Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы

БОГ ДОЛЖЕН БЫТЬ У КАЖДОГО

После еще нескольких рюмок и нескольких танцев Тоня с Левушкой устроились в одном углу комнаты, а Диана со Свиридовым – в другом, поодаль.

– Я так и не смогла придумать, как мне вас называть.

– Так что же теперь делать?

– Я еще не знаю … Можно мне пока называть вас полковником?

– Можно.

– Я сегодня начала писать. Так, без особого плана, просто по хронологии. Принести?

– Принеси.

Диана встала и отошла к письменному столу и вернулась со стопкой листков в руке. Свиридов наблюдал за ней – красивая фигура, очень соблазнительно обтянутая брюками, пышная грудь, свободно разместившаяся под широкой кофтой и подрагивающая в такт шагам, раскрасневшееся приятное лицо.

– Вот то, что я успела написать. – она села напротив Свиридова и он отметил, что Диана очень прямо смотрит в глаза собеседнику при разговоре. – Вы прочитайте. Скажите, что не так, и что и как нужно мне написать.

– Где ты учила русский язык?

– Немного в университете, а потом в Москве, в МГУ. А что?

– Ты правильно неправильно говоришь по-русски.

– Подождите, я слишком много выпила, чтобы так быстро понимать … Правильно неправильно … Смысл я, кажется, поняла, но объяснить его уже не в силах … Он у меня застревает! … Это ничего?

– Ничего, Дайяна, ничего. Как говорят – расслабься. Давай отделим вот это, – Свиридов поднял в руке листки. – Отделим это от милой молодой женщины по имени Дайяна, красивой и обворожительной, которая встретила любимого человека и счастлива этим …

– Невероятно счастлива, полковник … Этим я обязана вам и богу. Только бог мог наградить меня через вас. Но за что мне такая царская награда? Мне теперь всю жизнь нужно будет благодарить бога и молить его о милости к вам, к То-ни, к Ле-ве.

– Ты веришь в бога?

– Да, я верю в бога и в его милосердие к нам, грешным. Пусть я не самая великая грешница, но далеко не святая … Вам я могу сказать, что я полюбила Лео давно, но после него со мной спали столько мужчин, – Диана передернулась. – И это бывало так мерзко … так …

– Ты успокойся. Это – прошло. И не все на свете достойны доброты и всепрощения. Есть пороки, с которыми нельзя бороться словом.

– Нет, божьим словом можно бороться с чем угодно!

– Ну, скажем по другому: можно, но это требует очень много времени, а за это время зло такого натворит! У нас же нет времени, как у Моисея.

– Возможно, в чем-то правы вы, а я не права … Но бог должен быть в сердце у каждого человека, а иначе он не живет, а блуждает в темноте. Странно – в детстве я не понимала, зачем нужно молится перед едой, а теперь понимаю … А Ле-ва посмеивается надо мной!

– Не может быть! Левушка смеется над тобой?

– Нет, не так – он шутит, посмеивается, но не спорит и не осуждает … Он уважает мою веру.

– Я тоже уважаю твою веру. Пусть она помогает тебе, помогает вам с Левушкой. Пойдем к ним.

Диана потеснила Левушку и устроилась в одном кресле с ним и обняла его.

Напротив, в таком же широком и глубоком кресле Свиридов подсел к Тоне и обнял ее рукой за плечи.

Между ними на низеньком столике Диана поставила вино, конфеты.

– Как хорошо! – Диана прижалась к Левушке. Брюки позволяли ей расположить ноги так, как ей было удобно, и Тоня с завистью смотрела на это, запоздало коря себя за то, что надела юбку.

Свиридов приподнял ее ноги и устроил поудобнее, придвинув Тонины коленки к себе и прикрыв их рукой.

– Хорошо! – шепнула Тоня. – Как ты думаешь, нам не пора?

Диана оглянулась на них, повернулась к Левушке, прижалась к нему и поцеловала.

– Тоня, полковник, как мы с Лео можем отблагодарить вас за этот чудесный вечер?

КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, ВСЕ БЫЛО НОРМАЛЬНО?

– Как ты думаешь, все было нормально?

– Все было прекрасно … Милая моя Диана, ты была лучше всех!

– Мой Ле-ва! Как хорошо! Я не буду убирать посуду, ладно?

– Ладно … Идем … А ты понравилась Свиридову …

– Я его немного побаиваюсь … нет, не то слово … Но все равно побаиваюсь … Он даже не поцеловал меня напоследок … – Диана на ходу сняла брюки, стянула кофту и повернулась к Левушке.

– Можно мне за него?

ПОЕЗЖАЙ ПОМЕДЛЕННЕЕ

– Поезжай помедленнее, ты много выпил. Может, вызвать водителя?

– Я тихонько. Если бы ты не была так легко одета, мы бы погуляли …

– Мы с тобой давно не целовались в машине …

Свиридов остановил машину. Тоня подтянула юбку и забралась к нему на колени, усевшись верхом. Он накинул ей на плечи шубку и притянул к себе.

– Ты ведешь себя как молодой мальчишка!

– А ты? Можно подумать, что это у тебя было такое длительное воздержание, у не у Дианы …

– Ну, Толя! Не кусайся!

Тоня откинулась и нажала на кнопку сигнала – раздался громкий гудок.

– Видишь, сигналят! Слезай, приехали! Поехали, этим лучше заниматься дома …

– Такие солидные люди – и чем занимаются?! – Тоня застегнула кофточку, поправила юбку. – Не сердись, я немного пьяная! … А Диана страдает без маникюра и духов … И бюстгальтер я ей не тот послала – маловатый …

– Я подумаю, как ей помочь. Беги домой, я еще заеду в штаб. Я скоро приду!

ЗАЯВКИ НА ПРОПУСКА НА ЗАВТРА

– Василий Андреевич, есть ли какие-нибудь неотложные дела?

– Донесения отправлены. Есть заявка на пропуск от приехавших из Москвы. Хотят нас посетить завтра в десять часов утра. Вот заявка, на шесть человек.

– Хорошо. Пусть приезжают, но только все вместе. Если приедут не все – не пускать.

– Слушаюсь. Принимаем их только всех вместе. Я сообщу на КПП.

Когда Свиридов вернулся домой, Гриша и Тоня спали.

Гриша посапывал у себя в кровати, свернувшись калачиком, а Тоня устроилась в кровати Свиридова. Она лежала, широко раскинув руки и ноги в стороны и, казалось, не спала, а ждала его.

И когда он нежно коснулся ее, она не открывая глаз потянулась и обняла его.

МОСКОВСКИЕ ГОСТИ. БРИГАДА БЕЗ ГЕНЕРАЛА

Утром Свиридов после пробежки на свежем воздухе проехал по установкам, посмотрел на проводимые связистами Белоглазова подготовительные работы по прокладке кабель-трассы и поехал в штаб.

– Доброе утро, Анатолий Иванович! – приветствовала его Суковицина. – Вам шифровки и просил связи полковник Гнедаш.

– Доброе утро, Галина! Соедините.

– Да, Василий Андреевич, доброе утро. Не все? А кого нехватает? Генерала Кочемасова? Давно ждут? Давайте им разрешение, пусть приезжают.

Свиридов успел ознакомиться с шифрограммами, подписать бумаги и просмотреть материалы, присланные вчера Брызгой.

Московские визитеры появились только около одиннадцати часов. Они вошли в кабинет толпой и стали представляться по одному.

– Полковник Пахомцев, Иван Тахирович.

– Подполковник Талыкин, Матвей Фомич.

– Майор Саргсян Левон Каренович!

– Майор Гулдазов, Батраз Батазович.

– Майор Шарипжанов, Валентин Майрабекович.

– Полковник Свиридов. Анатолий Иванович. Прошу садиться.

– Вы так далеко забрались, полковник! К вам так трудно добраться! И с пропусками какая-то ерунда, нас не хотели пускать к вам!

– Служба.

– У вас тут целый город? Это и есть секретный научный центр?

– А вас, собственно, что интересует? Научный центр?

– Нет, нет, что вы!

– Нас интересует, полковник Свиридов, на каком основании был задержан полковник Шипук. Где он находится в настоящее время?. – полковник Талыкин решил перейти к делу.

– Полковник Шипук был задержан за должностное преступление и отказ от объяснений своего проступка. При расследовании это приобрело все признаки серьезного преступления организованной группы.

– А подробнее?

– Думаю, вам следует для начала ознакомиться с материалами.

– Нас интересует также, полковник Свиридов, подробности того происшествия, когда здесь захватили заложницу! – тон подполковника Талыкина был несколько повышен.

– Что конкретно вас интересует?

– Все!

– Тогда вам следует прочитать материалы, касающиеся этого эпизода.

– Эпизода? Там погибли люди! Вы не хотите объяснить, что там произошло?

– А вы знакомились с материалами дела?

– Мы приехали задавать вопросы вам, полковник!

– Так задавайте. Пока вопросов я не слышал.

– Что значит не слышали? Комиссия просит вас объяснить, что произошло … как произошел захват заложницы!

– Захват заложницы произошел следующим образом. Из города начальством лагеря на работы на нашем объекте была прислана группа уголовников, которая совершила убийство сопровождающего их сотрудника УИН, захват заложницы и убийство патрульного – сержанта из состава охраны объекта. Заложница была освобождена, преступная группа обезврежена. При задержании несколько человек было убито.

– И это все?

– Что конкретно вас интересует?

– Нас интересует все!

– Тогда я еще раз могу порекомендовать вам ознакомиться с материалами дела.

– Хорошо, давайте материалы.

– Все материалы находятся в городском отделе. Там вы и сможете ознакомиться с ними.

– Товарищ командующий, Долгополова просит принять ее.

– Просите.

Лена вошла в кабинет с чертежами в руках.

– Анатолий Иванович, у меня срочное дело!

ТОНЯ ПОЗИРУЕТ ГРИШЕ

– Гриша, ты помнишь – мы собирались с утра работать? Я пошла в душ!

– Я готовлю бумагу!

Гриша убрал лишние стулья в сторону, оглядел гостиную, повесил снаружи двери табличку «Просьба не беспокоить» и закрыл изнутри дверь на щеколду.

Стопка плотной бумаги, коробка с заточенными карандашами, ластики.

Он зажег весь свет в комнате.

– Я готова, – Тоня вошла в гостиную, завернутая в простыню.

– Тогда начнем.

Тоня сбросила простыню и осталась обнаженной посреди комнаты.

– Если ты будешь так пялится на меня, я начну стесняться … Как-будто ты меня давно не видел!

– Ты двигайся, двигайся!

Гриша внимательно смотрел на обнаженное женское тело. Тоня прошлась по комнате.

– Так?

– Нормально … Теперь потянись. И простенькие какие-нибудь упражнения поделай – мне нужны позы, мышцы …

Тоня двигалась, а Гриша и не пытался зарисовывать – он запоминал.

– Давай, посиди на диване. Да не спи, развернись … подбери ноги … опусти голову, приляг … ноги, ноги! Неестественно ноги поджимаешь! Нечего … жеманится!

– Ну, Гришка! Узурпатор!

– Подожми ноги.

– Не буду! Так я буду выглядеть … нескромно …

– Тонечка, извини! Я просто не думаю о тебе! Прости меня – я вижу просто тело …

– Да-а, а в теле-то человек! И этот человек тебя стесняется!

– Что мне сделать, чтобы ты меня не стеснялась? … Знаешь, Ника меня ни капельки не стесняется. Совсем … Единственно, что могла сказать – отвернись, я пописаю. А все остальное … Она любую позу принимает, какую я попрошу …

– А она … видела тебя голым?

– Конечно! И много раз! Ты только не говори папе – мы … мы трогали друг друга … – Гриша замялся. – Может быть, она поэтому меня не стесняется? … Хочешь, я разденусь?

– Не надо, я тебя и так частенько вижу … не совсем одетым. А ты меня стесняешься?

– Да, иногда … И иногда мне хочется тебя … погладить …

Гриша подошел к ней, сел рядом и обнял. Его рука робко коснулась ее обнаженной груди и отдернулась – как будто электрический разряд проскочил между телами. Тоня растерялась.

– Нечего подлизываться к бедной замученной натурщице!

Тоня ушла одеваться, а Гриша сел рисовать.

Когда Тоня вернулась в комнату, Гриша задумчиво и критически разглядывал листы, разбросанные по всему полу. Тоня присоединилась к нему.

– Рисунок неплох, а натурщица так себе, – изрекла она.

– Да. гнать надо … Каленой метлой …

– Что!?

– Скоро я тебя попрошу мне позировать для портрета, вот тогда …

– Ни за что! Ты из меня такое сделаешь!

– Уж я постараюсь, не сомневайся! – Гриша устроился у Тони под мышкой и прижался к ее боку. Тоня разлохматила его волосы. Рука Гриши, обвивая ее тело, опять прижалась к ее груди, но разряда больше не было, и они спокойно сидели, обнявшись, и обсуждали Гришины рисунки.

ДОЛГОПОЛОВА с ЧЕРТЕЖАМИ

– Здравствуйте, Елена Геннадиевна. Пожалуйста, проходите.

Лена подошла к столу Свиридова и оглядела сидящих у приставного стола офицеров. Те и не подумали встать и уступить ей место.

– Могли бы и встать! – негромко сказала Лена в спину подполковника Талыкина.

Тот зашипел что-то насчет девиц, путающихся под ногами и лезущих везде без очереди, но стал вставать.

– Понимаю, воспитанием вы не обременены …

– Да как вы смеете! Девчонка!

– Подполковник Талыкин! Вам следует извиниться. – Свиридов нажал кнопку звонка, и в двери возник старший лейтенант Колесов.

– С какой стати? Эта девчонка …

– Понятно. Старший лейтенант Колесов.

– Слушаю.

– Возьмите подполковника Талыкина и выдворите его с территории объекта. Исполнять!

– Есть выдворить!

– Что?! Что такое?!

Но ласковая рука старшего лейтенанта, который был на голову выше подполковника, легонько выкинула того из кабинета.

– Присядьте, Елена Геннадиевна. Я приношу вам извинения за этого хама в военной форме, хотя за него должен был извиниться его непосредственный начальник. Я слушаю вас.

Лена села к столу, развернула чертежи.

– Анатолий Иванович, нам нужно изготавливать станины под излучатели. Вот такие. Сколько мы не думали, самый лучший вариант – сварка с последующей механической обработкой. В этом случае мы можем обеспечить достаточную жесткость и все требования технологического процесса и перенастройки. Литой вариант не лучше, по объему механической обработки значительно более трудоемкий, будет больше брака и целесообразен он при изготовлении не меньше полусотни деталей. Нам нужно четыре.

Свиридов помолчал, рассматривая чертежи.

– Мы решили конструкцию из расчета на строгальный и фрезерный станки, но наши мехмастерские не смогут это сварить. Поликарп Михеевич говорит, что это смогут сварить на машиностроительном заводе, но его знакомств для этого недостаточно. Сроки … сами знаете.

– Да, сроки … Решение верное, варианты … да почти и нет вариантов … так, вариантики.

Свиридов поднял трубку.

– Василий Андреевич, свяжитесь с директором машиностроительного завода. Мы с Долгополовой будем у него в четырнадцать часов. Пожалуйста.

– Вы будете на установке? Я заеду за вами.

– Хорошо, Анатолий Иванович. Спасибо.

Лена вышла. Свиридов оглядел притихших офицеров.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГОВОРА

– Итак, какие вопросы у вас есть ко мне?

– Товарищ полковник, все-таки … разве можно так …

– Как? А какое лекарство от хамства есть у вас, полковник Пахомцев? Между прочим, извинится перед этой женщиной – а она один из руководителей проводимых работ – должны были вы, как старший по званию в вашей бригаде. Итак, конкретные вопросы?

Офицеры молчали, поглядывали на полковника Пахомцева.

– Кстати, где руководитель бригады генерал-лейтенант Кочемасов?

– Он немного нездоров … после перелета …

– Надеюсь, ничего серьезного? Нужна медицинская помощь? – Свиридов протянул руку к телефону.

– Нет, нет! Ничего серьезного! Помощь не требуется!

– Я вижу, что вы не готовы к разговору. Отложим его до моей встречи с генералом. Пока – желаю здравствовать!

После ухода офицеров Свиридов поднял трубку.

– Василий Андреевич, передайте на КПП – подполковнику Талыкину въезд на территорию объекта запрещен.

Потом Свиридов связался с Брызгой.

– Назар Захарович, приветствую. Как там приезжий генерал поживает? Как себя чувствует? А то он собирался приехать ко мне с утра, а приехали одни его подчиненные.

– Сильно? И заключение есть? И данные анализов? Ко мне с нарочным, срочно. Офицеры следственной бригады от меня уехали, ни одного вопроса по делу задать не смогли. Одного из них – подполковника Талыкина – я выгнал за хамское поведение. Скоро к тебе приедут. Бывай.

– Владимир Альбертович, Свиридов. Докладываю – генерал с сильной степенью алкогольного отравления находится в госпитале, анализы крови подтверждают диагноз. Его офицеры были у меня, вели себя агрессивно, по существу дела вопросов задать не смогли, так как с материалами дела не ознакомились, одного пришлось выгнать за хамство по отношению к женщине. Я готовлю шифрограмму.

– Брызга высылает с нарочным. Слушаюсь. Заеду за вами.

– Галина, пожалуйста, блокнот для шифрограмм. Отправить срочно вне очереди.

ВИЗИТ СТОРНАСА к ДИАНЕ и ЛЕВУШКЕ

Диана, как хорошая хозяйка, встретила их внизу.

– Здравствуйте! Проходите, прошу вас!

– Добрый день, Диана. Познакомься, пожалуйста.

– Сторнас, Владимир Альбертович.

– Диана Уайттеккер … – растерянно ответила Диана и побледнела.

– Чем ты так напугана?

– Но, полковник! … Такой уровень внимания к моей персоне …

– Ладно, персона, идем наверх! Владимир Альбертович, прошу вас! Левушке фамилия гостя тоже была известна, но он прореагировал более сдержанно. Диана тоже быстро оправилась от растерянности, вызванной визитом одного из руководителей разведки столь высокого ранга, и как заботливая хозяйка ухаживала за гостем.

– Благодарю, Диана, мне ничего не нужно. Где мы сможем спокойно поговорить?

– Вот тут будет удобно? Ле-ве можно присутствовать при разговоре?

– Как, Анатолий Иванович? Я думаю, можно?

– Лев Вонифатьевич, присоединяйтесь к нам.

– Вы не курите, Диана?

– Я бросила … бросаю. Один раз я уже не сдержала своего обещания бросить, теперь сдержу …

– Интересно. Расскажите, если можно.

ЭТО САМЫЙ БЛИЗКИЙ И РОДНОЙ ЧЕЛОВЕК

– Я думаю, можно? – Диана вопросительно взглянула на Худобина. – Дело в том, что Лео курил трубку, а я – сигареты … Потом мы целовались, а табак был разный и запах разный … И один раз … мы дали друг другу обещание бросить курить … Лео свое обещание сдержал, а я – нет. Теперь исправляюсь.

– Вам полковник Свиридов давал какие-либо приказания?

– Да, он дал мне один приказ. Там, в горотделе оставаться Нелли Шистер и только по его приказу отвечать на вопросы.

– Анатолий Иванович, дай приказ Диане ответить на мои вопросы! – смеясь, попросил Сторнас.

– Этого не требуется, товарищ генерал. Думаю, полковник не расценит это как нарушение его приказа.

– Из ваших записок у меня сложилось впечатление, что вы уже давно стали испытывать разочарование в своей работе. Это так?

– Я не думала об этом … Наверное, это правда. Я хотела, я думала – вот я дойду до … Лео и все на этом кончится.

– Что именно?

– Я последнее время не могла представить, что мы будем делать вместе … В плане выполнения задания … Мне ничего не хотелось делать, я просто шла к нему … Если бы не он … Вряд ли я стала бы сотрудничать со «Святым», уж очень омерзительная личность …

Свиридов сидел молча и путешествовал по информационному пространству сознания и памяти Дианы. На его мысленный запрос – была ли Диана близка с Аб-Ханняновым – ответ был отрицательным, а вот с кем она была близка последнее время и кто насиловал ее в недавнем прошлом Свиридову узнал.

– Еще раз: последнее время все ваши усилия по выполнению задания определялись стремлением добраться до вашего знакомого, который находится сейчас здесь?

– Да. Но это не просто мой знакомый, это самый близкий и самый дорогой для меня человек. И нет такой цены, которую я бы не заплатила, чтобы быть с ним.

– Хорошо. Займемся другой темой. В своих записях вы довольно подробно остановились на деятельности мадам Софии и подробно описали ее подопечных. При этом эта часть текста написана на английском языке. Почему такая подробность и почему на другом языке?

– Перед тем, как начать писать о заведении мадам Софии, я задумалась. И потом начала писать автоматически … Может быть, потому, что мне было очень жалко девушек из заведения … Я с ними часто общалась, старалась уберечь от наркотиков …

– И вам не мешали уберегать их от употребления наркотиков? Почему?

– Это довольно просто … Наркоманка не может долго работать проституткой высокого класса, и мадам это знала. Я учила девушек делать вид перед клиентом, что они принимают наркотики и ловят кайф … Потом, мне кажется, я была единственным человеком, с которым девушки могли поделиться … Мне даже пришлось один раз вытолкать академика из комнаты девушки, которую он только-что перед этим буквально изуродовал …

– Как фамилия человека, о котором вы говорите?

– Его фамилия Оратынцев.

– Он часто бывал у мадам Софии?

– Да, часто. Не реже раза в неделю.

– Он с кем-нибудь встречался у мадам Софии?

– С Белясем. Они частенько использовали вдвоем одну девушку … одновременно. Говорят, что один раз они вдвоем это проделывали с женой академика. Я этого сама не видела.

– Вам известны каналы поступления наркотика в город, к Аб-Ханнянову?

– Да, сегодня я начала писать об этом. Но был еще канал у начальника охраны Шипука.

– Какой легальной деятельностью вы могли бы заняться? У вас есть специальность?

– Я не думала … Специальность по университетскому диплому у меня социальная психология … И все, что полагается – в спецшколе в Лэнгли … Я не думала …

– Если ваши знания понадобятся для разоблачения лиц, связанных с наркотиками, в какой мере можно на вас рассчитывать?

– Я не знаю … В той мере, в какой вы найдете нужным …

– И публично?

Диана оглянулась на Свиридова.

«Не опасно ли это будет для нас с Лео? Не подставят ли меня?» – прочел Свиридов в ее сознании.

– Диану смущает вопрос безопасности ее и Худобина при таком ее использовании.

– Вопрос о вашей безопасности – вопрос первоочередной. Но ваше публичное выступление – возможно ли это?

– Полковник правильно сформулировал мою мысль – если это не будет сопряжено с опасностью для нас с Лео. Тогда – все, что угодно. Я еще раз повторяю – нет такой цены, которую я бы не заплатила за право быть около него.

– Свиридов, ей можно верить?

– Да.

– Спасибо, полковник. Я умею быть верной. Клянусь богом!

– Вы верите в бога?

– Да, я верю в бога. Но это не мешает мне верить в человека.

– Вы готовы принять участие в контрразведывательной работе против своей страны? Я намеренно так резко формулирую вопрос, чтобы вы также определенно и резко ответили.

– Нет, я не готова. Но постараюсь … помочь вам по мере сил, если это не будет представлять угрозы моим соотечественникам. Люди созданы единым богом, и нельзя одних ставить над другими. И наказывать одних, возвышая других.

– Но есть армия, и вы – тоже солдат. Как же так?

– Я – солдат бога, и теперь я это понимаю. Раньше не понимала. Меня просветил полковник, хоть он и не верит в бога. Но он – провиденье божие. И если это во славу бога – я помогу вам во всем.

– Что для вас сильнее – приказ полковника или приказ бога?

– Я никогда не получала послания божьего, я слишком маленький человек и слишком большая грешница для этого. Но в любом случае для меня приказ полковника Свиридова – это приказ … Возможно, приказ бога … И я его выполню.

Диана сказала это очень серьезно, и еще более определенным и даже устрашающе однозначным был ее мысленный ответ.

– Как вы представляете вашу дальнейшую жизнь?

– Никак. После вчерашнего вечера с полковником и его женой я почувствовала, что бог руками полковника решает и ведет меня, нас с Лео. И я успокоилась – бог и полковник сделают так, как надо. На все воля божья!

– Настолько сильна ваша вера в полковника Свиридова?

– Она абсолютна, как и вера в бога. Я же говорю вам, что им движет бог. Поэтому я ему верю без рассуждений о правильности или неправильности его действий. Ну, если только в мелочах … Если он мне скажет, что пить бренди не нужно, я, пожалуй, не соглашусь! Может быть, по глотку?

– Хорошо, но по глотку.

– Ле-ва, пожалуйста, принеси.

Лев Викентьевич вышел.

– Вы хотели меня спросить о чем-то, что не должен слышать Лео?

– У меня вопрос из неудобных – в какой мере ваша привязанность к Худобину определяется физиологией?

– То есть постелью? Не в большой. Если он станет неспособен, я буду любить его, ласкать его, спать с ним … я останусь с ним.

– Диана, вы с Худобиным – оба кадровые разведчики. В какой степени вы верите друг другу?

– Мы полностью доверяем друг другу. Вы имеете в виду, что я не знала, что Лео – ваш агент? Это никак не повлияло на наши отношения. Если бы он считал нужным, он бы сказал мне это тогда. Он посчитал это ненужным. Наверное, правильно – тогда я была к этому не готова.