Ненадежный свидетель

– Алена… – пытаюсь остановить. Как я виноват, сколько всего хочу сказать. Но следак не дает, забирает телефон.

– Алена Игоревна, это следователь Афанасьев Роман Михайлович. Мы с вами уже встречались по поводу пропавших девочек, ваш бывший муж нам в этом помогает. Я вас прошу, поищите шкатулку, это может нам помочь в расследовании.

– Гриша болен! Я не могу ничем вам помочь. И оставьте вы уже нас в покое, сколько можно…

– Алена Игоревна, две девочки сейчас…

– Не смейте! – останавливает она. – Только не вы! Вы должны были спасти нашу малышку, но не сделали этого! То, что Гриша в психушке, ваша заслуга! Вы и без этого разрушили наши жизни, хотя бы сейчас оставьте нас в покое… В конце концов, это ваша работа!

Следователь молча собирает бумаги со стола, но я его останавливаю. Сделка есть сделка, свою часть он выполнил. А то, что Аленка не хочет говорить ни со мной, ни с ним, вина только моя. Я должен был оберегать свою семью и не справился. Теперь эту роль выполняет кто-то другой…

– Это место, – тычу пальцем в березовую рощу. – Я видел это место. Жители называют его парком, но на карте он не отмечен, вы его не проверяли.

Роман Михайлович протягивает руку, жму – не такой он и плохой мужик. Да, дочку не спас, но по глазам вижу, жалеет, гложет его это, так же, как и меня.

Глава 3

Музыкальная шкатулка

Роман еще раз прошелся по детской площадке, тяжело вздохнув. Макаров оказался прав, опять. Он уже и сам был готов поверить в бредни сумасшедшего, глядя на розовую ветровку, брошенную в домике под горкой. Дети были здесь, похоже, именно отсюда их похитили. Няня не смогла дать четких показаний, женщина была то ли в шоке от увиденного, то ли кукушка поехала. Одни слезы и сопли, от которых в деле не бывает пользы. Пришлось прекратить допрос, а наутро она уже была мертва. Повесилась в спальне, на своих чулках. Дети никогда раньше не отходили так далеко от дома. Предположительный маршрут составлялся со слов родителей и немногочисленных свидетелей, которые видели девочек в пяти километрах западнее. Березовая роща меньше одного гектара со старенькими качелями, песочницей и детским домиком с горкой даже в радиус поиска не была внесена. Но чертов Макаров указал на карте именно это место и сразу попал в яблочко. В такие совпадения Афанасьев не верил, но алиби пациента кристально чисто, выйти за пределы больницы он не мог, да и видеонаблюдение доказало слова дока. Посетителей за последний месяц у него не было, как и за все пять лет, проведенные там. Оставались врачи и медперсонал, но и здесь не нашлось зацепок. Даже проверка линии сотовой связи, по которой пробивали нахождение телефонов персонала больницы, ничего не выявила. Рядом с местом похищения был засечен только один сигнал. Санитар, Клюев Илья Викторович, 54 года. Алиби подтверждали более 20 человек. Да оно и понятно, спортбар, чемпионат мира и финал Россия – Канада. Итог прост – свидетелей нет, никаких зацепок, требований о выкупе, и только чокнутый папаша большеглазой девочки, которую он так и не смог найти пять лет назад.

Афанасьев напрягся, заметив подъехавший «Ягуар». Подполковник Кириллов и по совместительству дядя одной из пропавших девочек. Угрюмый, скрюченный мужчина сорока пяти лет в дорогом костюме вылез из машины и зашел за желтую линию заграждения.

– Товарищ подполковник, – кивнул следователь.

– Афанасьев! Почему я только из новостей узнаю, что найдено место похищения девочек? Мне сразу должны докладывать, при любом продвижении дела! – прорычал он, кутаясь в пиджак под моросящим дождем. – Если Вероника не вернется домой…

– Аркадий Петрович, мы делаем все, что в наших силах, – уравновешенно ответил следователь. Полицейский прервал беседу, показывая разбитую фарфоровую куклу в полиэтиленовом пакете.

– Обнаружили напротив качелей, между берез. На нижней части платья куклы биологические следы коричневого цвета, предположительно кровь, – доложил молодой человек в дождевике.

– Собаки взяли след? – уточнил следователь.

– Нет, два дня дождь льет, – почесал затылок полицейский. – Смыло.

– Значит, ищите лучше, и расширить периметр поиска, – хрипло приказал Кириллов, убирая руки в карманы. – Кто дал наводку? Отец погибшей девочки? Как там его… Макарин? – произнес Аркадий Петрович, обращаясь к Афанасьеву. – Алиби проверили? Он может быть причастен к похищению?

– Макаров. Он чист.

– Да хоть Печкин! Подключайте его к делу, если сами ни черта не в состоянии сделать. Афанасьев, не найдешь мою племянницу живой, сгноблю. Чтобы сегодня же Макаров был здесь. Тьфу, до чего докатились, экстрасенсы нашу работу выполняют!

– Макаров – не экстрасенс, он пациент психиатрической клиники, – пояснил следователь. – Не думаю, что будет целесообразно подключать его к следствию.

– А думать у тебя, Афанасьев, время было, ни одной зацепки! За Макарова головой отвечаешь. Ходить за ним будешь тенью, не хватало мне еще, чтобы у нас здесь псих свободно разгуливал.

– Я понял вас, Аркадий Петрович, – кивнул Роман. – Сегодня же займусь документами.

– Я сам этим займусь, – отрезал подполковник, уже садясь в машину. – Выполняй свою работу. Афанасьев, на этот раз мы обязаны найти девочек живыми.

Пренебрежительно окинув взглядом четырехэтажное белое здание с закрытой территорией, Афанасьев подошел к двери. На скамейке сидела блондинка с маленьким мальчиком 3–4 лет. Он узнал ее сразу, жена Макарова. За пять лет сильно изменилась, худая, бледная с темными кругами под глазами. Потеря дочери и мужа оставила свой отпечаток, не пощадив молодую, красивую женщину.

– Алена Игоревна? – подойдя к ней, позвал Афанасьев. – Здравствуйте, вы пришли к мужу?

– Нет, вы просили посмотреть шкатулку, – запахнув зеленый плащ, выдавила она. – Я ее нашла. Там, где сказал Гриша… Не знаю, как он мог узнать. – Она достала из сумки сломанную игрушку, протянула капитану. – Надеюсь, это вам поможет найти пропавших девочек. – Она взяла играющего с пистолетиком мальчишку за руку, еще раз посмотрела на постаревшего за это время следователя. – Роман Михайлович, не звоните больше, я сделала это только из-за пропавших девочек. У меня другая жизнь, я не могу допустить, чтобы призраки прошлого разрушили и ее…

– Алена Игоревна, вы… – хотел спросить Афанасьев.

– Простите, нас ждут, – отрезала Алена. – Егор, пойдем.

– Мам, а мы опять к дяде не пойдем, к котолому приехали? – заныл мальчик.

– Нет, милый, – посмотрев на следователя, заволновалась женщина. – Мы уже нашли того дядю, к которому приезжали…

– Неплавда, ты говолила, что дядя в белом домике живет и не выходит оттуда, – возмутился малыш. – А этот дядя выходит!

– Это и есть этот дядя, Егор пойдем, – попыталась увести ребенка Алена Игоревна, но мальчик надул губы, отворачиваясь от матери.

– Кто тут маму не слушается? – присел на корточки перед мальчиком следователь. – А на полицейской машине хочешь прокатиться?

– Плавда? На настоящей? – недоверчиво поинтересовался мальчуган.

– Самой настоящей, с мигалками, – подмигнул Афанасьев; Егор закивал, забывая обо всем. – Алена Игоревна, вы на машине?

– На такси, – пояснила женщина.

– Вот и славно, мои ребята довезут вас до дома. Спасибо, что приехали. Пойдемте, провожу вас до патрульной машины.

– Мама, мама! Мы поедем на полицейской машине! – захлопал в ладоши мальчуган. Алена Игоревна благодарно кивнула, забираясь с сыном на заднее сиденье.

– Спасибо, – кивнула она, закрывая дверь. Следователь проводил уезжающий патрульный автомобиль и пошел к старенькой «Шкоде Октавиа». Еще раз посмотрел на музыкальную шкатулку. Стоит ли показывать игрушку Макарову? Нет, в этом даже врач согласится с ним на сотню процентов. Это только подкрепит фантазии и будет тормозить дело. Сейчас он нужен им для того, чтобы найти девочек, а значит, должен быть хотя бы наполовину вменяем. Да и как поверить в существование призрака? Григорий мог знать, где шкатулка, наткнуться случайно или видеть, как девочка сама ее прятала. В экстрасенсов Афанасьев не верил, как и в монстров и всевозможных чудовищ.

– Вы хорошо ладите с детьми, – раздался позади голос психиатра. Павел Степанович поздоровался, пожимая руку. – Алена Игоревна с сыном часто бывают здесь, печальная картина.

– Вы говорили, что у Макарова не было посетителей, – недоумевающе свел брови Афанасьев.

– Так и есть. Алена Игоревна часто приходит сюда, сидит с сыном на скамейке, смотрит в окна, но так ни разу и не решилась навестить мужа. Я пытался ее уговорить, эта встреча пошла бы на пользу им обоим, но тщетно. Потеря дочери – тяжелое испытание, но им обоим нужно двигаться дальше, – медленно, вдумчиво ответил док.

– Если бы только потеря дочери, – выдохнул следователь. – Павел Степанович, вы получили распоряжение суда?

– Да, Роман Михайлович, мне пришли документы. Поймите, Григорий Макаров сражается с демонами, которые живут только у него в голове. Забирая сейчас его из больницы, вы перечеркиваете результаты пятилетнего лечения.

– Результаты? Макаров до сих пор разговаривает со своей умершей дочерью, рисует детские картинки и видит, черт знает что. Знаете, либо ваша терапия не помогает, либо я своими руками упрятал здорового человека в психушку!

– Вы вините себя в смерти этой несчастной девочки, эта трагедия сказалась не только на семье Макаровых. Вы вели дело.

– Стоп, док, не стоит применять свои психологические штучки ко мне. Я выполняю свою работу, а вы выполняйте свою. По решению суда я забираю Макарова, – перебил капитан, не давая продолжить. – Если все его слова бред умалишенного, через пару дней он вернется в клинику, и вы продолжите пичкать его препаратами. Но если он сможет помочь, то, возможно, мы сумеем спасти двух маленьких девочек. И вам, док, не придется лечить еще две несчастные семьи, которые оплакивают своих детей. Подготовьте необходимые бумаги, Макаров едет со мной.

– Что ж, раз я не могу вас переубедить, у меня связаны руки. Мой личный телефон, звоните в любое время, если с Макаровым возникнут проблемы, – протягивая визитку, вздохнул Окунев. – Это скользкий путь, постарайтесь сохранить рассудок и трезвый ум. Иначе, боюсь, вместо одного пациента с синдромом «шизофренический делирий», будет два.