилию. Тот выслушал молодого инженера внимательно и даже поблагодарил за профессионально выполненную инспекцию, однако этот разговор разбудил у Публия смутные подозрения. Наверное, помогли изучения мистерий и церемоний, которые научили его внимательнее присматриваться к людям. Да, Верховный Понтифик был весьма благодушно настроен, но за его благожелательностью едва заметно сквозило нечто иное, почти неосязаемое, но все же заметное наметанному взгляду. Но что же? И тут Публий с ужасом понял, что именно это было! Скука! Да, верховному жрецу было скучно, очевидно потому, что он давно все знал. Какая же хитрая игра тут велась? И кто он, Публий Коминий, в этой игре? Неужели лишь разменная монета? Но куда было неопытному юнцу против прожженных интриганов. Что-то явно отразилось на его лице, Верховный это заметил и немедленно, с доброй улыбкой, отослал его прочь, заверив в том, что теперь его карьера обеспечена. Разумеется, Публий ему не поверил.

Тем временем на Рим навалился вечер. Стемнело. Город был опасен и без наемных убийц Лукреция, поэтому Публий шел к себе на Кверкветуланский холм с великой опаской, сжимая в руке небольшую дубинку. Свое незамысловатое оружие он купил на Форуме сразу после посещения Регии. Хорошо отполированная поверхность наводила на мысль о том, что ей уже приходилось бывать в действии. И все же, как не был он осторожен, как внимательно не вглядывался в темные углы, нападение произошло неожиданно. Нападавших было двое и были они профессионалы. Лезвие ножа может сверкнуть в неверном свете луны или фонаря и предупредить жертву, поэтому они было вооружены лишь железными штырями. Такая палка может показаться неуклюжим оружием, но в умелых руках действует безотказно. И первым делом, штырь одного из нападающих выбил из рук Публия дубинку. В это же время второй убийца ткнул его своим оружием под дых, да так, что инженер согнулся в тщетной попытка вздохнуть. Оба убийцы немедленно размахнулись чтобы разможжить так удобно подставленную им голову Публия, но не успели. Что именно произошло, он не успел заметить, так как в это время судорожно заглатывал воздух, выбитый из него железным стержнем. Когда же он смог разогнуться, то увидел своих несостоявшихся убийц, лежащих в луже крови. Немногочисленные прохожие исчезли с началом схватки, и теперь в переулке, кроме двух трупов и Публия, казалось бы, никого не было. Но когда он, еще тяжело дыша после схватки, медленно двинулся вверх по склону, из тени вышел человек в хламиде с капюшоном. На резкое движение Публия и замах дубинки, он ответил успокаивающим жестом и словами “следуй за мной”, повернулся и неспешно направился в ближайший переулок, не удосужившись удостовериться, что спасенный им инженер идет за ним. Поколебавшись мгновение, Публий двинулся следом. Идти далеко не пришлось. За первым же поворотом, таинственный проводник остановился и, с поклоном, предложил Публию войти в низкую дверь. Сам же незнакомец исчез во тьме переулка, как будто его и не было. Публий открыл скрипучую дверь и вошел в дом, наклонив голову и уже догадываясь, кого там увидит. Светильники не горели. но восходящая полная луна подсветила невозмутимое, как всегда, лицо сидящего в кресле.

– Рад лицезреть тебя живым, юноша – приветствовал его легат.

– Не уверен, что я столь же рад – хмуро ответил Публий.

– Ничего не хочешь спросить? – поинтересовался его собеседник, не утаив иронии – Теперь можно.

– Хочу – твердо заявил понтифик – Хотелось бы понять, чего вы добивались, натравливая меня на Лукреция и чего добились?

– Перво-наперво тебе следует определиться с понятием "вы".

– И кто же это?

– Рим!

Это, обычно такое мягкое слово прозвучало сейчас резко, как удар бича. Видя замешательство юноши, легат усмехнулся и продолжил:

– Забудь, что ты самнит, молодой Аврунк. Ты сейчас римский гражданин, и величие Рима для тебя не пустой звук. По-крайней мере так должно быть. Власть Республики не должна подвергаться сомнению! Никогда! Там, куда единажды ступила нога латинянина, всегда будет Рим! Навечно! А все эти кавдины, гирпины, карацены и прочие полузабытые народы, могут забыть про свою независимость. Ну, а если кто-то из их патрициев еще помнит Гавия Понтия, то мы примем соответствующие меры, чтобы им было не до того. Пусть заботятся о своих посевах, и даже не грезят о своих легионах!

Теперь легат снова был величествен и грозен, он почти выкрикивал свои торжественные слова. Внезапно, Публий почувствовал позывы тошноты и ему не удалось удержать содержимое желудка.

– Интересная у тебя реакция на мою пламенную речь – саркастически заметил легат, но чуткому уху Публия на секунду почудилась горечь в его словах.

– Итак, у нас теперь всюду будет Рим. Я, конечно, гражданин Республики – саркастически заметил немного оправившийся понтифик – Но что же будет с другими народами? С племенами Самнитской Федерации, например?

– Они исчезнут – спокойно сказал легат, и, посмотрев на помертвевшее лицо Публия, спросил – Как твое имя, юноша?

– А твое? – вызывающе воскликнул понтифик.

– Меня зовут Луций Перперна – голос легата был ужасающе бесстрастен – Так все же?

– Ты же знаешь, кто я.

– Знаю. Публий Коминий Аврунк. Из семьи Аврунков и рода Коминиев. Это ведь латинские имена, не находишь? Твоего отца, помнится, звали Марк, следовательно твои братья должны быть Гай и Луций. Знакомый римский обычай не допускать разнообразия в именах, не правда ли? Около очага у вас стояли два пената, а в углу был алтарь для ларов. Я все верно сказал?

Мерзкий Перперна говорил правду. Но признать это Публий отказывался.

– Ну и что? – беспомощно пробормотал он.

– А то, что вы уже давно латиняне, только не хотите это признать. А латинянами вы стали потому, что римляне сильнее. Погоди, не вскидывайся так. Я даже допускаю, что оружием самниты владеют лучше. Но что с того? Пусть даже разобьют они римлян в еще одном Кавдинском ущелье. Пусть мы опять пройдём под игом, но потом вернемся и возьмем свое. Знаешь, в чем наша истинная сила?

Он сделал внушительную паузу, но молодой инженер угрюмо молчал, и Перперна продолжил:

– Нет, это вовсе не религия. Наши боги ничем не лучше ваших, да теперь уже и не отличаются. Зато наши традиции крепче, наши обычаи сложнее, наши жизни более упорядочены и наша экономика крепче. А все это вместе – будет наш, римский, образ жизни, единственно правильный и жизнеспособный. И многие народы его уже приняли, а остальные примут, никуда не денутся! Когда-нибудь, через много лет уже никто не будет помнить, что Коминии были самнитами, а Перперны – этрусками. И те и другие будут просто римскими именами. В конце концов весь мир станет латинским! Так будет!

– Так может и будет какое-то время – вскричал Публий – Но потом придет другой народ, с еще более крепким и привлекательным образом жизни, и все эти Лукреции, Антонии, Сервилии и Рутилии снова поменяют национальность.

– Не думаю, что такое возможно – рассудительно произнес легат – Несомненно, наш образ жизни – единственно верный. Но если что-то подобное и произойдет, то что же – такова судьба.

На это, по правде сказать, Публию было нечего возразить. К тому же, его снова начало мутить, и он поспешил сменить тему.

– Итак, Лукреция вы приручили и теперь будете держать на коротком поводке – констатировал понтифик – А как же с городами? Что будет с Помпеей и Геркуланумом?

– Кто мы, чтобы идти против воли богов? – насмешливо спросил легат.

– Значит жизнями сотен людей можно пожертвовать во имя великой цели, во имя величия Рима?

– И не только сотен, но и тысяч.

– А ведь в Помпеях живет немало латинян…

– Ну и что? – Перперна пожал плечами – Забудь ты про города, все равно ничего изменить не сможешь. Лучше бы поинтересовался своим будущим.

С удивлением и брезгливостью Публий осознал, что свое будущее действительно волнует его больше, чем судьба самнитских городов.

– Как ты понимаешь, юноша – начал сидящий в кресле – Ты теперь мешаешь всем: и Лукрецию, и Верховному Понтифику, и всей Республике. Боюсь, что тебе придется бежать.

– Бежать? Куда?

– Как можно дальше! Туда, куда пока не достает рука Рима.

Легат протянул Публию увесистый мешочек и связку небольших свитков.

– Возьми немного денег на дорогу и рекомендательные письма. Последние используй с умом. Никто не сможет тебе гарантировать, что те, кому ты их вручишь, не успели уже получить письмо из Сената с совсем другими рекомендациями.

Публий с горечью принял дары, но не удержался и саркастически заметил:

– Воистину, Луций Перперна, ты был верным другом моему отцу.