Блистательные дикари

– Все мы умрем, – сказал Крис и сделал глоток из своей чашки с кофе. – Дело в том, что он умрет раньше, чем многие люди его возраста.

Роберт взглянул на Рейчел и увидел перед собой ангела: она сидела рядом с ним на постели, и над головой ее сиял самый настоящий нимб, сотканный из солнечного света. Одно мгновение ему казалось, что страшные события предыдущей ночи ему привиделись. Глаза женщины сверкали, будто отполированные черные агаты.

– Тебе лучше? – спросила она.

Память мгновенно вернулась к Роберту, он вздрогнул, но тем не менее ответил:

– Я спокоен.

Она улыбнулась и протянула руку, чтобы вытереть испарину у него со лба. За окном снова разгорался жаркий и душный день.

– А как ты? – спросил Роберт.

– Со мной все в порядке. Я всю ночь просидела здесь и смотрела на тебя.

– Всю ночь?

– Всю ночь.

– Понятно. Сон ведь не является для тебя необходимым?

В голове у Роберта снова замелькали обрывки кошмарных видений: измазанные кровью руки, торчащие из тела осколки костей. В ушах отдавались эхом хруст, вопли, стенания. Ему пришла на ум дата: 2 января 1789 года. Вспомнилось, как Рейчел массировала ему запястье в том месте, где прощупывается пульс. А потом на него навалился сон, который остановил бурливший у него внутри протест. И наконец, в мозгу Роберта всплыла фраза Рейчел: «Бессмертные любовники получают право нарушить закон, о котором обычные смертные даже не подозревают…»

Рейчел снова заговорила:

– Всю ночь я думала о тебе, и мысли мои были печальны.

– Почему?

– Потому что я думала, сколько горя мне принесет созерцание твоей агонии и смерти.

Роберт поискал глазами опасный крестик Рейчел. Тот лежал на прикроватном столике рядом с часами. Часы показывали начало десятого.

Рейчел отправилась на кухню, а Роберт принялся натягивать свои голубые джинсы. На них виднелись темные пятнышки. Потом он вышел на балкон. На улице дамочка неопределенного возраста с толстенным слоем косметики на лице выгуливала на красном кожаном поводке весьма подвижного терьера. Тот выделывал забавные кульбиты, отчего рубиново-алые губы женщины, пламеневшие раной на известково-белом лице, непрестанно улыбались. Перевозивший молоко грузовичок с пчелиным жужжанием описывал круг, огибая Леннокс-гарденс. Маячивший в воздухе «Боинг-747» авиакомпании «Бритиш эйруэйз» надрывал в истошном вое двигатели, заходя на посадку в аэропорте Хитроу. Роберт двинулся на кухню, где Рейчел готовила кофе.

Яркий свет отчасти вернул Роберту былую уверенность. Паника в душе оставалась, но теперь он мог ее легко подавить. В очередной раз его воображение выткало облик распластавшегося у запертой двери Ли, парализованного предчувствием приближавшейся смерти, с искаженным от страха лицом.

– У тебя наверняка в запасе тысяча и одна история, – проговорил он, опираясь о мраморный бортик раковины. – Может; расскажешь одну?

Женщина с минуту помолчала, после чего заулыбалась и принялась вставлять в кофейник фильтр. Закончив работу, она потянулась за чайником, стоявшим на плите.

– Я лично знала Романовых. Видишь ли, в 1915 году мне посчастливилось побывать в Санкт-Петербурге. В те времена меня звали Софьей… Я была княгиней, не ниже…

Складывалось впечатление, что она рассказывала о какой-нибудь семье, жившей на соседней улице. Некоторое время Рейчел всматривалась в лицо Роберта, пытаясь выяснить, какова будет его реакция на сказанное. Роберт, однако, погрузился в размышления о полиции и полицейских.

– Отличные, наверное, были люди?

– Слишком хорошие для этого мира. Я вспоминаю, что как-то утром меня разбудил курьер от императрицы. Оказывается, ей требовалось мое присутствие. Когда я примчалась во дворец, она как раз изучала золотую статуэтку, которую я привезла в подарок. Статуэтка была найдена при раскопках древнего города индейцев Куско. Царя и царицу, как я и ожидала, весьма развлек мой маленький презент – мелочь, в сущности, но как я уже говорила, это были прекрасные и очень благодарные люди.

Александра спросила меня, как мне удалось достать статуэтку, и я в нескольких словах поведала ей о своем путешествии в Перу и Боливию. Мы беседовали и одновременно смотрели в окно – там, за стеклом, непрестанно сыпал мелкий холодный дождик, поливая сделавшиеся серыми дома и тротуары. Неожиданно царица повернулась ко мне и сказала:

– Я такая несчастная. Кто я, в сущности, такая? Да, я царица, но одновременно пленница в этой стране. Мы с мужем имеем право распоряжаться государством по своему усмотрению, поскольку данная нам Господом власть абсолютна и не может никем оспариваться. Но власть – это еще и тяжкий груз, который удерживает нас на месте не хуже чугунного ядра на ноге у каторжника. И я знаю, что из этой страны нам уже не ускользнуть.

– И этот разговор, значит, произошел в 1915 году, если не ошибаюсь?

– Да.

– Неплохо. Царица, которая предвидит свое трагическое будущее, – с чувством произнес Роберт. – Идея отличная.

Взглянув на нее, Роберт смутился – ведь он не поверил ни единому слову. Она же, судя по всему, искренне переживала за женщину, жившую и страдавшую совсем в другую эпоху. Рейчел молча улыбнулась, словно желая отделаться от навязчивых воспоминаний. Потом она снова заговорила, опять обескуражив Роберта.

– Однажды я разговаривала с Джоном Кеннеди.

– С президентом Кеннеди, ты хочешь сказать? С тем самым?

– Да, с тем самым. Впрочем, тогда он еще не был президентом.

– Ты, наверное, шутишь.

– Нет, я говорю серьезно. Он пытался меня соблазнить.

– Ты – и весь остальной мир, – с иронией произнес Роберт. Он даже не пытался скрыть недоверие.

Рейчел, однако, ничего другого от него не ожидала.

– По правде говоря, это трудно назвать соблазнением. На самом деле он пытался меня изнасиловать… и сделал бы это – если бы я не сопротивлялась.

Роберт рассмеялся в голос.

– Но это правда, – продолжала настаивать Рейчел. Заметив, как Роберт смахнул с глаз слезы, выступившие у него от смеха, она улыбнулась.

– Это произошло в отеле «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке. Когда я предложила ему выметаться, он заявил, что в его силах добиться от меня взаимности. – Рейчел с минуту молчала, словно собираясь с мыслями. – Надо сказать, что, когда он начал мне угрожать, у меня появилась идея его убить. Интересно, какое влияние оказала бы смерть будущего президента на мировую историю?

– Ну разумеется, оказала бы – да еще какое! Плохо одно – в этом случае ты бы лишила Ли Харви Освальда вполне заслуженной известности!

– И Джека Руби тоже. Стоит упомянуть, однако, что я сумела дать Джону достойный отпор.

Роберту представилось, как Рейчел хватает загребущую руку Джона Фицджералда Кеннеди и в мгновение ока превращает ее в кровавое месиво.

– Могу себе представить! – сказал он.

– Люблю вспоминать годы, которые я провела в Нью-Йорке. Я очень грустила, коща мне пришлось оттуда уехать.

– Тогда зачем было это делать?

– Пришлось. В этом заключается одна из трудностей моего бытия. Я ведь не старею. Приходит время, и люди начинают это замечать.

Рейчел закончила возиться с кофеваркой и взяла чашку с полки над холодильником.