Алмаз Времени. Том I. Скитания
Следователи и зеваки все топтались на месте, вымешивая, как мерзкое варево, грязь. Сварт не выдержал и воскликнул командным тоном, негромко, но твердо, заставляя всех замолчать:
– Следы! Сфотографируйте следы!
Он знал, что фотоаппараты выдаются только морским стражам – прямые поставки от Международной Коалиции Джиннов. Все технические новшества оседали либо у защитников порядка, либо у журналистов и прочих приближенных к бюрократии и политике. Жизнь обычных людей, особенно крестьян, мало отличалась от убогого существования их далеких предков.
– Следы? Где следы? – встрепенулись зеваки.
Сварт нервно сдвинул брови, его все больше захватывало творящееся вокруг. Дело казалось несложным, вот только интуиция подсказывала, что главная проблема в доказательствах: уж очень много очевидных улик было разбросано по городу. Улик, которые мог бы найти любой не самый тупой следователь. Точно кто-то желал, чтобы его поймали. Впрочем, капитан не мог до конца судить, насколько эти улики очевидны для остальных, размышляя: «Время подходяще, место – еще лучше. Следы убийцы еще не затоптали! Следы… Следы. Слишком просто убийца оставил их, слишком неосмотрительно».
– Гражданские не имеют право вмешиваться, – снова бросил капитан Даркси, уже привыкнув разгонять зевак.
«Вот олухи!» – чуть не сказал, кипя от негодования и азарта, Сварт. Он убеждался, что все-таки улики не очевидны для всех. Он успокоился, но все равно торопливо и раздраженно ответил:
– Хотите, чтобы это дело никогда не получило разгадки?
– Да, действительно, надо бы сфотографировать следы… Вдруг это что-то даст, – почесал в затылке один из пятерых следователей, освобождая от кожаного чехла увесистый массивный фотоаппарат с деревянным корпусом.
Сварт указал, какие следы принадлежат убийце. Морские стражи даже проследили, куда они ведут. Но цепочка отметин проходила насквозь через проулок и терялась на мощенной камнями площади.
– Что ж, господин. Вы достаточно наблюдательны, – одобрительно кивнули следователи.
Тем временем к Сварту подошел какой-то немолодой человек в потрепанном коричневом костюме с кожаными заплатами на локтях. Из-под черной шапки без полей свисали засаленные седые волосы, а морщинистое лицо выражало странную насмешливость несмотря на ужас всего произошедшего – убийство в городе его будто не смущало. Он громко обратился к Сварту:
– Что это вы тут делаете, господин? Решили тоже к расследованию подключиться? Вы парень не из глупых, как я погляжу.
– Тебе что-то известно, старик? – сощурил глаза Сварт.
Он рассматривал нового собеседника и пытался догадаться, каков его статус и род занятий. Картина складывалась туманная: что-то среднее между интеллигенцией и ремесленником. Судя по мозолям, нередко работал непосредственно руками.
– Да не особенно. Так, мысли… – уклончиво покачивал пепельной головой человек, кривя загорелое лицо в странной усмешке: – Все вот были задушены струнами. Все-таки я ведаю всеми струнами в этом городе, да-да, господин, всеми струнами. Настройщик я и инструменты чиню.
– У тебя пропали струны из рояля? – понял, из-за чего сложилась двоякая картина о профессии собеседника, Сварт.
– У меня и рояля-то нет, господин. Не та роскошь, понимаете, – рассмеялся старик, помахивая рукой: – Так, фортепиано было старенькое. И то пришлось продать в том году.
– Не тяни. Кажется, ты ничего не знаешь, – потерял интерес Сварт, намереваясь уходить.
– Ох, юноша, вы так неучтивы, – покачал головой настройщик, но продолжил, опять достаточно громко, заинтересовав и следователей: – Э… Куда же вы? Хе-хе… Послушайте, если уж вы здесь ведете расследование, мне кажется, я знаю одну улику об орудии преступления.
– Слушаю, – обернулся Сварт, хотя его уже раздражало, что старик посмел назвать его «юношей» – не тот статус, не те годы.
И еще этот насмешливый тон… Для Сварта была чем-то запредельно отвратительным мысль о том, что над ним насмехаются. Снова всплыл образ Маиму, личный призрак, смеющийся любой опасности в лицо, смеющийся над ним. Но пришлось его гнать на праздные задворки сознания: не то время. Пока не то время. Но и забывать нельзя, потому что только мечта о мести напоминала, что один затерянный капитан все еще жив. Но пока переменчивая реальность требовала не мести, а ответов. Настройщик нисколько не смутился, уже достаточно тихо продолжая:
– Штука вот в чем: недавно я был в доме нашего нового мэра. Так вот, у него-то как раз есть рояль, шикарный черный рояль. Богатый он человек, скажу я вам. Так вот, у этого черного рояля вдруг запали три клавиши. Обычно как бывает: открываешь, а там струна лопнула. А тут другое дело: смотрю, а струн-то совсем нет! Будто вытащил кто. Ну, я все заменил, само собой, ничего не спрашивал. Но задумался, куда это подевались струны.
– А здесь странные удушения. Как будто проволокой, – возник капитан Даркси.
– Будете свидетелем. Кажется, у нас есть подозреваемый! – сделали быстрые, да непроверенные выводы следователи. В конце концов, им не хотелось, чтобы кто-то раскрыл дело раньше них.
Сварт понял, что теперь мэр в опасности. Мэр – это мэр, его защищало взяточничество среди гражданских. А морские стражи, похоже, подчинялись исключительно Коалиции Джиннов. Но был ли здесь главной фигурой мэр?
Стоило все обдумать.
Сварт немедленно скрылся, избегая расспросов. Пока он не желал иметь со следователями общих дел. Он возвращался в трактир, где ждала его команда, и по дороге раздумывал: «Настройщик. Мэр. Торговцы. Убийства сыновей торговцев, конкурентов мэра. Дело приобретает интересный оборот. У убийцы были сообщники. Что за фигура этот настройщик, я еще выясню. Вопрос: кто главный исполнитель? Следы… Он хромой… Но…»
Глава 22.
Когда Сварт пришел в трактир, команда уже тревожно ждала возле входа. Без капитана они бы не знали, что делать дальше. Как и прошлые недоумки. Больше всего беспокоился Скерсмол. Сумеречный Эльф выглядел каким-то отрешенным и как будто более радостным, чем обычно. Хотя, кто его разберет. Создавалось впечатление, что день для него прошел очень приятно, и Сварт, еще раз убеждаясь, что он окружен бесполезными созданиями, заподозрил, что ничего умного этот «вредитель» не делал.
Оказалось, что не хватает еще одного члена команды – не пришла Мани. Можно было предположить, что ее схватили стражники. Сварт не намеревался снова спасать ее, о чем уже хотел громко заявить. Но, к счастью, девчонка сама вскоре появилась. Пришла, пошатываясь, с растрепанными волосами, вся взмокшая и запыленная.
Как и условились, она принесла деньги, отдала их молча, устало и точно благодарно улыбнувшись капитану, компенсируя до единой монеты свою часть расходов на оплату комнаты.
Все руки и ноги ее усыпали синяки, белки глаз перечерчивали красные прожилки, как от сильного перенапряжения. Одежду покрывала угольная пыль. Сварт понял, что она действительно разгружала корабли, ее утренняя дерзость была не дерзостью, а констатацией факта.
Капитан ничего не сказал, не хватило фантазии и желчности. У девчонки оказалось несгибаемое упрямство. Но этим она все равно раздражала, ведь такая же крепкая воля была у злейшего врага, Маиму-Длинноногого. И Сварт почти ненавидел Мани за ее сходство с Маиму. Даже волосы у них были одного цвета!
Сварт не мог со своим поражением смириться и, хоть принимал новые правила игры, всеми помыслами вцепился в зыбкую надежду изменить время. Его эгоистическая мечта превращалась в манию, он смеялся над собой за то, что так легко поверил каким-то легендам.
– Темно уже, – отозвался Сварт, принимая деньги.
Его реплика не значила ничего. Отчего-то хотелось развеять тишину, в которую погрузилась команда, точно в этом молчании крылась покорность судьбе. Он не покорился.
– Да, темно, – устало отозвалась Мани. – Очень темно.
Они зашли в таверну, хозяин был услужлив, но еду без денег не предложил, а Сварт запретил пока тратить. Так что команде пришлось довольствоваться тем, что они успели съесть за день в городе. Кто успел. Сварт точно не помнил, ел ли что-то в салуне у ратуши или только спаивал тапера.
– Поднимаемся наверх. Где там нам выделили комнату… – несколько рассеяно пробормотал он. Железные тиски воли и сосредоточенности уступали место апатичной усталости.
Они зашли в предоставленный за четверть цены темный и тесный номер и поняли, что там только одна узкая кровать с соломенным матрацем. В этот момент в Сварте проснулось какое-то дикое мещанство. Несмотря на все невзгоды последних недель, он привык, что на прошлом потонувшем корабле в его распоряжении была целая капитанская каюта, поэтому он резко сказал:
– Так! Здесь я капитан.
– Без корабля, – ехидным шепотом бесстрашно заметила Мани, ерзая где-то за спиной у капитана.
– Молчать! – сорвался на фальцет Сварт, но сдержанно кашлянул в кулак, протер очки и продолжил решительно: – Слушай мою команду! Вы ютитесь, где хотите, но кровать здесь только моя!
Но Сумеречный Эльф уже закуклился в одеяле, замотавшись в зеленую материю. Его скинули с кровати, он глухо брякнулся на пол, никак не реагируя, только сонно перебирая губами. Не иначе снова издевался. Сварт его даже пнул, впрочем, эффекта не последовало: одеяло он так и не вернул.
Мани делала вид, что пытается заснуть на полу, свернулась калачиком у печной трубы, которая проходила через душную комнату. Но девчонка то и дело подсматривала, приоткрывая то один, то другой глаз. Несмотря на крайнюю степень усталости, она еще что-то замышляла… Одно удивляло: отчего она не боялась капитана, пирата, от чьего имени в свое время холодели люди и джинны западного материка? Она как будто разучилась бояться. С чего бы?
Скерсмол единственный последовал указанию: из страха перед капитаном он честно устраивался, замотавшись в свой длинный шарф, на двух кривоногих стульях с круглыми спинками. Те недовольно скрипели. В середине ночи трусливый навигатор с треском рухнул на пол, охнул, долго забирался снова на свое «лежбище». И через какое-то время рухнул еще раз. Сумеречный Эльф усердно храпел, и, кажется, с каждой минутой все громче. Одна Мани затаилась, и это тоже было странно.
Сварт, все-таки отвоевавший кровать, от такой какофонии проснулся после пары часов тревожного сна и лежал с перекошенным лицом, думая: «Убил бы всех… Я же точно их сейчас убью! Меня окружают идиоты! Проклятая команда!»
В довершение всеобщего безобразия ему в щеку, задевая очки, которые он забыл снять, ткнулась чья-то пятка. К счастью, уже отмытая. Капитан медленно приподнял голову. Ему не хватало фантазии представить, кто же оказался способным на такую наглость. Хотя он уже догадывался кто…
Мани, посчитав, что капитан уснул и кровать слишком широка для него одного, устроилась валетом, плавно тесня к краю. От такой бесцеремонности Сварт просто застыл, нервно снял и протер очки, подвинул пятку Мани и попытался разбудить девчонку. Но она спала крепче всех. В отчаянии он поскреб эту противную пятку. Мани только рассмеялась во сне, а потом и вовсе запела:
– Наш отважный капитан грозен стал, как океан… М… м… А…
Сварт помотал головой и тихо зарычал, понимая бесполезность своих дальнейших действий. Сон отбило напрочь, злиться уже просто не было сил. Мысли занимало совсем иное, поэтому он задумался о фактах преступления: «Задушен проволокой. Например, струной от рояля… В салуне недалеко от ратуши недавно запало несколько клавиш, наличие струн не проверяли, надо проверить. Следы… Один глубже и всегда впереди. Западает на одну ногу… Мэр города хромой и достаточно грузный. Мотив? Стоп! Если это мэр, зачем ему идти в салун за струнами? У него в рояле пропали свои… Длина! Я должен найти эти струны! Длина! Итак, следы. Он грузный и хромой, но хромые так не ходят. Кто-то подделывает его походку, кто-то дает ложные улики! Струны. В доме мэра тоже запали клавиши, это рассказал настройщик. Руки мэра! На них нет следов от струн. Надо бы рассмотреть подробнее. Есть вариант с перчатками. Но вряд ли. Кто-то пытается подставить его, занять место, стать героем. И оставляет очевидные улики, указывающие на мэра. Еще раз вспоминаем следы… Кто-то копирует его походку, учится ходить, как хромой. Но как душит на самом деле хромой и полноватый мужчина?»
Мысли сменяли одна другую нестройным хором, наслаивались, как застывающая вулканическая порода. Факты перемежались с мутными видениями из недр усталого мозга. В полусне Сварт снова бродил по трущобам вонючих городков Круны, слышал брань местного отребья, мелких торговцев, матросов с пароходов джиннов. Воспоминания смешивались с впечатлениями прошедшего дня. Усталость сдавливала голову тисками, но не давала провалиться в забытье. И он все продолжал рассуждать: «Душил он, набросив проволоку на шею жертвы, значит, стоял за спиной. Слишком небольшое расстояние для нашего обширного мэра. Это на самом деле сухонький невысокий человек, способный приблизиться вплотную. Дотягивался он далеко не до всех прямо сразу. Человек, который надевает ботинки не по размеру, чтобы походить на мэра, ведь ему нужны наводящие улики. Но глубина следа на носках заметно меньше, как будто он на них едва-едва наступал. Он придумал и мотив, подходящий мэру: сыновья торговцев, с которыми возникали конфликты. Кто мог знать, у кого с мэром возникают конфликты? Только некто из окружения, приближенный. Мотив приближенного – стать мэром, может, месть. Вопрос со струнами. Возможно, просто совпадение? Пока не найдено орудие преступления, мы не можем обвинить. У кого могут быть струны? Настройщик… Он очень охотно сказал, что запало несколько клавиш. Зачем ему говорить это мне? На его руках всегда отметины от струн, так что и перчатки не нужны. Но он не хромает».
Внезапно сон Мани вдруг сменился, она вцепилась в сизую простыню и пронзительно закричала, все не пробуждаясь:
– Нет! Нет! Не трогайте меня! Не трогайте! Нет! За что?! За что?! Я не виновата! Не виновата!
– Всем нам снятся кошмары, – послышался шепот Сумеречного, который вынырнул из своего кокона.
Скерсмол снова свалился со стульев.
– Кажется, она много натерпелась… – заметил он, потирая шишки.
– Одеяло верни, тварь! – пробормотал вновь захваченный духом мещанства Сварт, обращаясь к Сумеречному Эльфу.
– Только ради Мани, – гадкий спутник укрыл ее одеялом, погладив по голове.
Девчонка успокоилась. А Сумеречный куда-то пошел, подхватив скудные пожитки. Сварт настороженно спросил:
– Куда пошел? Без ведома капитана! Да еще часа в два ночи.
Сумеречный Эльф вольготно размял плечи, обернулся и небрежно объяснил:
– К одной симпатичной вдове неподалеку… Думаю, она меня еще ждет!
– Так вот как ты город исследовал! – прошипел Сварт, в целом, ничего другого и не ожидая от бесполезных существ.
– Завидуешь?
– Пошел отсюда! – снова прошипел Сварт, добавляя с особым вкусом: – Идиот…
Он ни к вдовам, ни к продажным женщинам не наведывался уже давно. И не слишком-то стремился.
Показная распущенность Сумеречного Эльфа только будила новую злобу: Сварт не был уверен, что у надоедливой твари вообще осталось материальное тело, а не призрачная иллюзия. Следы когтей еще ощущались на шее, но и воспоминания о странных «исцелениях» твари не меркли. Сварт медленно обдумывал все, что произошло с ним за последнее время, погружаясь в оцепенение. Его уже не волновало, сколько раз Скерсмол упал со стульев, а Мани заехала пяткой по подбородку.
Под утро пришел он – голос! И образ красных глаз, отпечатавшихся мутными разводами на закопченных досках потолка. «Мы сделали тебя таким, мы позволили тебе жить. Стань нашим ключом. Ты чудовище, ты такой же, как мы, питаешься чужими страданиями. Так пусть страдают другие, не ты. Пусть страдают все, пусть страдают…» – тихо нашептывал голос. И снова чьи-то когти скрежетали по незримой бумаге, натягивая струны нервов, поддевая их и выкручивая. Сварт безотчетно хотел кричать от этого голоса, который все нарастал гулом в ушах. Холод прошивал руки и ноги, и чудилось, будто что-то разрывается внутри, раскрывается грудная клетка, как створки ворот. И из нее, из самой души, плещет первозданная тьма.
«Сумеречный! Это из-за того, что ты ушел? Кинул нас на растерзание этой тьме!» – прошипел в мыслях Сварт, хватаясь дрожащими пальцами за края кровати. Кто-то подбирался к нему, кто-то еще более беспощадный, чем он сам.
«Придите ко мне, мои ключи. Мои прекрасные двери», – посмеивался голос. И снова длинный загнутый коготь проводил по бумаге с таким скрежетом, что голова наливалась огнем. Сварт прокусил нижнюю губу в безмолвном крике.
А потом все стихло, точно прервался сеанс связи. Только вкус собственной крови во рту напоминал о реальности произошедшего. И конечно, дикая мигрень, ставшая верным спутником с раннего детства. А голос…
Голос как будто тоже всегда скрипел на периферии сознания, но усилился с появлением пришельца. Или так совпало? Сварт не желал верить в предсказания, знамения и прочий бред хранителей Большого Дерева. Он бы не верил и в Дерево, если бы на картах не был отмечен крупный остров, вернее, почти материк. Голос же больше никто не слышал. Никто, кроме него. И Сварт не хотел верить, что сходит с ума, списывал все на дурные полусны. С наступлением зари они вроде бы проходили вместе с исконным необъяснимым страхом.
Вот и теперь забрезжило утро, и оркестр людской жизни снова начал изливаться своими партиями, каждый на свой лад. Весть о гибели еще одного торговца быстро разлетелась по Свифтфишу. Он оказался из Города Острых Камней, где, вероятно, уже занимались расследованием свои стражи. Так что поиски сбежавших пиратов, скорее всего, приостановились.
Сварт считал, что настает благоприятный период, чтобы получить свою законную награду. Его лицо не попадало в объективы фотоаппаратов, на всех розыскных досках висел кривой портрет. А человека в очках и пиджаке и вовсе не стали бы сопоставлять с жестоким пиратом в камзоле. В какой-то мере его забавляло, что теперь он составит конкуренцию следователям. Новый план захватывал и, кажется, позволял ощутить себя снова живым. Кажется…
Хотя Сварт вновь не выспался. Вечная бессонница бередила мысли, болели прокушенные губы, голод перехватывал желудок – все доводило до исступленной озлобленности. Теперь разбудили первый лучи, стоило немного задремать… И все – сна как ни бывало.
Он очнулся с мыслью, что ночью произошло нечто ужасное. Но снов он никогда не помнил. Кошмары – иного не видел – всегда казались малозначительными. Они были только смутными образами, такой же иллюзией, как многое из того, что человеку свойственно наделять особым значением. Например, любовь и дружбу – тот же зыбкий сон. Ненужный и непонятный.
Сварт пошевелил бровями, хмурясь – голова привычно болела. Приподнял плечи, слегка вращая ими – как всегда, затекли. Кажется, он никогда не шевелился во сне. Потянулся за снятыми очками, протирая глаза и недовольно шипя – без «волшебных стекол» мир вокруг представал размыто. И так с семи лет.
Повезло, что во время явления Мидгардсорма прежние очки каким-то чудом уцелели. Но все эти невероятные впечатления оставались в прошлом и не интересовали, пока мысли занимал новый план.
Команда – если можно было так назвать Скерсмола, увернувшегося в свой длинный шарф, и Мани, нагло оставшуюся на кровати – еще крепко спала. Но Сварт сразу же растолкал их, скинув Мани, подпрыгнувшую от неожиданности, и пнув Скерсмола, отчего последний сонно заскулил, точно истощавший гончий пес.
Особенных поручений для них не нашлось. Конечно, Сварт мог бы потребовать слушать, что говорят люди в городе относительно преступлений, но мнение об интеллектуальном уровне команды не позволило даже поделиться с ними подробностями дела. Условились, как и накануне, изучать Свифтфиш и вечером встретиться снова в таверне.
Скерсмолу капитан напомнил об обещании убить, если снова увидит с картежниками. А еще поклялся всех долго и мучительно пытать, если кто-то неосторожно раскроет личность капитана. Но, кажется, команда была не так глупа, как мнилось. И после скудного завтрака они разошлись.
Снова предстал город. Повозки в колесах скручивали солнце, оплавлявшее небосвод, реющее в вышине, точно неподвижная птица.
Птица… Неподвижная… Сварт невольно поднял глаза, с опаской посмотрел на небо. Ему казалось, что там непременно должна висеть та самая черная птица, которая преследовала его несколько дней назад. Он был уверен: именно преследовала. Как же иначе?
Бред! Нерационально! Он привык полагаться на разум, слушать голос рассудка. Черной птицы вроде бы не оказалось на небе, и невольно Сварт ощутил странный покой – не сошел с ума. А птица пришла не за ним, не его земной бег ей прерывать. Но… Нет! Ошибся – вестник неподвижно повис в небе. Черный силуэт. Или нет…
Люди не смотрели на небо, закручивая торговыми повозками жизни. Люди, может, и не видели вовсе эту птицу, что не парила на ветру, не страшилась бури. Птицы не существовало? Может, она только казалась. Может, черной только выглядела от отблесков солнца. Не узнать, не поверить.
Наваливалась духота. Хотелось уйти от тесного одиночества в толпе, когда небо ближе, чем бело-фальшивая штукатурка домов…
Сварт резко опустил голову, уставившись в грязноватые булыжники, вдавленные в землю, затем снова с опаской поднял глаза на небо – все, исчезла птица. Не возникала нигде. Опять. С каких пор вот так?
– Всегда ты за мной наблюдаешь, посылаешь своих вестников… Что тебе от меня надо? – пробормотал невольно вслух Сварт, косясь на небо. К кому обращался? Знал только он… И не знал.
В это время из ближайшей к таверне лавки выкатился – да, именно выкатился – Сумеречный Эльф. Наверное, от той самой вдовы, к который подлец сбежал ночью.
– О! Привет, псих! – довольно улыбнулся Сумеречный Эльф, помахивая руками и тряся головой, отчего нечесаные длинные патлы развевались на ветру.
– Что?! От психа и слышу! – лицо Сварта перекосилось от такой фамильярности. Да так перекосилось, что очки заметно съехали набок. Мысли о разных черных птицах испарились из головы, проглоченные яростной досадой и негодованием.
– Пардон! Гудбай! – бросил нелепицу Сумеречный Эльф, отмахнулся и бесшумно растворился в воздухе, осыпавшись подхваченными ветром вороньими перьями. И при этом не вызвал подозрений у прохожих. Не иначе при помощи массового гипноза.
Сварт замер, совершенно взбешенный и пораженный. Капитан изначально не понимал нежданного пришельца, а теперь и вовсе отказывался находить смысл во всех его поступках.
От вдовы ли выходил Сумеречный Эльф? И почему тогда растворился? К тому, что он мог раствориться в воздухе и исчезнуть в неизвестном направлении, Сварт уже немного привык. Но капитан был вне себя от ярости. Он спокойно принимал ненависть к своей персоне, ненависть он даже любил. Но вот оскорбления и насмешки действовали на него как мелкие иглы, которые втыкает неразумный карлик в стопу великана. И великан желал растоптать всякого ничтожного карлика, вот только последний растворился в воздухе пару секунд назад. Может, не растворился? Сварт еще не мог принять этот факт.
На всякий случай он забежал в лавку: за прилавком стояла женщина в длинной юбке и накрахмаленной кофточке с вышивкой. Очень приличная, даже чересчур, несколько чопорная. Она тихо приветствовала вошедшего, продолжая протирать склянки с сушеными растениями, которыми торговала. Кажется, дела шли не очень… Сварт случайно подмечал все мелкие детали, совершенно ненужные, неважные. Но зачем-то все видел, сопоставлял и анализировал.
– Где он? – едва сдерживая гнев, бросил Сварт.
Руки дрожали от злости, но он заставлял себя контролировать эмоции.
– Кто, господин? – непонимающе поглядела женщина.
– Покупатель ваш!
– С самого утра у меня не было покупателей, – удивилась женщина, отвечая спокойно, явно привыкнув к чрезмерно суетливым посетителям.
– Да нет, он к вам ночью пришел. Сумеречным Эльфом называет себя.
Сварт немедленно понял, что зря выдвинул прямое обвинение, но на этот раз гнев опередил разум. За это капитан уже досадовал на себя. А хозяйка оскорбилась, сурово сдвигая выцветшие брови:
– Вы с ума сошли, господин?! Я приличная женщина! И по ночам не принимаю мужчин!
Сварт негодовал: Сумеречный Эльф снова одурачил его. Но приходилось смирять свой гнев. Хотя он мечтал уничтожить всех лицемерных горожан, этих жалких глупцов и трусов, каждое живое существо в этом городе.
Он ненавидел людей. Он почти реально ощущал запах их крови, вытекающей из распоротых лезвиями тел. Но все же Сварт слишком четко понимал, в каких ситуациях позволено быть ненормальным, жестоким, а в каких – нет. Вспышка бессмысленной ярости могла привести к неприятным последствиям для «себя любимого». Поэтому, старательно перемалывая нанесенную обиду, Сварт попытался как можно спокойнее продолжить:
