Дома он разгрузил пакеты, распихал продукты и закурил. Раздались первые аккорды Раммштайновской «Америки», Тимка, он схватил телефон.
– Привет, брат.
– Привет.
– Чё делаешь.
– Пиво пью.
– А чё так рано-то.
– А Дашка убежала.
– Чего это? Поцапались?
– Не. Просто. Обиделась.
– На тебя?
– На папу римского, блин.
– А чё ты там такого опять утворил.
– Да понимаешь… Все так хорошо утром было…
– В постели?
– Ну да.
– И что потом?
– Она так классно сосала…
– Первый раз, что ли?
– Та не.
– Так что ж.
– А мне так захотелось… до смерти прямо… и я не удержался и… А она надулась. И убежала.
– Нууу… Вернется.
– Да вернется. Я не о том.
– А о чем.
– Ну почему другие девчонки запросто это делают. А она не хочет.
– Может, стесняется. А может, у нее в голове шаблон из бабских рассказов засел, что мужику только это и надо, а потом он тебя сразу бросит.
– Слушай, а Белка…
– Тимка. Чужой опыт тут не поможет. Только испортить все может.
– А что же делать.
– Нууу… Ты можешь попытаться поговорить с ней. Вытащить из нее, что в ней там засело. Что-то там обязательно есть. Ты же ей так делаешь?
– Ну да.
– Вот. Камасутру ей покажи… то-сё… И потом… она должна чувствовать, что ты ее любишь.
– Так я ее и люблю.
– Она должна сама захотеть сделать это. Тебе. Подарок. Понимаешь? И она тебе должна верить. Что ты ее не предашь.
– Да я, блин..! Да я для нее что хочешь!
– Ну вот ты сейчас что делаешь.
– Пиво пью.
– То-то и оно.
– А чё ж мне делать. Если она убежала.
– Вот ты чурбан. Ты пойди ей цветы купи. И торт. И скажи, что сегодня у вас праздник.
– Какой праздник. Восьмомарта прошло уже.
– Праздник любви. Женщина любит ушами. Пусть она почувствует это.
– Ты думаешь?
– Я думаю.
– И тогда она…
– Ну может и не сразу. Она должна привыкнуть. Это как зеркало: если ты ему рожи корчишь, оно тебе улыбаться в ответ не станет.
– И ты думаешь, что она может сама захотеть?!
– Может, Тимка. Все зависит от тебя.
– Черт, я как-то думал, что это зависит от нее…
– Неправильно ты думал.