Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается
– Привет, девочки!
– Привет, Виола! Как ты? Как Витенька?
– Все хорошо, девочки. Все нормально. Как ваши мальчишки?
– Тс-с! Они спят. Только вот Дашин Федька разгулялся.
Женщины не виделись дня три, но этого было вполне достаточно для кучи новостей.
– Все, девочки! Давайте сперва по делу!
– Давай, Лера, изложи.
– Мы с девочками подумали и решили, что нужно что-то делать. Сидеть дома скучно, хотя и хорошо с детьми, а на фирме специалистов не хватает. У твоего Виктора операторов нет, а у него две новых установки. Ты об этом знаешь?
– Знаю. Даже предлагала свои услуги в качестве оператора, да куда маленького девать.
– Вот! И у нас у всех такое же положение! А вот до чего мы додумались – надо наших малышей пристроить хотя бы на часть дня в ясельную группу. Попросить Любашу и Дашу – пусть будет группа всего девять человек. А мы в это время могли бы заниматься с новыми операторами, да и даже сами бы сели за пульты. Как тебе идея?
– Молодцы! Прекрасная идея! С Толей … с Анатолием Ивановичем не говорили? А с Любой?
– Нет еще. Мы хотели тебя привлечь – ты же классный оператор, и главным по смене не раз была. И инструкции писала …
– Считайте, что уже привлекли. Думаю, начать надо с Любы, а потом обсудить со Свиридовым и Скворцовым – у него сейчас острая необходимость в операторах. Кстати, насчет Лены Долгополовой не думали? У нее тоже маленький.
– Лена … Да уж больно гордая она такая …
– Глупости! Просто вы с ней близко не сталкивались!
– А ты сталкивалась?
– Еще как!
… Виолетта тогда писала инструкцию по отладке номерных режимов – параметров было много, а отладку нужно было производить по каждому параметру отдельно.
Закончив раздел Виолетта стала перечитывать.
«И какой же дурак такое мог придумать!» – удивилась она своему собственному тексту. – «И почему так получается?» Очень долго она не могла понять, в чем же здесь дело, а потом пошла в тренажерный зал.
В тренажерном зале никого не было, горел дежурный свет, и только в приоткрытую дверь кабинета вырывалась яркая полоса света. Здесь, в этом кабинете, обосновалась Лена Долгополова после окончания монтажных работ.
Виолетта включила свет и начала сверять написанный ею текст с расположением всех этих кнопок и ручек. И довольно быстро убедилась, что все эти столь необходимые для отладки органы управления расположены очень неудобно – разбросаны на разных участках пульта.
Перепроверив себя Виолетта постучала в дверь.
– Елена Геннадиевна, добрый вечер. Можно вас на минуточку к пульту?
– Добрый вечер, Виолетта Вадимовна, – Лена вылезла из-за стола и за три шага своими длинными ногами, предметом потрясения мужских сердец, очутилась в тренажерном зале.
Виолетта показала Лене то, что она обнаружила.
Лена взяла текст инструкции и стала – глядя в текст и сверяясь с пультом – имитировать настройку. Виолетте очень понравилось, что Лена, не являясь оператором, находила нужный переключатель или верньер с ходу, не глядя.
– Кажется, вы совершенно правы, Виолетта Вадимовна, – Лена сказала это в своей обычной манере, которую многие, да и сама Виолетта принимали за высокомерие. – И как же это Карцева не заметила?
– Она занималась только рабочими режимами.
– Смотрите, а вот такую процедуру даже невозможно выполнить сидя в кресле – обязательно придется встать! – продолжила Долгополова. – Вы молодец, Виолетта Вадимовна!
А потом сидя рядом они больше часа прикидывали, как изменить расположение органов управления так, чтобы и наладку было проще производить, и операторов не пришлось бы переучивать.
И Виолетта подивилась тому, насколько ей было легко работать с Долгополовой, насколько глубоко та знала основы управления процессом и конфигурацию пультов, и насколько спокойно и доброжелательно воспринимала замечания в свой адрес – а когда дело касалось профессиональных вопросов у Виолетты неизвестно откуда проявлялся железный характер.
После этого вечера в конструкции пультов были внесены изменения, а Лена Долгополова и Виолетта Ерцкая перешли на ты…
– Я ей сейчас позвоню, – Виолетта достала телефон, набрала номер.
– Лена? Привет! Это Виола. Как дела?
– Мы сидим с девочками и обсуждаем, как нам начать работать хотя бы неполный день. Разговор идет о ясельной группе. Даша Огородникова и Люба Докукина. Мы напротив четвертого подъезда первого корпуса, в беседке.
– Давай, ждем тебя, – пряча телефон сказала Виолетта, – Она сейчас придет,
– Ты даже с нею на ты …
– Значит, правда, что пульты переделывали из-за тебя?
– Из-за меня. Но решение по переделке мы разрабатывали с Леной вместе.
Лена появилась быстро, поздоровалась со всеми – женщинам понравилось, что она всех знает и помнит имена и отчества. Сделала «козу» Феде, а тот не испугался, а засмеялся.
– Значит, все здесь? А Полина? У нее тоже маленький.
И Лена взялась за телефон.
– Полина? Добрый день. Это Лена Долгополова. Как поживает Егорка?
– Мы собрались и обсуждаем, как бы нам устроить своих малышей в ясли. Вы как к этому относитесь?
– Нет, нас уже много! Девочки, сколько всего получается? Семеро плюс один из отряда Воложанина, Витюшка Скворцов, наш Гена и ваш Егорчик – получается почти дюжина. Хорошо, я потом позвоню.
– Полина Олеговна согласна и просит иметь в виду их Егорчика.
Лена снова поднесла телефон к уху.
– Долгополова. Прошу первого.
– Добрый день, командир. Молодые мамы хотят работать, а для этого требуются ясли. Мы хотим просить Дашу Огородникову и Любу Докукину взять группу из одиннадцати мальчиков. Одиннадцать, с учетом Егора Черномырдина и Гены Потаповича. Есть обсудить с Докукиной! Вечером доложу.
– Командир дает добро! Давайте Любу вызывать и прикидывать, что потребуется.
– Ура-а!
– Да не ори ты – разбудишь ребятишек.
А вечером Виолетта, Лена и Лера обсуждали со Свиридовым уже почти готовое решение, согласованное и с Любой, и с Дашей.
И с мужьями тоже …
ЯСЛЯМ БЫТЬ
Ясельной группы в городе не было потому, что молодые мамы сидели дома с маленькими по три года и даже больше, получая среднесдельную зарплату.
Даже те, кто перед этим не работал, получали вполне приличное пособие – так установил Свиридов с самого начала …
На следующее утро появился приказ об организации ясельной группы, о воспитателях, о комплектации, об организации питания, и о режиме работы матерей – неполный рабочий день и по желанию работа утром, днем или во второй половине дня. Состав помещений под ясельную группу немедленно был подобран – спальня, игровая, столовая и открытая веранда.
Пока для яслей было намечено 11 кандидатов – сыновья «мам», сын Лены Долгополовой Гена, сын Даши Огородниковой Федя, сын Полины Ерлыкиной Егор и сын Виолетты Ерцкой Виктор.
А на следующее утро в свободном помещении детского сада уже работали плотники, оборудуя ясельные помещения, а снабженцы уже тащили кроватки, столики, стульчики, игрушки …
Но самое интересное было потом, когда малыши в первый раз собрались в своих апартаментах и захныкали без мам. Откуда ни возьмись появились их старшие братья и сразу в группе установился порядок и спокойствие.
А старшие братья так умело помогали Даше и Любе, что даже вмешательство взрослых не потребовалось.
Когда Свиридов пришел проведать малышей, те с удовольствием играли в большущие мягкие кубики, а потом пытались водить хоровод.
И на другой день спокойно отпускали матерей на работу.
Почти всех младенцев матери еще кормили грудью, поэтому эту проблему тоже надо было решить …
ГРИША и УМАРОВ
– Умар Эрнестович, я хочу показать вам мои рисунки Ангелины Митрофановны. Пойдемте ко мне.
Гриша увел Умарова к себе в комнату – раньше это была его комната и кабинет отца, а теперь комната его и Ули.
Умаров долго рассматривал листы с рисунками, кое-где даже находил себя.
– Что они так долго?
– Ничего, Тонечка, пусть поговорят, они давно не виделись.
Умаров появился в гостиной нескоро.
– Ну, как, Умар Эрнестович? Понравились вам Гришины рисунки?
– Ты их видела, Уля? Или он показывает свои рисунки выборочно?
– Видела, но не все. Все он никому не показывает.
– И правильно делает. И вот что еще я вам хочу сказать …
Умаров подумал, повертел в пальцах свои нефритовые четки.
– Гриша – человек творческий, художник. И при всей видимой простоте рисунки ему не так-то просто даются. Поэтому поберегите Гришу, не насилуйте его – нарисуй то, нарисуй это. Он пока еще сам не почувствовал своих «затрат» на творчество, но они – есть.
– И еще одно …– подумав добавил Умаров. – Грише для творчества необходимо уединение. Он должен творить в таких условиях, когда к нему никто не может подойти, спросить о чем-нибудь … Даже входить туда, где он рисует, нельзя – это очень большая нагрузка для его психики.
– А как же он рисовал при мне …
– Уля, он тебя очень сильно любит и без тебя свою жизнь не представляет. Поэтому твое присутствие во время творчества ему не мешает, но заговаривать с ним в это время не следует – нельзя. Это не прихоть, это условие творчества практически каждого писателя, художника, творца … Для творчества необходимо уединение. Подумайте над этим – уединение снижает психологические перегрузки от процесса творчества …
– Мы постараемся это выполнить. Спасибо, учитель.
ИХ ЕЩЕ КОРМЯТ ГРУДЬЮ
Каждое утро у подъезда их ждал электромобиль. Конечно, тут было недалеко, но мамы экономили каждую минуту. Они отводили – вернее, отвозили на колясках – мальчиков в садик, сдавали Любе и Даше, и на машине их отвозили прямо к главному корпусу.
Полноразмерная лабораторная секция им была велика, но зато тут было все под рукой и мамы свободно разместились за столами, не мешая друг другу.
Столы Лены Долгополовой и Полины Ерлыкиной частенько пустовали – кроме инструкций они организовывали оформление тренажерного зала.
Руководить женским царством выпало Виолетте, и она справлялась с этим неплохо – по крайней мере, ее руководящей и направляющей руки никто не чувствовал, а авторитет – признавали.
Из мужчин в женском царстве каждый день появлялись Анатолий Свиридов, Виктор Скворцов и Петя Дормидонтов.
Петя обычно долго стучал и входил застенчиво, спрашивая – не помешал ли?
Но это не мешало ему быть строгим и даже придирчивым там, где дело касалось профессиональных проблем.
А Виктора Скворцова больше всего интересовали сроки подготовки новых операторов, а мамы на правах давнего знакомства кокетничали и заигрывали с ним, а затем после его ухода извинялись перед Виолеттой.
И как по команде спешили к машине и ехали кормить своих мальчишек.
Свиридов забегал почти каждый день. Он проходил по всем столам, мельком взглядывая в рабочие материалы, и ласково касался плеча каждой.
Мамы воспринимали его прикосновение с удовольствием, и даже строгая Валерия Дзюбановская погладила его руку на своем плече и сказала.
– Спасибо, Толя, ты здорово нас выручил!
А на проходной без задержки пропускали электромобильчик с молодыми женщинами, спешащими к своим маленьким мальчикам – кормить их материнским молоком.
После этой кормежки мальчики дружно засыпали, а у их мам было время на домашние заботы и работы.
После сна детишки пили чай, шли гулять и с прогулки их забирали домой – Люба быстро приучила всех к порядку, и никто не нарушал режима.
А вечером мальчишки с удовольствием общались с отцами и старшими братьями …
ТА
КВАРТИРА
– Знаешь, Гриша, а мне трудно заходить в ту квартиру … Все мне чудится, что дед Вася и мама Галя – живы …
– Успокойся. Жизнь идет вперед. Помнить будем, а бояться … Бояться не надо …
– А как ты думаешь, что теперь делать с той квартирой? Ты знаешь, мы могли бы … могли бы …
– Ну, что мы могли бы?
– Мы с тобой могли бы … могли бы жить там. Только … Только я так привыкла быть рядом с папой Толей и мамой Тоней, что жить отдельно … даже с тобой вместе … Я хочу жить с тобой в твоей комнате … Пусть здесь меньше места, чем там … Но здесь живет наша любовь …
– Как хорошо ты сказала – здесь живет наша любовь. Она будет жить всегда вместе с нами – с тобой и со мной. Правда?
– Правда … милый …
Вечером за ужином вопрос о той, второй квартире, возник как-то сам собой.
– Квартира эта – твоя, Уличка. Поэтому твое слово – главное. Для вашей с Гришей семьи двухкомнатная квартира будет в самый раз.
– И мы с Толей – рядом. А слезы почему? Маму Галю и деда Васю вспомнила?
– Мы с Гришей уже говорили …
– Уле трудно заходить в ту квартиру, а не то чтобы жить там. Мне это понятно. Может быть, можно придумать что-нибудь другое? Нам и в моей комнате будет хорошо.
– Но у вас же будет маленький …
– Конечно, Уленька, психологическое состояние в помещении очень важно. Я тебя хорошо понимаю. А если вам переселиться в нашу с Тоней комнату, а мы – в вашу с Гришей?
– Что вы, папа Толя! Вам там тесно будет!
– Но вам-то не тесно? А вам после появления маленького будет только-только, впритык.
– Толя, а если нам использовать квартиру Галиных для размещения там служебных помещений? Тебе и Грише – кабинет для работы, нам с Улей – под мастерскую?
– Интересно. И как ты себе это представляешь?
Появился лист бумаги, карандаши, начали рисовать.
В результате появился проект объединения двух квартир.
По этому проекту в бывшей спальне деда Васи и мамы Гали устроили кабинет для Свиридовых (мужчин) со входом из коридора старой квартиры прямо через стенной книжный шкаф, а в гостиной деда Васи и мамы Гали оборудовали швейную мастерскую для женщин – Тони Свиридовой и Ульяны Воробьевой.
За занавеской, где раньше стоял диван и спала Уля, запланировали примерочную.
Дверь, соединяющую эти две комнаты, решили замаскировать так, чтобы она не бросалась в глаза, но чтобы ею при необходимости можно было пользоваться.
А входные двери в обе квартиры для удобства сняли, а новую входную дверь нарисовали прямо с лестничной клетки.
В кабинете мужчин площадь была строго разграничена – зона Гриши с его рисунками, полками и папками, и зона Свиридова – с письменным столом, телефоном спецсвязи, ноутбуком, сейфом.
Конечно, это была условность – никакой реальной границы не было, но обитатели кабинета могли соблюдать экстерриториальность, и на «чужую» территорию без особой надобности (или приглашения) не вторгаться.
Дверь из кабинета в бывшую гостиную Галиных маскировалась большим зеркалом от пола, и открыть спрятанную дверь с той стороны мог только посвященный.
Стол Гриши стоял у окна и свет падал на стол слева.
Стол Свиридова стоял в глубине комнаты и сидел Свиридов лицом к окну.
Проект был единогласно одобрен, вычерчен начисто и к его осуществлению приступили немедленно.
Стену прорезали специальной технической лазерной установкой с мощным отсасывающим устройством. Лазер громко шипел, из под его луча вырывался сильный поток дыма, который исчезал во всасывающем раструбе отсоса, а из трубы на улицу вылетала струя уже разбавленного дыма.
Лазер работал три дня, после чего к работе приступили строители – дверь установили быстро. После этого началось обустройство комнат с обновления мебели и всего прочего.
В кухнях появились новые холодильники, старые телевизоры уступили место новым, появились и другие невиданные радиоэлектронные устройства – к примеру, видеомагнитофон, работающий как с кассетами, так и с лазерными дисками, и многое другое.
Женщины, конечно, большее внимание уделяли интерьеру, а мужчины – технике.
И вскоре комнаты приобрели вполне жилой вид, а старые – но еще вполне пригодные для дела – предметы заняли места в сарайчике около конторы по ремонту и переделке квартир.
Этот сарайчик был своеобразным складом бэушных вещей, и взять что-либо оттуда мог любой желающий – чаще всего этим пользовались жители колхоза.
Тем более, что все было в исправном состоянии и бесплатно …
В ЯСЛЯХ
– Доброе утро, Толя!
– Привет, Любочка! Рад тебя слышать.
– Толя, тебе будет очень интересно, если забежишь к нам в группу. Прямо сейчас.
– Что-то случилось?
– Еще как! Забеги, не пожалеешь!
Почти сразу ему опять пришлось снять трубку прямого телефона.
– Толя, добрый день. Виола.
– Здравствуй, Виола. Ты чем-то взволнована? Как Витенька?
– Все в порядке. Ты не можешь сейчас зайти в ясельную группу? Там такое!
– Что-то важное?
– Кажется, очень и очень.
– Я уже иду, Виола.
Если Люба могла позвонить по своей эмоциональности, то Виолетта, ничуть не менее эмоциональная, прекрасно умела контролировать свои эмоции.
Значит, что-то произошло, и произошло что-то весьма существенное.
Охранник отдал Свиридову честь, но не выказал удивления – Свиридов часто появлялся в детском саду.
На лестнице с ним поздоровалась крохотная девчушка, с трудом преодолевавшая слишком высокие для нее ступеньки. Они, похоже, направлялись в одно место, и Свиридов помог ей и открыл крохе дверь.
Детишки весело загалдели, здороваясь с дядей Толей, а Витенька направился в угол и с трудом потащил оттуда громадный грузовик. Грузовик был больше Витеньки, но он дотащил его до Свиридова и стал залезать в кузов. Ему стала помогать маленькая девочка, неловко подсаживая его, а Витенька ворчал на нее, но помощь принимал. А забравшись «поручил» везти себя дяде Толе.
Свиридов повез его по комнате и огляделся. В комнате было довольно много детей – тут были «законные» малыши, некоторые из их братьев и много маленьких девочек. Их было одиннадцать – ровно столько, сколько малышей было в группе, и все они совершенно явно находились рядом с мальчиками – каждая около «своего». И они дружно играли, причем все вместе.
Девочка, помогавшая Витеньке забраться в кузов грузовика, отобрала у Свиридова веревку и попыталась тянуть грузовик сама – для нее это было слишком трудно, и она милостиво позволила Свиридову помогать ей.
– Ты видишь, Толя? – подошла Люба. – Я такого никогда не видела.
– Ну, их старшие братья – это понятно. А откуда девочки взялись?
– Они появились на прогулке. Подошли, стали играть. Ты знаешь, лишние отсеялись почти сразу. А потом они по одной появились тут, в группе. Воспитательницы стали их искать, но уже успокоились. Никто не капризничает, не скандалит, но попробуй выгнать! Пришлось кормить их вместе – видел бы ты …
– Я первый. Видеооператора срочно в ясельную группу детского сада. Снимать постоянно. Лучше Анну Кутенкову, она тут лучше впишется …
За ужином Свиридов рассказывал о виденном в ясельной группе.
– Пожалуй, туда надо наведаться и мне. – сказал Гриша …
ЗАВТРАК у СКВОРЦОВЫХ
– Доброе утро! И что у нас сегодня на завтрак?
Виктор чуть опоздал и пришел, когда все уже сидели за столом.
– Доброе утро. Опаздываешь!
– Извините. Никак не мог разыскать второй носок.
– Это не оправдание, – улыбнулась Виолетта, – Следить надо за своей одеждой.
– А где Костя?
– Он убежал на свидание.
– Ну да? В такую рань?
– Дама очень строгая, хотя и с простонародным именем Марфуша.
– Понятно. А младший мужчина как поживает? Витенька, ты как поживаешь?
Витенька старательно мазал свое лицо творожком, но иногда попадал в рот, и был настолько поглощен этим, что отцу не ответил.
– Он учится есть самостоятельно.
– А как ваши дела, товарищи женщины?
– У нас дела нормальные. А что ты имеешь в виду, папка?
– Ну, например, кто сегодня готовил завтрак?
– Я готовила, – подняла руку Лена, – А что, есть претензии?
– Нет, все нормально. И часто ты готовишь завтраки?
– Не часто. Завтрак обычно готовит Виола. А я готовлю ужин.
– А Машка что делает?
– Ты не поверишь, Маша теперь моет посуду. Я не знаю, как это Виола сделала, но Маша, а иногда даже Костя моют посуду! Мне заставить их делать это не удавалось.
– Маша?
– А почему всегда посуду мыть должна Виола? Это несправедливо.
– Согласен. Я тоже буду приходить и мыть посуду.
– Почему бы и нет? Ведь ты питаешься у нас за столом. Кстати, сегодня надо купить картошки и всяких овощей, а то у нас холодильник пуст.
– Принято. Сейчас пойдем гулять с Витенькой и все купим.
– Тогда я забегу в хозяйственный и … Ну, что вы все на меня смотрите, как на неизвестного науке зверя?
– Это тебе кажется. Я просто вспоминаю, что нам надо купить в хозяйственном …
– Предлагаю завтра съездить в колхоз на их рынок – завтра у них должна быть распродажа свежих овощей. А заодно посмотрим строящийся собор. Толя говорил, что там церковь очень красивая.
– Договорились! Мы приготовим Витеньке поесть, а сами зайдем к ним в столовую! Если там будут блины, то нас надо будет тащить оттуда за уши! Что ты смотришь на меня, Витя? Я что-нибудь не так сказала?
– Нет, Лена, ты все сказала правильно … И за уши вас вытаскивать я обещаю …
ПРИГЛАШЕНИЕ ДРЕЙЗЕРА
Дрейзер подтвердил свое приглашение и Грише стали оформлять заграничный паспорт.
А еще необходимо было написать и отослать резюме, так как Дрейзер заочно вставил кандидатуру Гриши в число конкурсантов, и Гриша задним числом отсылал в Австрию свои документы и свои опубликованные рисунки.
Тоня и Уля ломали голову над нарядами для Гриши, а Свиридов переживал за сына и за его легенду. Хотя над легендой работали профессионалы высокой квалификации и сама по себе легенда не вызвала сомнений и была подтверждена возможностью телефонной связи, но все же …
Волновалась Уля, отпускающая молодого мужа за границу, да еще снабженного легендой – пусть вполне правдоподобной, но все же придуманной биографией.
Но зато в Гришином заграничном паспорте красовалась печать о том, что он женат на Воробьевой Ульяне Степановне.
Профессор Василевский принимал живейшее участие в предстоящей поездке Гриши.
Хотя Гриша и числился вольнослушателем на его курсе, Генрих Савельевич очень строго спрашивал с Гриши за невыполненные этюды. И Грише приходилось наверстывать и рисовать учебные этюды, и отчитываться перед профессором.
– Гриш, а твой профессор не говорил, как там все происходит? Выставка, конкурс рисунков или еще как-нибудь?
– Нет, Улечка, не говорил. Наверное все это будет. Дрейзер говорил, что будут мастер-классы для конкурсантов, всякие экскурсии в музеи …
– А свои рисунки ты будешь где-то показывать?
– Это проблема. С одной стороны надо чем-то блеснуть, а с другой … Надо будет с отцом поговорить, как это все оформляется юридически, чтобы рисунки не присвоили.
– А что – могут украсть?
– Могут, наверное. Главное – могут присвоить право воспроизведения без моего ведома …
ЧТО ВЗЯТЬ с СОБОЙ
С рисунками была проблема. Интересных рисунков было много, но некоторые из них по различным соображениям нельзя было широко демонстрировать. Еще больше было рисунков, которые просто нельзя было выставлять по причинам секретности.
Были так же рисунки обнаженного женского тела, и когда все эти рисунки собрали вместе – получилась большая куча.
В выборе рисунков участвовали Свиридов, Тоня и Уля, приходил Виктор Скворцов и Саша Баранов.
Но в конце концов Гриша прогнал всех и занялся подбором рисунков вдвоем с Улей.
Они вместе выбрали около сотни рисунков, среди которых было довольно много уже опубликованных – Гриша даже удивился, что так много его рисунков уже увидели свет. Они с Улей подробно обсуждал каждый рисунок, и Гриша внимательно прислушивался к ее советам.
В число отобранных работ попали несколько портретов из числа уличных зарисовок и рисунков студентов из группы профессора и всего один портрет Ули, но зато какой! Об этом портрете с восторгом говорил профессор Василевский, расхваливая его студентам, этот портрет раньше висел над кроватью деда Васи рядом с портретом Галины Игнатьевны, висел он и над письменным столом Гриши.
Среди отобранных был еще один рисунок «личного» характера – танец Ули, когда она обнаженная танцевала перед Гришей. Уле очень не хотелось, чтобы этот рисунок был представлен в подборке рисунков Гриши – она понимала, что этот рисунок вызовет всеобщий интерес из-за ее обнаженного тела. Но потом она сама положила этот рисунок в кучку отобранных.
– Назови это «жена художника» … – со вздохом сказала она. – Пусть видят, какая я …
Они с Улей очень тщательно отбирали рисунки из папки обнаженной натуры. В результате решили взять рисунки Ники на лугу среди ромашек и рисунки натурщицы из класса.
Еще Гриша брал с собой все свои опубликованные рисунки, а их тоже набралось уже немало.
