– Ты угадал. Я узнала ее.
За столом сразу множество молодых круглолицых девочек с косичками в белых халатах.
Явно постановочный рисунок – что им делать в маленькой комнатке за столом сразу всем? Но каждая выписана как индивидуальный портрет, и каждая – индивидуальность.
– Как назовем?
– «Мои подружки».
Ночь, полуосвещенная дорожка среди снега, и две фигуры под ручку. А там, дальше, кажется еще две … Фон рисунка не черный, но это ночь однозначно.
– ?
– «Наедине».
Вся стена в узких вертикальных ячейках и перед этой стеной стоит Мальчик. Он стоит спиной, но все равно – это Мальчик. А ближе к зрителю в коляске, накрытый пледом, сидит Израиль Моиссевич – его лица тоже не видно, но это он. И они молча общаются – Мальчик что-то спрашивает, а старик что-то отвечает.
– Гриша, как ты это сделал?
– «Диалог».
– Нет, я так не могу! Тонечка, хотя бы кофейку!
– С коньячком!?
– Милая ты моя! Гришка, не ревнуй – я все равно люблю твою маму.
ТРЕТЬЯ ВЫСТАВКА
О третьей выставке пошли слухи задолго до ее открытия.
Кто мог проболтаться – непонятно, но что-то просочилось.
Кое-кто даже приставал к Грише с расспросами, но Гриша молчал.
Как всегда, картины развешивали ночью. Как всегда рано утром стал толпится народ.
Как всегда входящий сразу упирался в одну из картин – на этот раз это был бассейн.
Двое – мужчина и женщина, взявшись за руки, бежали к воде, а между ними виднелась вода и радостно барахтающийся в ней мальчик.
– Коленька, да это же Саша…
– А это – ты.
Жужжание голосов вскоре было прервано громким возгласом
– Где он, этот Гришка?! – сразу стало тихо.
– Да тут я, Лена. Тут.
– Гришка, убью!
– Убивай.
Лена Долгополова схватила Гришу в охапку, прижала к себе, закружила.
– Как же ты так, а? – и еще крепче прижала его к себе.
– Лена, ты сердишься?
– А ты обнаженных женщин рисуешь?
– Рисую … иногда.
– Скажешь, когда захочешь. Я буду тебе позировать. Тебе – можно.
Не одна Лена тормошила Гришу. Мамы напали на него скопом.
– Радуйся, что кое-кто на смене, а то бы мы тебя, – это было ужасно грозно и совсем не страшно. Они гладили его по плечам, похлопывали по спине.
Худобин появился в зале позже всех и медленно пошел вдоль картин. И встал.
Он долго стоял перед картиной «Воспоминание», потом оглянулся в поисках Гриши и пошел к телефону. Дина в капельках снега появилась быстро и стремительно подошла к Худобину.
Тот показал ей на картину.
Они стояли перед картиной взявшись за руки так долго, что окружающие начали что-то понимать. И Гриша подошел и встал сзади.
Дина оглянулась, увидела Гришу, порывисто шагнула к нему.
– Гриша, это чудо! Ты не мог этого видеть, но это было! И рядом со мной был Лео! Ты богом награжден таким даром – делать людей счастливыми! Спасибо тебе!
Худобин был несколько сдержаннее и поэтому заговорил на русском языке.
– Гриша, огромное спасибо тебе! Ты даже не представляешь, какой подарок ты нам преподнес! Это – чудо!
Дина обняла Гришу и поцеловала его в губы.
– Я – твоя должница, Григорий. Договорились?
О СВАДЬБАХ
– Командир, можно?
– Да, Николай. Заходи.
Николай Петров прошел в кабинет.