Бабушки

– Молодой человек, – вкрадчиво старалась убедить его я, – я быстренько, туда и обратно!

– Женщина! – уже раздраженно ответил полицейский, – вы что, не понимаете меня? Не положено!!!

– Но мне…

– Уходите, или я вызову наряд! – по-моему, он так и собирался сделать, поэтому я перестала спорить и ушла. Сев в машину я осмотрелась. Мимо меня проходили группами рабочие, видимо те, кто восстанавливал дом. Вот один снял рабочую куртку и бросил ее на невысокий кованый заборчик, а сам закурил и направился к группке своих товарищей, сидевших на собранных в кучку кирпичах. Я тихонько выбралась из машины, незаметно подошла к заборчику и взяла куртку. Сама еще толком не решив, что буду делать дальше, натянула ее на себя и двинулась к подъезду, благо, что он был недалеко. Мелкими перебежками добралась до двери и потянула ее на себя. Дверь оглушительно заскрипела и мне показалось, что все, кто был рядом с домом, повернулись в мою сторону. Не дожидаясь окрика, я юркнула в подъезд.

Лифт, само собой, не работал. Задыхаясь, я забралась на восьмой этаж, и, уже подходя к двери, осознала, что у меня нет ключей. Мысленно застонав, я все же подошла к квартире. На двери была наклеена бумажка с печатью. Я ногтем отскребла один край и тихонько повернула ручку. К моему восторгу дверь открылась. Я зашла в квартиру и осмотрелась. Почти ничего не пострадало, только ветер, дующий сквозь выбитые стекла, разбросал бумаги и салфетки, зацепил шторы за полку. Я аккуратно расправила портьеры и закрыла их, не хватало еще, чтобы меня заметили. Теперь в комнате был полумрак. Я автоматически щелкнула выключателем, но электричества не было. Пришлось чуть отодвинуть штору.

Где же лежит этот альбом? Открывая шкаф за шкафом, полку за полкой, я удивлялась, как Марго беспечна. Вот, в вазочке, лежит жемчужное ожерелье и колечко с крупной, чуть пожелтевшей жемчужиной – подарок покойного мужа. А на следующей полке между двумя блокнотами выглядывают несколько тысячных купюр. А если бы не я сюда залезла, а какой-нибудь домушник? Взяв на кухне пакет, я сгребла ценности туда. Наконец удача мне улыбнулась. Вот он, альбомчик! Я пролистала несколько страниц и сунула его туда же. Почти уходя, вспомнила и вернулась – надо найти паспорт. Долго искать не пришлось, паспорт в кожаной обложке лежал вместе с другими документами в прозрачной папке с рыбками. Папка тоже отправилась в пакет и я, довольная, пошла к выходу. У двери на крючочке висели ключи с брелком-медвежонком. На пороге я подумала, и все-таки решила закрыть. Повернув ключом в замочной скважине четыре раза, послюнявила палец, намазала оторванный край бумажки и прилепила ее на место.

Опасаясь, что меня примут за воровку, я с опаской выглянула из-за двери. Рабочие до сих пор стояли спиной, курили и разговаривали. Я почти на цыпочках выскочила и побежала к машине. На ходу сняла рабочую куртку и бросила ее на ограждение. Плюхнувшись на сидение автомобиля, я хлопнула дверью, завела двигатель и, в изнеможении, откинулась на спинку кресла. В это время к группе рабочих подошел еще один, что-то сказал, и они начали расходиться, разбирая инструменты. Хозяин куртки снял ее с забора, хотел надеть, но вдруг удивленно посмотрел, будто не узнал, поднес к лицу и принюхался. Потом удивленно помотал головой и надел. Я пристегнулась и выехала со двора.

Дома меня застала интересная картина – Анна Григорьевна сидела на стуле и отдавала распоряжения, а Марго, обсыпанная мукой, сосредоточенно что-то вымешивала в кастрюльке. Она была еще бледна, но выглядела горазд лучше. Я протянула ей альбом. Марго выронила ложку и обхватила меня двумя руками. Когда она подняла глаза, они блестели, но на губах была улыбка.

– Спасибо, Наточка, – голос ее срывался. Я улыбнулась старушке.

– Эх, Маргарита Филипповна, – сказала я с укоризной, – была б я воришкой, хорошо бы поживилась у вас, – и потрясла пакетом.

Марго только махнула рукой.

– Наточка, ценность не в деньгах. Да и что, у меня, старухи, взять? Несколько бусин? Мои родители во время войны обменяли много драгоценностей на хлеб, потому и выжили.

Она запустила руку в пакет, вытащила колье и протянула мне.

– Возьми, дорогая.

Я, ошалев, помотала головой.

– Маргарита Филипповна, я не могу!

– Можешь, можешь, считай, это тебе память обо мне. Алеша, когда подарил мне эти бусы, сказал их надо все время греть человеческим теплом, а я уже давно не ношу. Возьми, прошу тебя!

Я взяла связку круглых жемчужин и мне показалось, что они стали теплее в моей руке.

– Спасибо! – я судорожно сглотнула.

– Носи на здоровье, – Марго улыбалась. – Колечко только оставлю, память об Алешеньке.

И так бы мы долго стояли, растроганные моментом, если бы Анна Григорьевна не напомнила, что пирог не будет ждать. Марго ойкнула и схватила свою кастрюльку.

Оставалось еще одно важное дело. Позвонив в приют для животных, я договорилась со специалистом, и вместе мы поймали бродяжку. Ветеринары взяли анализы и успокоили меня, что бешенства нет. За небольшой взнос она осталась жить в приюте. Кусачку отмыли, подлечили, и из грязной побирушки она превратилась в симпатичную лохматую дворняжку.

Через неделю Анне Григорьевне сняли повязку с руки. А еще через три недели и гипс. К этому же времени закончили восстанавливать Маргошин дом, подключили электричество, вставили окна. И даже двор убрали так, что почти ничего не напоминало об аварии.

Однажды раздался звонок домашнего телефона. Дима снял трубку.

– Маам! Тут звонят из приюта!

– Какого приюта? – я удивилась, а потом вспомнила, – Ааа! Из приюта! И что хотят?

– Сказали, что у нас родились щенки!

Глава 6. Дима, папа и Олег.

Я проснулась от ощутимого тычка в спину. Убрав с лица запутавшиеся волосы обернулась и увидела Локи, пристально и призывно смотрящего на меня.

– Привет, кот, – пробормотала я и отвернулась, но тычок тут же повторился. Игнор. Поняв, что реакции с моей стороны не будет, кот залез мне на спину и начал топтаться, слегка втыкая при этом когти.

– Уйди! – я столкнула животное, и снова легла поудобнее.

– Мяу!

– Отстань!

– Мяу!!

Со стоном я села и посмотрела на кота, который скрипуче мяукнул, спрыгнул с кровати и побежал в кухню. Время кошачьего завтрака давно прошло и терпение Локи было на исходе. Я нехотя пошаркала за ним, достала пакетик корма и вытряхнула его в миску. Кот набросился на еду, будто не ел неделю. Проглот…

Кормить кота утром обязанность Димки, но его уже почти неделю нет дома, поэтому почетное право перешло ко мне. Как там мой сыночек? Я скучаю по нему, когда он даже ненадолго уезжает к отцу. К моему счастью и спокойствию, такое случается не часто, и тщательно планируется, потому что Андрей по-прежнему бытует один, и его холостяцкое жилье не предназначено для проживания детей. Само собой, ребенка сопровождает бабушка Аня. Я могла бы увезти Диму, и даже пожить с ним, но, во-первых, бабушке в радость повидать единственного сына, а во-вторых, я все еще чувствую неудобство рядом с Андреем. Не то чтобы совсем плохо, но какой-то дискомфорт…

Дима с бабушкой уехали. А я осталась в компании Дэна и Локи. Компания, в общем, неплохая, хотя и однообразная. Вечером приходил Олег, мы вчетвером сбивались в кучку на диване и смотрели фильмы. Олег тоже скучал по ребенку. Он пару раз по привычке с порога кричал "Димыч, привет!" и, опомнившись, смущенно добавлял "Забыл…". Иногда он заходил в Димкино обиталище, перебирал его игрушки на полках, просматривал книги. Ему нравилась сама обстановка в мальчишеской комнате. Может быть, и у него давно в детстве была такая же.

Накормив кота, я села на стул, поджав под себя одну ногу. В выходные было еще тоскливей. Найдя глазами настенный календарь, я посчитала черные и красные циферки. До приезда Димки оставалось целых восемнадцать дней. Вдруг тренькнул телефон, и я спрыгнула со стула.

– Привет, мамуль! – голос ребенка в трубке был весел и возбужден. – Мам, слушай, что тут случилось!

Я вся обратилась в слух, потому что случиться могло все что угодно.

– Мамуля, помнишь, мы смотрели программу "Умнее всех"?

Я заинтересованно угукнула. Эту программу по выходным Дима не пропускал ни разу.

– Представляешь, папа договорился и меня берут на съемки! – восторженный подростковый голос взлетел до высоты и сорвался. Я представила, как Димка от радости и нетерпения бегает с трубкой по комнате.

– Ничего себе! – я была удивлена не только фактом того, что мой сын попадет на популярную программу, но и тем, что именно Андрей поспособствовал этому. Мне всегда казалось, что бывший вообще ни о чем договориться не может. А тут на тебе…

– Сыночек, это же здорово! – я вложила в слова всю свою радость и гордость за сына.

– Мам, только мне надо будет задержаться еще на неделю, съемки будут в конце месяца, – сомнение, хоть и тщательно скрываемое, все-таки прозвучало в голосе ребенка. В нем боролись два желания – поучаствовать в программе и не огорчить маму. Меня так тронула эта забота, что захотелось плакать.

– Ну что ж, раз надо, значит оставайся, – сказала я самым бодрым голосом, на который была способна.

– Мамочка, ты уверена?

– Уверена, сыночек, – я даже кивнула в трубку в знак моей уверенности.

– Мамочка, а может ты приедешь? – похоже, что эта идея пришла сыну в голову только что.