– А сколько у меня времени на подготовку?
– Иди, мойся. Время есть.
Тоня исчезла в ванной комнате.
– Папа, что-то случилось?
– Да, Гриша, случилось. Я подумал, что недостаточно уделяю внимание своей любимой жене.
– Ну, папка, это ты зря! По моему, такого внимания, как ты маме, никто из наших знакомых своей жене не уделяет!
– Все равно. Много внимания просто не бывает, и всегда можно уделять внимания еще больше! И нужно.
– Ты что наденешь?
– Вот этот костюм. Галстук-бабочку. Как, ничего?
– Ну, ты такой франт! Нет, правда, очень здорово! Запонки?
– Да, пожалуй. Достань еще черненький бриллиантик – с маленьким платьем он должен прекрасно смотреться.
– Папа … Объясни, зачем украшения?
– Мы идем в ресторан, где посетителя оценивают по внешнему виду. А для меня бриллиант у мамы на шее не дороже самого дешевого украшения – только бы он шел ей.
– Мальчики, я сейчас!
В дверях мелькнула фигура Тони, замотанная в полотенце.
– А наш ресторан и ресторан в Москве – в чем разница? Я чувствую, но не понимаю.
– Что у вас тут происходит? Ой, папа Толя, какой ты … нарядный!
– Папа с мамой в ресторан собираются, в Москву.
– А я никогда не была в ресторане … А ты?
– Дети, я вам обещаю посещение ресторана в Москве – с нами или без нас, как пожелаете.
– Я готова! Почти!
Тоня была великолепна настолько, что ни у кого даже желания воскликнуть при этом не возникло, а Тоня смутилась.
– Ну, что такое? Что-то не так?
– Да, еще один штрих, – Свиридов вынул из футляра черную шелковую ленточку с тяжелым черным бриллиантом, оправленным в изящную платиновую оправу.
То, что алмаз и платина – атомно-модифицированные – мог показать только спектральный анализ, но это увеличивало стоимость украшения раз в двадцать, как минимум.
Запонки у Свиридова были выполнены таким же образом.
Поэтому на шее у Тони и на обшлагах Свиридова пристроились много миллионов зелени …
– Вот теперь значительно лучше. И еще туфельки и шарф.
– Тонечка, ты такая красивая, что … Ей богу, нет слов! – Уля даже прижала руки к груди. – В тебя нельзя не влюбится …
– Что ты, Улечка. Хочешь, мы с Гришей оденем тебя так же красиво?
– Только, Улечка, к такой оболочке нужно еще соответствующее внутреннее наполнение, образ, походка, жесты, манеры …
– Ну, Толя, что ты ее грузишь, как говорят эти молодые. Я думаю, она это сама почувствует, если …
Прямо у подъезда их ждал «утюжок» Volvo с поднятым верхом, и Свиридов открыл перед Тоней дверцу …
В РЕСТОРАНЕ
Всю дорогу Тоня молчала, но Свиридов чувствовал ее волнение.
Машина остановилась прямо у подъезда. К ней сразу устремился швейцар и открыл дверцу, помогая выйти Тоне. А с другой стороны Свиридова сменил нивесть как появившийся здесь коренастый Вася Разумеев. Как Свиридов не сопротивлялся, но на такую опеку ему пришлось согласиться, тем более что ехать обратно в состоянии опьянения он и сам не хотел.
Метр провел их к столику у стены, по его знаку сразу убрали от стола лишние стулья и возник официант с папками меню.
– А меню вин?
– Момент!
Тоня оглядела зал – уютно, хотя и не особенно красиво, скорее безвкусно. Но это же ресторан, а не художественная галерея.
Не шумно – зал полон, но, видимо, архитектор что-то понимал в акустике …
И стала смотреть меню. И обратила внимание на цены, и подняла глаза на Свиридова.
Он улыбнулся и она услышала его «все, что ты пожелаешь, милая».
И это прозвучало в ее голове с таким теплом и лаской, что у нее почему-то навернулись слезы. И она вспомнила Париж, и ресторан недалеко от Эйфелевой башни – самый обычный маленький ресторанчик, который не указывают в путеводителях, и куда ходят только свои.
И карту вин этого ресторана, и вкус того вина …
И не желая показывать официанту знание языка просто показала пальцем.
Официант удивленно взглянул на Свиридова, но тотчас склонил голову.
– Сей момент, мадам!
– Чем ты его зашибла?
– Маркой вина. Правда, там не было вина того года, которое мы пробовали с Марго …