Хеллоуин для генерала

Вот и поступила так, как хотелось…

Всю ночь оставшуюся потом проплакала, когда он оттолкнул ее, девчонку несмышленую, и уехал с друзьями догуливать последние часы свободы перед армией. Ругала его, ругала! Но не проклинала.

А утром пошла провожать. И клятву дала – ждать.

Толик тогда посмотрел на нее именно так, жадно и остро, своим серым волчьим взглядом… И кивнул.

Аглая знала, что он, так же, как и она, слов на ветер не бросает, не умеет. Если обещал, значит вернется.

Она ждала.

И он вернулся.

Высокий, выше, чем уходил! Красивый! Ах, какой красивый! И голодный.

Впился ей в губы жадно, она только ахнуть успела. И больше ничего.

Аглая усмехнулась, старательно уводя взгляд от нынешнего, взрослого и матерого Савина и вспоминая, какой он был… Когда забирал ее себе на старом скрипучем диване.

Как это было больно и сладко, остро и тягуче.

Аглая и не вспоминала бабкины предостережения, что неправильный мужик может силу ведьмовскую забрать, надо подходить к выбору парня тщательно, с осторожностью…

Не вспоминала, потому что Савин – был самым правильным. Самым нужным на свете.

Тем, единственным.

И целый месяц после этого еще был именно таким, даря ей свои силы, наполняя ее счастьем и энергией.

– За встречу, ведьмочка, – усмехнулся новый-чужой Савин прежней дразнящей улыбкой и махнул пробирку до дна.

И не подал вида, что что-то не так, хотя Аглая от души соли и перца сыпанула.

Выдохнул, глянул на нее иронично-выжидающе.

Аглая усмехнулась и тоже опустошила пробирку. Ух! Хорошо пошла!

– Повторим? – тут же предложила она, и генерал спокойно кивнул.

Выпили по второй, все так же испытующе глядя друг на друга.

Тишина и темнота в комнате слегка разбавлялась далекими выкриками гуляющих вампиров и заунывными стенаниями привидений, которые никак не хотели ложиться спать.

Тишина и темнота между Савиным и Аглаей ничем не разбавлялась. Густела, плотнела по мере того, как наливались темнотой и плотностью их взгляды, которые они уже друг от друга не могли оторвать.

Вот Аглая облизнула губы непроизвольно, Савин тут же уставился на них, сглотнул.

– Поцелуемся? – предложила Аглая, и сердце замерло в ожидании.

Как тогда, целую жизнь назад…

– Конечно.

Савин не стал ее в этот раз отталкивать и сбегать к другим бабам.

Он встал, потянул ее на себя, жестко так, знакомо-незнакомо, заставил запрокинуть голову, провел пальцем по влажным губам:

– Ну привет, ведьмочка? Ждала меня?

Его голос, хриплый такой, царапучий, резанул по-живому, по тому самому, что, казалось, умерло еще тогда. Целую жизнь назад.

– Ждала, – неожиданно для себя даже призналась Аглая. И понимание пронзило ее своей очевидностью: ждала! Правда ждала! Ах ты ж… Надо бабкин дневник… Ах ты, черт…

– Это хорошо, – самодовольно улыбнулся генерал и впился в раскрытые губы жадным, знакомым-незнакомым поцелуем…

Аглая, тут же выкинув из головы все мысли про неожиданное открытие и бабушкин дневник, с готовностью обхватила Савина за шею, прижалась еще теснее и позволила себя целовать. Даже не целовать – брать, так, как мужчина берет свою женщину, полностью и без остатка.

Игры для них кончились.

Началась хэллоуинская ночь.

А в это время все ведьмы загадывают желания.

Те самые, которые сбываются.

И Аглая не стала исключением.

11

– Как у тебя сложилось, Савин? Смотрю, все хорошо?

Ведьмочка провела тонким пальцем по груди генерала, щекотно и приятно.

Савин поймал ее ладонь, поцеловал подушечки пальцев, потом в центр, туда, где плотно сплелись линия жизни и любви. Она когда-то ему показывала их, объясняла, что это обозначает.

Жаль, не запомнил. Он тогда, как оказалось, вообще очень плохо все запоминал… Их единственный месяц, один на двоих, потом отпечатался в мозгах чем-то неделимым, светлым и горячим. Острым и счастливым. Из него невозможно было вычленить какой-то один день, какой-то один разговор. Кроме первого и последнего, естественно.

– Все хорошо, – тихо ответил между поцелуями, – а ты как?

– Тоже хорошо, – усмехнулась она, потом потянулась довольной кошкой, потерлась о него подбородком, – как видишь…

– Вижу, – он выразительно повел взглядом по небогатой обстановке общажной комнаты.

А Аглая только расхохоталась, совершенно не обидевшись:

– Главное – не здесь, сам знаешь.

– Знаю, – кивнул он, перекатываясь в кровати и утрамбовывая смеющуюся ведьму под себя, – давно ты в Москве?