Геммы. Орден Сияющих

«А с другой стороны, я теперь защитник Рины и буду с ней повсюду. Только она и я…» Рядом сыто отдувалась Диана, ослабшей рукой пытаясь оттереть шоколадные усы. «Ладно, – исправился Илай, – только она, я и Диана. В старинном замке посреди неизвестности».

* * *

Вскоре карета выкатилась из Гагарского округа, миновала Большую Присутственную, с нее свернула на Благовестный тракт, который и вывел их из стольного града Вотры. Девушки, утомленные сладостями и переживаниями, успели прикорнуть, откинувшись на изобильные подушки, но Илаю было неспокойно.

Гладко ли все пройдет? Не учинят ли за ними погоню? Он то и дело ерзал и порывался смотреть в окна, но сумеречный тракт пустовал.

Спустя полчаса покачиваний в мерно катящейся карете его глаза все же начали слипаться.

«Илай, – вдруг позвал его знакомый голос. – Обождите, нужно переговорить. Я следом за вами».

Янтарь подскочил на месте и, потревожив своих спутниц, бросился стучать кучеру, чтобы остановил карету.

Едва кони стали, он выскочил наружу и принялся всматриваться в снежную дорогу. Вскоре вдали показался одинокий всадник.

Настигнув экипаж, Михаэль спешился и подал руку Илаю. Затем учтиво поприветствовал Диану и высунувшуюся из кареты дочь Советника.

– Граф сказал, у тебя… у вас возникли затруднения, – не выдержал Илай.

– Они были неизбежны. – Михаэль отмахнулся. – Я и не ожидал, что останусь неузнанным. Теперь начнется долгое разбирательство между Инквизицией и Орденом Сияющих, кто и в чем повинен. Но тебе не след об этом думать. У меня достаточно покровителей, и дело вскоре замнут. Церковь не пойдет войной против светской власти из-за каких-то четырех камней. Тем более твои брат и сестра так и остались верны прежним хозяевам.

Илаю не понравилось, каким тоном он это сказал. Хозяевам! Лес и Норма хранили верность закону и своим клятвам, они были честными, благородными людьми, а он… пошел по иному пути. И тут уже ничего не попишешь. Оставалось только верить, что однажды он сумеет с ними объясниться. Что они вообще захотят его выслушать.

– Насколько я знаю, – как ни в чем не бывало продолжил Михаэль, – вы получили ответственное задание от Советника. Что ж, служите верно, но не забудьте вскорости возвратиться. В столице вас ждет еще немало поручений.

– От Клюковых? – тихо уточнил Илай.

Михаэль улыбнулся как-то странно, и, казалось, тень пробежала по его лицу, но он вовремя отвернулся, чтобы огладить лошадь по блестящей черной шее и открепить какой-то сверток от седла.

– Достопочтенный княжеский род Клюковых никогда не нуждался в услугах сыскных геммов, однако в трудную минуту милостиво предоставил вам убежище. Теперь же я и вовсе сомневаюсь, что в обозримом будущем вам доведется с ними свидеться – с этого момента вы служите непосредственно двору Ее Императорского Величества. Хах, можете даже считать себя придворными, – усмехнулся он и бросил свертком в Илая.

Тот поймал и отвернул угол рогожи. И ахнул.

– Что там, что там? – Диана не утерпела, сунула нос ему под руку.

В свертке оказалась форма. Новая, с золотыми галунами, рыже-алая, с черным воротником, почти как у…

– Гвардия?

Михаэль рассмеялся беззаботно и звонко, так, что его голос, казалось, достиг тяжелых облаков.

– Бери выше. Тайная полиция.

Злоключения пытливого студиозуса Луи Клода д’Энкриера из башни мистериков Тур-де-Луазо

Луи Клод щелкнул мозолистыми пальцами.

– Ну вот и все, – кивнул он на весело заплясавший по дровам огонь. Дерево было не лучшего качества, но для растопки все равно годилось – термал мог заставить гореть что угодно.

Смурной месье Жебаль даже не посмотрел в его сторону. Что ж, Луи Клод и не ждал благодарности, потому что услуга была пустяковая даже для такого слабого мистерика, как он. Но при всей элементарности действия он щелкал пальцами так часто, что их кончики огрубели.

Запалить свечи? Луи Клод. Сырые дрова? Луи Клод. Подогреть ужин? Луи Клод. Разжечь очаг на общей кухне? Луи Клод, мать твою, ты где?!

«А впрочем, бес с ними, с пальцами, – рассуждал Луи Клод, – лишь бы волосы больше не трогали».

Он по праву гордился своими густыми, чуть вьющимися волосами цвета трюфеля. Они красиво блестели на солнце и нравились девушкам… в прошлой жизни.

Молодой термал попал в Тур-де-Луазо всего полтора года назад, но теперь кажется, что все пятнадцать. Возможно, он бы пришел сюда и раньше, но не многие знают, что под благообразной личиной мужского монастыря, где все рьяно чтут Деус Патре, кроется убежище для мистериков. Отношение к носителям силы в Алласе временами то теплело, то совершенно охлаждалось, доходя до самых откровенных гонений. Кто-то бежал в соседние страны, если мог себе позволить столь дальнюю дорогу. В той же Паустаклаве мистерики вполне могли жить спокойно, но существовала загвоздка, а вернее, две: Церковь и сам культ серафимов. Приспешники Диаманта активно вербовали мистериков и, по слухам, под пытками вынуждали их работать на себя. А о том, чтобы жить среди почитателей чудовищ, и думать было неприятно.

И вот Луи Клод оказался здесь. Правда, для того, чтобы беспрепятственно пересечь полстраны, ему пришлось обрить голову и притвориться монахом. Утрату он пережил болезненно, но успокоил себя тем, что это ненадолго. Он ошибался.

В Тур-де-Луазо проживали одновременно около шести дюжин мужчин-мистериков разного возраста – от шестнадцати до шестидесяти. Впрочем, некоторым могло быть гораздо больше – кто их разберет, этих гармоников? Обитатели башни вели хозяйство, а старшие из них обучали младших. Говорили, что два века назад башня была полноценной академией тонких искусств, где студиозусы оттачивали свое мастерство под руководством более опытных мистериков, сейчас же Тур-де-Луазо пришла в упадок. Впрочем, ее обустройство с тех давних времен тоже ничуть не изменилось.

Занятия все же проводили, но посещали их по желанию. Кто-то настолько увязал в повседневном быту монастыря, что уже не видел смысла совершенствоваться.

Первое время Луи Клод прилежно посещал все лекции и практикумы, но вскоре испытал глубочайшее разочарование. Убеждения местных магистров строились на трех догмах: раньше было лучше, мистерией лучше не пользоваться без крайней необходимости, а если и пользоваться, то украдкой, точно справляя нужду. Третьей животрепещущей темой было сопротивление дьявольским соблазнам. Дескать, дьяволы и привели мистериков к такому плачевному положению. Порицанию каждого из Чуждого племени поименно неизменно отводилась львиная доля занятий.

Всего дьяволов четырнадцать. Жестокая Джервезиа и ее грозная армия рыцарей-жуков, бесстыжий развратник Хелир и коварная Маниа были злодеями и одновременно главными героями множества поэтических и прозаических текстов, хранимых в библиотеке башни мистериков. Особенно магистры увещевали избегать приспешников Криспинуса, охочего до владеющих мистерией, и вездесущего Глосия – соблазнителя разума.

Но не они завладели мыслями Луи Клода. Разочаровавшись в Тур-де-Луазо, его магистрах и их знаниях, вопреки всему он избрал себе прелестного кумира. И опаснейшего.

Луи Клод, кивая всем встречным обитателям башни, поднялся на десятый этаж. К счастью, ни один мистерик ни за что не согласился бы делить личное пространство с кем-то еще, и потому у каждого здесь были свои, пусть тесные, но комнаты. В случае Луи Клода – одна комната. Да что там, каморка. У родителей в Бужи было куда вольготней, но и опасней: на него могли в любой момент донести служителям Деус Патре, и вскоре он горел бы не хуже поджигаемых им бревен.

Оказавшись в блаженном одиночестве, Луи Клод запер дверь на задвижку и первым делом проверил свои тайники – за камнем у изголовья кровати, под половицей и в ножке стула. Его сокровища оставались в безопасности. Значит, сегодня все изменится. Он готов изменить все.

Спустя полгода в башне Луи Клод едва не ошалел от изоляции и пробирающих до кишок сквозняков. Ему необходимо было оказаться среди людской толпы, шумной и беззаботной, вдохнуть вольный воздух и побродить, где вздумается. А последние шесть месяцев он только тем и занимался, что мыл полы – руками! – и поджигал различную мелочовку – ими же! Ему требовалось дать волю ногам, а пуще того голове. Прошение отпустить его с другими братьями в ближайший городок охотно удовлетворили, и Луи Клод стал с нетерпением ждать вольницы. Однако он не знал, что для того, чтобы выйти в люди, придется повторно выбрить круг на голове. Когда мсье Валуа подступился к нему с наточенным лезвием и мыльной кистью, Луи Клод едва не заплакал от беспомощного гнева. Но ничего не попишешь – будь добр поддерживать общую легенду и притворяться монахом. Тогда он осознал, что сам загнал себя в ловушку, где ему не светит ничего, кроме как упиваться местным кислым вином и медленно тупеть. Магистры могут сколько угодно кряхтеть, что именно из Тур-де-Луазо вышел легендарный король Паустаклавы Бертрам, но это не отменяло того, что новые великие так просто не покинут этих самых стен.

Луи Клод ожидал, что станет могущественным мистериком, обретет богатство, власть, любовь восхитительных женщин и огромный дворец в придачу. А если будет желание, разворошит эту гнилую кодлу Деус Патре, что притесняет ему подобных, и построит новый, свободный мир. По щелчку пальцев, разумеется.

Потому, вернувшись в башню, он взялся за поиски источников могущества уже без оглядки на магистров. Едва отделавшись от повседневных обязанностей, он бежал в библиотеку и читал, читал и делал записи, вновь читал… И так, пока не падал в голодные обмороки, потому что забывал поесть. Поиски его были безнадежны и бесплодны, пока спустя почти год он не наткнулся на пыльный, заплесневелый том – «Мерзкие искусства». Почти отчаявшись к тому моменту, он был готов к любым мерзостям вроде гаруспика или антропомантии, но обнаружил иное.

В книге рассказывалось о правилах составления сигилов – символических кругов для призыва дьяволов и бесов. После исполнения ритуала в начертанном круге должно было явиться могущественное существо, но, порабощенное сигилом, оно исполняло желания призывателя. Анонимный автор манускрипта четырнадцатого века, судя по всему, был заядлым кошатником – десятую часть рукописных страниц украшали отпечатки миниатюрных четырехпалых лап – однако оставшихся хватило, чтобы Луи Клод понял, что нашел то самое, искомое. От восторга осознания его охватила дрожь, и пальцы непроизвольно выдали искру. Книга возгорелась, приведя незадачливого студиозуса башни в ужас. Пришлось бросить бесценный том на пол, снять сюртук и спешно гасить им жадное пламя.

Таким образом, в его распоряжении оказалось еще меньше полезной информации. Но Луи Клод не унывал, потому что приуныть еще больше, чем он уже умудрился, было невозможно.

С тех пор он изучал манускрипт с превеликой осторожностью.

Принцип искусства призыва он освоил в теории, оставив практику до решающего момента, но никак не мог определиться с тем, кто именно ему нужен. Каждый бес и дьявол был кропотливо проиллюстрирован выцветшими от времени чернилами. Автор намекал, что лучшим выбором для новичка станут бесы Криспинуса, способные на мелкие пакости неблагожелателям, либо убийственные тени Анисетуса. Конечно, ведь вредительство и душегубство входят в перечень самых необходимых вещей для каждого, кто ищет силы! Луи Клод на это лишь иронично хмыкал. Нет уж, если играть, то по-крупному.

И тогда он нашел ее. Увидел и понял, что иного ему не нужно. Ни в одном из возможных миров, ни в одном из прошлых или грядущих веков.

На вертикальном развороте, который, в свою очередь, раскрывался дополнительным вкладышем, была изображена одна из дьяволиц – Вивиана Крылатая, генерал армии. Автор иллюстрации не поскупился на волнующие изгибы и развевающиеся смоляные волосы. Губы у дьяволицы были даже чересчур полными, но Луи Клод милостиво списал огрех на вкусы художника. Такие пикантные детали, как нетопыриные крылья, острые рога и тонкий, хлыстоподобный хвост, его не смущали. Даже наоборот.

Студиозус едва удерживался от непроизвольных искр, вспоминая линию мускулистого бедра летящей Вивианы. О ее бюсте он старался не думать вовсе, чтобы не спалить к бесам библиотеку.

Постеснявшись красть целый том, он тайком вырвал из «Мерзких искусств» раздел, описывающий составление сигила для призыва Вивианы Крылатой, и, разумеется, ее портрет. На последний он смотрел каждую ночь. Иногда даже по нескольку раз.

Именно эти драгоценные страницы он и извлек из-под половицы в своей каморке. За камнем он прятал умыкнутые свечи, которые сам переплавил и окрасил в черный, а в ножке стула он прятал мел с непременной примесью песка из Адашайской пустыни – легенда гласит, что именно там открылись врата, через которые Чуждое племя и попало в земли людей.