Концерт Патриции Каас. Отрывки

У младших за столом уже были их законные места – они устраивались на высоких стульчиках напротив старших, а с боков их опекали родители. Но Верочка, и даже Коленька вели себя за столом вполне самостоятельно и даже не шалили.

Последнее было несколько странно – малыши, двое, с достаточной свободой самовыражения, но нескольких негромких замечаний Свиридова оказалось достаточно, и дети баловаться перестали.

Пусть совсем не часто удавалось собраться за столом всей семьей, но зато каждый раз это воспринималось как праздник. Праздничную атмосферу создавал Свиридов, создавала Тоня, и их примеру следовали молодые.

Никаких скучных разговоров, никаких мрачных лиц, никаких пререканий и выяснения отношений – только улыбки и доброта.

Потом, когда внуков отправляли спать, взрослые перемещались на диван у стены, куда к «взрослым» втирались «молодые», и начинался задушевный разговор на любые самые сокровенные темы, обсуждались самые важные вопросы, слушали невероятные по содержанию рассказы о самых интересных событиях …

Очень редко Свиридов брал гитару, но тогда вечер становился воистину волшебным.

Не заслушаться Свиридова было невозможно, да и песни его были настолько неожиданными – как и языки! – что слушатели просто балдели от восторга …

Но бывали случаи, когда дверь в спальню Свиридовых оказывалась закрытой, и из-за нее чуть слышно доносились звуки гитары и пение.

Тогда молодые ходили на цыпочках, а Уля завидовала маме-Тоне, потому что Гриша играть на гитаре и петь не умел …

В семье работали все.

Самые младшие работали в детском садике, куда рано утром они направлялись под предводительством мамы-Ули или бабы-Тони. Чаще всего они выходили вместе с мамой, здоровались с дежурными в подъезде, а потом со всеми встречными, и держась за руки спокойно – или вприпрыжку, смотря по погоде! – переходили в ведение тети Любы.

А там их ждали знакомые, игрушки, спортивные снаряды.

Это стараниями Дениса Дубинина в самых малышовых группах появились несложные спортивные снаряды, на которых детишки с упоением кувыркались.

Дядя Денис заходил в группы каждый день и много времени проводил с самым молодым поколением.

Уходить из садика не хотелось, но зато бывали случаи, когда за Верочкой и Коленькой заходил папа или дедушка. Это был праздник!

Совсем не потому, что можно было пойти погулять, и даже в лес. И не потому, что можно было по очереди поехать на плечах папы или деда.

Просто с ними было весело, хорошо.

С мамой и бабушкой тоже было хорошо, но с папой и дедом это происходило намного реже …

А уж если в выходной день, когда в садике тоже был выходной, собиралась вся семья и можно было отправиться в лес – а если на лыжах?!

Или на просторной машине с папой за рулем отправиться на дачу, и там остаться на все лето? И вместе с Максиком?

И ходить в гости на соседние участки к друзьям?

И есть ягоды прямо с куста?

И купаться каждый день и лежать на горячем песке?

А потом искать грибы, спрятавшиеся под листьями в сумрачном лесу?

И засыпать в гамаке на улице под пение птичек?

И просыпаться утром от солнечного луча и лапки Максика?

Внуки росли, дед с бабкой радовались, отец с матерью наслаждались.

Гриша рисовал растущих детей и их сверстников с соседних участков, а подросшие Верочка и Коленька с грустью встречали осень и переселение в город.

Конечно, там было тоже неплохо …

К частым отлучкам Свиридова в семье привыкли.

Иногда он отсутствовал день-другой, иногда несколько дней, а бывало и подольше.

Чаще всего Тоня знала, с чем связано отсутствие мужа, но даже когда не знала точно, где он в данный момент, она всегда старалась мысленно заботиться о нем – ей казалось, что так правильно.

А Свиридов потом говорил ей, что он чувствовал ее участие и заботу, и это помогало ему.

А дел у Свиридова хватало. Иногда даже слишком, и после возвращения из сложной поездки ему приходилось восстанавливать силы. Особенно если это было связано с перемещением во времени и далеко от дома, то такие путешествия давались особенно трудно и требовали наибольших затрат энергии (и чего там еще?).

Именно после таких путешествий по настоянию Умарова ему приходилось хоть на пару дней ложится в клинику …

Квартира Скворцовых порой напоминали общежитие.

Нет, не очередями в туалет и в ванную, не склоками около примусов, нет!

Многонаселенностью!

Когда все члены этой большой семьи собирались вместе – все Скворцовы, Ерцкие и Дубинины – то становилось видно, что их много, и Виктор радовался.

Это была его идея – соединить всех в одной квартире, пусть гигантской, но одной.

И это ему удалось.

Стараниями строителей две квартиры, выходящие на лестничные клетки двух соседних подъездов, было объединены в одну гигантскую квартиру, а сам Виктор, как и раньше, остался в соседней двухкомнатной.

Соединенные квартиры в основном сохранили свою привычную планировку за исключением того, что квартира Дубининых (Маши Скворцовой и Даниила Дубинина) сохранила некоторую обособленность, которая примиряла Даниила с проживанием в одной семье.

? ?

Квартира Скворцовых-Дубининых.

Сквозной коридор от подъезда до подъезда позволял подрастающему поколению в перспективе устраивать гонки на велосипедах или самокатах, оставленная соединительная дверь позволяла при желании отгородиться, а наличие второй кухни и второй гостиной завершала эту обособленность.

Справедливости ради следует заметить, что это обстоятельство еще ни разу не было реализовано, и даже такого желания не возникало – дверь ни разу не закрывали.

Но зато как было удобно – при необходимости можно было уединиться на «своей» кухне или в «своей» гостиной.

Около комнат молодых – между прочим около комнаты Виолетты тоже – рядом были детские комнаты. Такие комнаты были и у Кости с Елкой, и у Данила с Машей.

Но была еще общая детская комната – в светлой комнате с распашными застекленными дверьми – надо же приглядывать за детьми? – сразу установили шведскую стенку и качели. Оборудованием этой комнаты единолично ведал Даниил, и ему никто даже не подумал противоречить.