Клиника одной взятки

– Вредная?

– Ужас!

Вика не сомневалась в Лешиной оценке. Профессия врача, помимо всего прочего, учит разбираться в людях. Опытный доктор может на основании первого впечатления не только предположить правильный диагноз, но и определить, хороший перед ним человек или не очень. Нередки случаи, когда дежурный врач, отчитываясь на утренней конференции о поступивших больных, добавляет к паспортным данным и диагнозу: хороший человек. И это именно то и значит. Не то, что пациент занимает какую-то высокую должность или заплатил доктору за операцию, а просто произвел хорошее, приятное впечатление. Медработники, привыкшие видеть не самые привлекательные стороны человеческой натуры, таких больных ценят.

– Я к ней даже не подойду.

– Вика, тут проще дать, чем отказать.

– С одной стороны, да, но нужно смотреть на проблему в целом. Сейчас все в нашем городе знают: чтобы сделать вены, нужно договориться со мной. Это так же естественно и неизбежно, как восход солнца. Город у нас маленький, информация распространяется быстро… Через неделю все будут убеждены – достаточно взять направление в поликлинике и добрая Виктория Александровна сделает операцию. Поэтому то, что ты предлагаешь, просто невозможно. Моя торговая марка будет уничтожена.

– Но ты вроде как должна…

– Самый лучший ответ на эту фразу я услышала на днях в гастрономе, когда попросила отрезать мне двести грамм колбасы. Продавщица не хотела резать батон, а когда я сказала ей – вы вроде как должны, она отрезала: «Я должна папе с мамой за то, что меня родили, а вам я ничего не должна». Так-то, Леша.

– Это точно! – вдруг разгорячился Балахонов. – Каждый из нас знает, как «Отче наш», чего он не должен делать! Вот любую медсестру, любого доктора разбуди ночью, он тут же без запинки скажет, чего он делать не обязан. Выучил назубок, ничего не упустил. Никаких с этим проблем! А вот когда дело доходит до того, что он все-таки должен делать… тут начинаются сложности. В нашей стране большинство служащих твердо убеждены, что за свою зарплату они должны только прийти на работу и занять рабочее место. Все остальное – гигантское личное одолжение.

– Леша, но я действительно не должна… Я консультант у тебя в штатном расписании, а не «оперант». Хочешь – делай сам, никто не запрещает.

– Ты прекрасно знаешь, я вены не делаю.

Вика опустила глаза. Балахонов был неплохим хирургом, но ему недоставало того артистизма, шика, который необходим для подобных операций. Сделал бы все по книжке и оставил бы грубые рубцы.

– Да, я тебя заставить не могу, это верно. Даже не знаю, как еще тебя убедить… Ну, вспомни хотя бы нашу Конституцию, в которой закреплено право граждан на здоровье.

– Леша, если я реализую исполнение Конституции, у меня должен быть статус госслужащего. С соответствующей зарплатой, льготами и пенсией. А пока этого статуса у меня нет, я к Конституции даже прикасаться не собираюсь.

– Хорошо. Если тебя так беспокоит имидж, скажи ей, что операция платная, и отправь в кассу. И репутацию сохранишь, и придраться не к чему.

– В кассу! Еще чего! Да я лучше уж бесплатно сделаю, чем дам администрации нажиться на моем труде. Сколько мы на руки получим?

– Двадцать один процент на всю бригаду, – без запинки ответил Балахонов.

– Вот именно.

– Ты, Вика, строго говоря, нарушаешь закон. Не говоря уже о вымогательстве, за которое тебя можно привлечь к ответственности, ты еще не платишь налоги со своих гонораров. К тому же ты оперируешь в больничной операционной, пользуешься больничными препаратами и инструментами…

– Ты за государство и нашу администрацию не волнуйся! Они с нас с тобой имеют доход, так как платят нам процентов тридцать от того, что мы реально должны получать. А с той нищенской ставки, что они мне установили, я честно плачу подоходный налог. Леша, если бы наша шобла, которую по недоразумению называют администрацией, честно платила бы тебе по системе ОМС, ты жил бы припеваючи. Я знаю, ты постоянно с ними борешься и скандалишь, а я не скандальный человек. Если вы не хотите оплачивать мой труд, я решаю проблему сама.

– Ладно, хватит философий. Лучше скажи, что мне с этой бабой делать?

– Ты как маленький, ей-богу! Мало ли гуманных способов… Скажи, что ЭКГ плохая, покажи терапевту, придерись к анализам… Сам знаешь, плановая операция делается только на фоне полного здоровья или хотя бы санации патологических очагов. Сделай скорбное лицо, скажи, что при данном фоне оперативное вмешательство представляет страшный риск, нужно подлечиться, попить таблетки, а через месяц… После повторного обследования – милости просим.

– Да она здоровая как лошадь!

– Это кажущееся впечатление! И ты, опытный врач, не должен идти на поводу у обманчивого благополучия. А если уж все так серьезно… Дай-ка ты ей направление в Питер! А что? Сложные вены, если хирург не уверен в себе, врачебный долг требует, чтобы он передал больную более опытному товарищу. И пусть она едет! Там ее поставят в очередь на две тысячи неизвестно какой год, а чтобы побыстрее, запросят такую сумму, что вернется она тихая-тихая, смирная-смирная. И главное, на все согласная.

– А если там работают порядочные люди?

– Ее счастье.

– Хорошо. Заставить тебя оперировать я не могу. Но ты хоть проконсультируй.

– Это без проблем.

Леша грустно взглянул на пустую тарелку. Пирог кончился.

– Я, Вика, устал уже тебя воспитывать. Только одно еще хочу тебе сказать: человек, ставящий деньги во главу угла, изначально не может победить. Он всегда побежденный.

– Это почему, интересно? – оскорбилась Вика, числившая на своем счету множество побед.

– Да потому, что он дает своим врагам понять, какое оружие против него самое эффективное.

Вика фыркнула. Деньги – это абсолютное оружие. И побеждает тот, у кого их больше.

– Не смейся. Почему, ты думаешь, наша верхушка так оголтело, так бесстыдно, можно сказать, гомерически ворует? Казалось бы, миллион, ну два, сколько еще нужно? Провернул выгодную сделку – и живи спокойно.

– Аппетит приходит во время еды. И ты меня с ними не сравнивай. Я не ворую.

– Я сейчас о другом. Дело не в аппетите. Просто, продав совесть и честь, человек получает за это деньги и думает: и это все? Этого же мало! Нужно гораздо больше, чтобы заткнуть черную дыру, которая образовалась в душе. Но ее ничем не заткнешь – ни замками, ни яхтами, ни футбольными клубами.

Позвонил Андрей. Смущенно предупредил, что на выходные не приедет.

– Почему? – удивилась Вика.

– Любимая, в пятницу у меня конференция стоматологов.

Вика фыркнула:

– И что вы будете делать? Мазать яйца зубной пастой и опускать в серную кислоту?

– Зачем такой сарказм, любимая? Можно подумать, ты никогда не ходила на конференции флебологов.

– Ходила. Мне там впаривали рекламные проспекты всяких дорогущих препаратов и компрессионных чулок. Надеялись, что за отвратительный кофе с засохшими бутербродами я, в свою очередь, стану впаривать эту дрянь своим пациентам.

Она услышала в трубке его смех. Вике всегда очень нравилось, как Андрей смеется. Негромко, но от души. Не то что басовитый гогот Дайнеги. Да сколько можно вспоминать! Сергей, наверное, уже давно перестал ржать как конь…

– Любимая, фармацевтические фирмы всего лишь продвигают на рынок новые лекарства. Что в этом плохого?

– А то, что этим должны заниматься совсем другие учреждения, не заинтересованные в прибыли. Иначе народ будет получать не тот препарат, что полезнее, а тот, у изготовителя которого бутерброды лучше. Но мы отклонились от темы. Что тебе мешает приехать после конференции?

– Ты как маленькая, Вика. Мне придется зажигать там допоздна, и, прости уж, я буду просто обязан выпить. Хочу заключить пару выгодных контрактов.

– Выспись и приезжай в субботу.

– А в субботу я иду на вечеринку в Дом кино. Точно не знаю, что там намечается, но будет много журналистов. Хочу договориться насчет рекламы, ты знаешь, она у меня сейчас совершенно завалена.

– Ну давай тогда я приеду, вместе пойдем.