Сумерки хищников

– Один столяр плохо пристегнул свою сумку с инструментами к багажнику велосипеда, – начала она. – Он едет по дороге и подскакивает на колдобине, оставленной перегруженным грузовиком. Сумка слетает с багажника. Столяр останавливается, собирает инструменты, но не замечает пару гвоздей. Часом позже на них наезжает машина и прокалывает колеса, водитель теряет управление и слетает с дороги, напугав корову. Та бросается бежать и в панике давит фермера. Тот умирает. Кто в этом виноват?

– Не знаю, корова? – предположила Екатерина.

– Стечение обстоятельств, – поправила ее Дженис. – Ты совершенно не виновата в смерти Ноа. Не пытайся избавить меня от угрызений совести. Я найду ее убийц, я обязана.

– Если тебе понадобится помощь, можешь рассчитывать на меня.

– Что ты думаешь о Витиной идее рассказать обо всем, что мы сделали, прессе?

– Что это неразумно.

– Даже для того, чтобы передать сообщение?

– Какое сообщение?

– Что мы на этом не остановимся.

– Зачем предупреждать противников? Чтобы у них было еще больше причин за нами охотиться? Правосудие на их стороне. Когда их поймали с поличным, они получили по рукам, но не слишком сильно, а если поймают кого-то из нас, он проведет остаток жизни в тюрьме. Крупные компании нас боятся, потому что мы выставляем на всеобщее обозрение их грязные делишки. Я уверена, они поняли, что мы хотим сказать тем, что только что сделали. А что именно расследовала твоя подруга, за что ее убили?

– Скорее за кого. Она расследовала дело некоего Шварсона, одного из самых богатых людей в мире. Он управляет инвестиционным фондом, в котором денег больше, чем во многих странах. Большинство государств завязли в долгах по уши, и Шварсон – их кредитор. Целым народам приходится затягивать пояса потуже, чтобы выплатить долг, ярмом висящий на шее у них и у будущих поколений, пока крупные инвестиционные фонды наживаются на процентах и пользуются налоговыми льготами, которые, кстати, полагаются и международным компаниям. Прибавь к этому безудержную спекуляцию – все это раскручивается по спирали.

– У тебя есть доказательства того, что Шварсон замешан в убийстве твоей подруги?

– Прямых нет, но я давно уже не верю в совпадения. «БлэкКолони» в самом центре финансовой сети, которая была предметом расследования коллеги Ноа. Той, что исчезла до нее. Исчезла – самое подходящее слово: тела нет, значит, нет и преступления. И да, мне нужна помощь, твоя и Матео. Как говорил мне мой главный редактор, есть одно золотое правило: хочешь найти виновных – проследи за деньгами. В нашем случае за теми, на которые готовился теракт в Осло. Нужно понять, какую выгоду, помимо итогов выборов, могли извлечь из этого те, кто вращается вокруг компании «Оксфорд Текника». Выявить, на что идут эти бесконечные переводы.

– Не имею ничего против восхождения на Эверест, но мне хотелось бы сначала изучить путь к вершине.

По взгляду Дженис Екатерина поняла, что ее чем-то позабавило услышанное.

– Что я такого сказала?

– Берегись, ты начинаешь говорить, как Матео, – ответила та, снова растягиваясь на скамейке. – В любви главный секрет – не допустить, чтобы один поглотил другого, это говорит тебе черствая холостячка. Присоединюсь к вам позже, попробую хоть немного вздремнуть.

* * *

Корделия поднялась в комнату и легла. Она пыталась представить себе свое будущее и спрашивала себя, что ей делать дальше. Она больше не была уверена, что ей хочется продолжать работать в агентстве кибербезопасности, сомневалась, что сможет жить в той же квартире после всего случившегося, и не знала даже, хочет ли вообще оставаться в Лондоне. В дверь постучали, и, не успела Корделия откликнуться, как в комнату вошел Диего.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– А ты?

Диего с досадой пожал плечами. Ничто не вернет ему Альбу. Корделия похлопала по краю кровати, предлагая брату сесть рядом.

– Подумай о менеджерах банков, которые сейчас обзванивают клиентов, спрашивая, почему они вывели все средства со счетов, и полное непонимание в ответ. А теперь представь, какая поднимется паника.

Ей удалось заставить брата улыбнуться.

– Такое хладнокровие меня удивляет. Я так полагаю, их операция не осталась без последствий. Обычно после взлома грабители стараются затаиться, но создается впечатление, что все члены «Группы» продолжали вести себя так, будто ничего не произошло. Или это легкомыслие?

– Ни в коем случае. Конечно, последствия у их действий были. Корделия лучше других понимала, какой ответный удар их ждет, и стремилась не только рассмешить брата, но и отвлечься от тяжелых мыслей. К полудню каждый из банков, затронутых кибератакой, обнаружил факт хищения денежных средств клиентов. Службы безопасности испробовали все, пытаясь выяснить, откуда совершена атака, куда делись деньги и как хакерам удалось остаться незамеченными. Следовало как можно скорее принять очень непростые решения. Предоставить объяснения временному отключению серверов для предупреждения второй атаки, выявить брешь в системе безопасности и потерять доверие части клиентов – тех, кто не терпит осечек. Все это означало, что полетят головы. Цель операции «Группы» заключалась не только в атаке на замешанных в инсулиновом скандале персонажей. Философия хактивизма подразумевает изобличение деяний злоупотребляющих властью людей – и напоминание им о том, что их превосходство не безгранично. Столкновение с этой реальностью для них нестерпимое унижение. Вот почему Витя так хотел сообщить об атаке прессе.

– По вашей рекомендации!

– У вас хорошая память. Исчезновение без малого трехсот миллионов за одну ночь не могло подвергнуть эти учреждения серьезной опасности, но необходимость признать факт такой кибератаки поставила пять крупнейших банков в затруднительное положение. Вот почему они не решались связаться друг с другом и, соответственно, не могли оценить масштаб операции. Если бы они объединили усилия, их службы информационной безопасности выиграли бы драгоценное время, смогли отследить средства, выйти на счет, где лежали похищенные миллионы в ожидании конвертации в криптовалюту, и найти в кодах характеристики «Группы 9». Но из страха выдать свою слабость они этого не сделали. Однако один из банков все же поручил расследование некоему Джеку Дэрмотту, бывшему сотруднику Агентства национальной безопасности США. Прежде чем начинать выяснять, как хакерам удалось обойти все уровни защиты, Дэрмотт задался вопросом, почему после стольких усилий они атаковали лишь несколько счетов. Ведь их добыча могла бы быть куда больше. Дэрмотт попытался установить связь между жертвами, изучил их личные данные и в конце концов нашел общее. Все они работали на крупные фармкомпании. Из этого следовало, что обратившийся к нему банк – не единственный пострадавший от атаки. Дэрмотт обзвонил десяток коллег и обнаружил, что испарилось не пятьдесят, а почти триста миллионов, и все со счетов топ-менеджеров фармкомпаний. И, хотя он действовал по своей инициативе, не получив на это разрешения, он все же решил сообщить нанимателям о том, что узнал.

Пока Корделия болтала с братом, пока Матео и Екатерина занимались любовью у себя в комнате, пока Дженис дремала на скамейке, а Витя и Алик в донжоне тревожились из-за молчания Майи, между генеральными директорами пяти пострадавших банков состоялось экстренное совещание по видеосвязи. Совещание, по итогам которого – после всех увиливаний и уверток – было решено известить других руководителей о том, что произошло этой ночью. На сей раз имелись в виду директоры фармацевтических концернов, косвенным образом затронутых кибератакой. На законный вопрос: «Быть может, у кого-то есть причины вас ненавидеть?» – те единодушно возмутились. Фармацевтическая промышленность трудится на благо человечества, заботясь о здоровье людей, и только террористы могут на нее покуситься. Именно так сильные мира сего воспринимают хакеров, требуя от правосудия наказания в назидание остальным за то, что они раскрывают их тайны и разоблачают их махинации. Цинизм этого ответа вызвал невольную улыбку у Дэрмотта: бывшего сотрудника АНБ забавляло, что его наниматели мобилизуют такие силы, чтобы заставить замолчать тех, кто, шпионя за ними, предал гласности тот факт, что АНБ шпионит за всей планетой.

9

День седьмой, особняк

Решено было собраться во второй половине дня и проголосовать за или против обнародования операции.

Тем временем донжон превратился в подобие притона. Там засел Витя, запретив Илге наводить порядок. Банки из-под газировки, бычки, объедки, пустые бутылки и до отвращения застоявшийся воздух… Войдя к брату, Алик почувствовал тошноту. Витя сидел перед компом; вид у него был мрачнее некуда. Открыть окна Алик не мог за их отсутствием, так что включил кондиционер на максимум.

– Новостей по-прежнему нет? – спросил он.

– Ее молчание начинает меня пугать. Она давно уже должна была перебраться через границу и связаться со мной.

Алик взялся за ручки инвалидной коляски и толкнул ее к двери.

– Тогда нет смысла торчать здесь, все тебя ждут. Когда собираешься открыть им правду?

– Сразу после голосования.

Близнецы еще ничего не сказали друзьям о сообщении, ставшем настоящей причиной срочного сбора «Группы». Витя, все еще надеявшийся, что Майя к ним присоединится, уговорил брата отложить откровения на день после кибератаки.

Собрание проходило в комнате по соседству с гостиной. Кабинет отца близнецов долгое время напоминал святилище. Но первые кибератаки Вити и спекуляции Алика позволили им немного осовременить особняк. Пресловутый кабинет превратился в проекционный зал. Здесь было все – не хватало только времени, чтобы этим наслаждаться.

Витя уселся перед экраном, лицом к товарищам, развалившимся в креслах. Глядя на Дженис, которая читала сообщения, не обращая ни малейшего внимания на происходящее, Екатерина возрадовалась, что на сей раз читать лекцию перед шумным залом придется не ей.

Матео встал и объяснил, почему он против обнародования операции.

– Если кто-нибудь из нас когда-нибудь окажется на допросе, наше сообщение прессе будет равнозначно признательным показаниям, – сказал он.

– С учетом нашей истории и нынешнего положения, это мало что изменит, – парировала Дженис, не отрывая глаз от экрана смартфона.