Голос Свиридова, казалось, был совершенно спокоен, но кое-кто все же поежился.
– Для полного анализа материала по всем показателям требуется двадцать миллиграмм. Образцов для достоверности необходимо не менее пяти проб, значит для заключения нужно не менее ста миллиграмм. И что?
– Вы получите десять образцов материала в следующую среду, и привезу эти образцы вам я лично. Массовое производство мощностью килограмм в месяц может быть развернуто через две недели после принятия решения.
Долгое молчание повисло после слов Свиридова – никто не посмел заговорить о нереальности: все знали и характер Свиридова и вес его обещаний.
Все помнили, как он уничтожил за некомпетентность двух именитых и заслуженных консультантов комиссии одним словом, причем так, что этих людей больше никто не видел и ничего о них не слышал.
– Записываем в протокол обещание товарища Свиридова о поставке образцов материала через неделю. Обязываем заказчика выдать заключение о пригодности материала за три дня после получения образцов …
– О чистоте и пригодности! – дополнил первый толстяк.
«Молодец, выкопал себе могулу сам!» подумал Свиридов – образец этого материала был передан этому ведомству еще год назад.
– Заседание закончено. Благодарю всех!
– Я первый. Приказываю – вылет самолета на объект немедленно по готовности. Задание на объект будет передано сегодня. Обратный рейс через два дня. Канал связи с объектом открыть сегодня в двадцать часов по Москве. Конец связи.
И Свиридов отключил телефон, который было невозможно прослушать и засечь, хотя выглядел этот телефон внешне как самый обычный и недорогой «Siemens».
– Ты уже устроил правительственный переворот на фирме? Весь город гудит. Ты назначил Марго вместо Володи? А как он это пережил?
– Знаешь, мужественно. Учти, что она его предупредила, что пойдет ко мне и попросит уволить его. Кажется, она права, и она этим спасла его, и фирму тоже … Мы с ним хорошо поговорили, откровенно и продуктивно.
– Но она-то справится?
– Она – справится. У нее хватит и характера, и ума.
– Утвердят?
– А что им останется делать? Ведь за него очень просили, хотя и признавали отдельные несоответствия … Я тогда высказал сомнения, но меня обвинили в предвзятости и боязни конкуренции …
– А на комиссии?
– Обычный бардак. Грызутся и мало думают о деле.
– И чем же все кончилось?
– Пришлось «умыть» обоих. А одному через некоторое время светит персональная пенсия.
– Надеюсь, ты не скандалил там?
– Ну, что ты, я теперь такой белый и пушистый! Скандал впереди … Правда, работы нам прибавилось, особенно Виктору … А дети где?
– Они как ушли с утра гулять, так и не приходили. Знаешь, мне так хочется, чтобы … Не озябли бы …
– Сравнила – морозы здесь и морозы у нас. А Уля стала совсем взрослой …
– Мне Уля очень нравится. А тебе? Давай не будем мешать им …
ЭТО – СКАЗКА
– Ты не озябла?
– Я тепло оделась … Ну, рассказывай, рассказывай!
– Договорились – это сказка, и только для тебя одной. Никому!
– Да рассказывай же!
– Там солнышка не бывает совсем и всегда пасмурно. К этому трудно привыкнуть. И снег там не такой – он крупинками и хрустит под ногами. Особенно вечером.
– Ты ходил гулять вечером? … Один?…
– Мы все вместе выходили погулять перед сном, но потом я стал гулять отдельно от отца с мамой … чтобы не мешать им. И завел себе даму!
– Ты же говорил, что девочек там нет?
– Моей дамой стала Оля Петрова.
– Это та, со шрамами? Но она же старая!
– Мы с Олей гуляли и она мне рассказывала … в общем, она плакалась мне в жилетку. А я – ей …
– И что же она рассказывала?
– Это очень личное и она знала, что я никому не расскажу.
– Но мне-то можно?
– Тебе – можно, но не сейчас. А потом я ей рассказывал про девочку Улю, которая осталась в Москве … О которой я все время думаю, которую постоянно рисую, и которой никак не могу написать письмо …
– А я думала о тебе здесь … и боялась, что ты меня забыл …
– Это невозможно – забыть тебя. – Гриша повернул ее к себе лицом. – Даже если … ну, даже если у тебя появится кто-то другой …
– Никто появиться не может! Не может, потому что ты – самый лучший … И я буду ждать тебя сколько хочешь …
Они обнялись насколько позволяла теплая одежда и прижались щекой к щеке.
А потом раскрасневшиеся они вбежали в Гришину комнату и повалились на диван.
– Ох, как я устала! Ног не чувствую!
Они стали раздеваться. Уля стала стягивать теплые рейтузы и теплые гетры. Пробежав в чулках к дивану она устроилась там, поджав под себя ноги и наблюдая за раздевающимся Гришей.
– Ну, иди скорей!