Бывшие

– Рычаги давления у меня есть, поверь. Я их всех там с дерьмом смешаю.

– Месть? Девушке? Как-то низко, Градов.

– Просто верну должок, Макар, не больше. Я погнал, короче, у меня еще тренировка сегодня. Опоздаю, Шелест шкуру с меня спустит.

– Давай.

Макар кивает, а я выхожу из кабинета, прихватив с собой папку.

Прежде чем забуриться в зал, совершаю пробежку в пять километров. Машина Богдана Николаевича уже на парковке, а значит, я должен уложиться в шестнадцать минут. Засовываю наушники в уши и стартую.

Подготовка к бою началась еще месяц назад. Впереди еще шестьдесят дней. Если я выиграю, стану чемпионом мира по версии UFC. Мне тридцать один, и затягивать уже становится критично. Я долго к этому шел. Занимательно, что, когда почти добрался до цели, в моей жизни снова появилась Настя. Теперь еще и с ребенком…

– Вяло-вяло, – Богдан Николаевич хлопает в ладоши у входа на нашу базу.

Он тренирует меня уже три года. Настоящий мастодонт. Лучший в своем деле. Чемпионом он стал позже, чем планирую я, но у него за спиной была лютая травма ноги. После такого в октагон вообще не возвращаются, а он вернулся и всех нагнул.

Для меня он пример для подражания. Всегда был. Я отчетливо помню, как подростком смотрел тот его бой… С тех пор шестнадцать лет прошло.

– Где вся твоя концентрация? Внимание явно где-то не здесь, Руслан. С таким настроем в клетке тебе делать нечего.

– Щас включусь. Щас.

– Ты если это для меня делаешь, – ухмыляется, – то про пояс можешь забыть. Пошли в зал, рассказывай по дороге, что за траблы там у тебя.

Вытираю пот со лба рукавом лонгслива и делаю несколько жадных глотков воды из бутылки.

– У меня тут вроде как дочь нарисовалась…

– Дети – это хорошо. Дети – эти стимул усердней работать. А тебе в последнее время этого усердия явно не хватает. Давай на ринг запрыгивай. Сейчас тебе Жору для спарринга пригоню.

Киваю, оказавшись на ринге прямо напротив Жоры, почти в первые секунды пропускаю удар, отвлекаясь на свои мысли. Падаю плашмя. Сразу.

В ушах гул и Настины признания в любви семилетней давности.

Твою же мать!

6

Настя

– Яська, – ловлю воздух губами и крепко прижимаю к себе дочь.

Это все моя вина. Мне казалось, что чем дольше Яся не будет знать правды, тем проще и легче нам всем будет. Ошиблась.

Яся сама решила искать отца. Сделала какие-то свои выводы по тем фоткам, которые, между прочим, были далеко запрятаны. Увидела Градова на улице и подошла. Поэтому и сбежала от Лизы…

– О чем вы с ним говорили?

Спрашиваю, а у самой такой хаос в голове, не понимаю, как только буквы в слова связываются.

Я знала, что когда-нибудь у нас с Ярославой состоится подобный разговор, но не думала, что это случится так скоро. Цели очернять отца в глазах ребенка передо мной никогда не стояло. Но и открыто рассказать малышке, что своему отцу она не особо-то и нужна, я тоже не смогла, несмотря на то, что моя мать до сих пор пытается.

Иногда я слышу, как у нее прорываются отдельные фразы на эту тему, и стараюсь все это дерьмо пресекать. Мне кажется, после рождения Яси мама начала ненавидеть Градова еще сильнее. А я? Я просто смирилась с тем, что все вот так вышло. Какой смысл жить в этой злобе? За столько лет можно было и с ума сойти, если постоянно об этом думать и кого-то в чем-то обвинять.

– Ясь, – сжимаю дочкину ладошку.

– Я показала ему фотографии, – тянется за телефоном и открывает галерею. – Вот.

– Умница моя, – выдавливаю из себя улыбку. Да уж, моя дочь явно продуманней меня. – И что он сказал?

– Ничего, – Яся жмет плечами, а потом вся скукоживается. Еще немного, и заплачет.

Поддерживаю ее объятиями, а сама пытаюсь продумать дальнейший план действий. Да, сама я не хочу видеть его в нашей жизни. Мне он противен. Его не было, когда нам нужна была его поддержка. Он ушел. Он предал. Не только меня предал, но и эту чудесную девочку тоже.

Нервно заламываю пальцы.

Что мне ей сказать?

Правду? А если Градов будет отрицать? Это же просто добьет Яську…

Боже, ну почему? Почему я не выкинула эти злосчастные фотки?!

Вытираю прокатившуюся по щеке слезу, тяну ртом воздух.

– Он уехал еще до того, как ты родилась, зайка.

– Почему?

– Почему? – смотрю на своего ребенка.

Почему же? Честно, я и сама много раз задавалась этим вопросом. Тогда все за какие-то пару месяцев развалилось. Он изменился. Я это чувствовала, потом пропал почти на месяц, а когда появился, устроил скандал, и вишенкой на торте – переспал с моей лучшей на тот момент подругой.

Я не один год, если честно, крутила в голове ту ситуацию, пока в какой-то момент не решила, что он просто такой человек. Злой, грубый и безответственный.

– Потому что ты ему не нужна, – звенит голос моей матери почти над ухом. – Бросил он тебя, понимаешь?! – она качает головой, а потом смотрит на меня. – Что? Я телефон забыла.

– Мама, – шиплю на нее, но никакого эффекта это не производит.

Яся немного выпячивает нижнюю губу. Она у нее трясется, а глаза наполняются слезами.

– Не реви, Ярослава. Ты у нас принцесса, а принцессы не плачут.

– Мама, что ты несешь вообще?

– А что я такого сказала?

– Иди, – взмахиваю рукой и поворачиваюсь к Яське. Она не перестала плакать, но делает это, не издавая и звука. Глотает слезы. – Все. Иди ко мне, – прижимаю дочь к груди. – Не слушай бабушку. Не плачь, – глажу ребенка по спине и невероятно злюсь на свою мать.