Принцесса – Сова

На ресницах Принцессы-Совы заблестели слезы. Одна слезинка сорвалась и упала в траву, превратившись в крупный алмаз раньше, чем коснулась земли.

– Я знаю, дочка, – печально вздохнул Махаон VII. – Но ты все-таки подумай хорошенько?

Принцесса-Сова ничего не ответила: хлопнула себя руками по пышному зеленому платью, обернулась огромной птицей и вылетела из беседки.

Махаон VII присел на скамейку и удрученно опустил руки. Его большие прекрасные крылья уныло поникли. Солнце падало так, что отчетливо была видна седина в волосах; король правил не первое столетие и был совсем уже не молод. Быть отцом прекрасной дочери – само по себе испытание, а уж когда она оказалась совой… Тут уже и говорить не о чем. Только вздохнуть и терпеть.

Гидеон и Миддлтон, переглянувшись, вылезли из кустов и вбежали в беседку.

– Ваше Величество! – горячо воскликнул Миддлтон. – Я прошу вас, не печальтесь так! Вы же знаете, мы ни за что не оставим Блодуэдд! Мы присмотрим за ней и ни за что не дадим ее в обиду.

– Мы дали клятву, Ваше Величество, – Гидеон был более сдержан в эмоциях, но говорил так же уверенно. – И Вам, и самим себе. Мы не дадим Принцессу-Сову в обиду!

– Спасибо вам, мои дорогие, – умилился король и взял обоих за руки. – Я никогда в вас не сомневался. Пусть моя дочь и Сова, зато сын и наместник золотые.

Да, так вышло, что Гидеон был наместником Махаона VII и должен был занять трон после него. Миддлтон совершенно не возражал: меньше всего он хотел быть королем Холмов. Таким образом обычно в королевской семье царил мир и покой: ровно до того момента, как Принцесса-Сова не влюблялась в очередного смертного.

– А вы что здесь делаете? – спохватился вдруг Махаон VII, предполагавший, что говорил с дочерью совершенно наедине.

– Так там обед, – солнечно улыбнулся Миддлтон. – Все только вас и ждут.

– Мадам Бурундук велела вас поторопить, – поправил очки Гидеон.

Едва услышав имя мадам Бурундук, Махаон VII поднялся со скамейки и заторопился обратно во дворец. Гидеон и Миддлтон поспешили следом. Никому не хотелось заставлять суровую управляющую ждать – или, тем паче, повторять свою просьбу дважды!

***

Известие пришло совсем под вечер. Гидеон и Миддлтон коротали время в библиотеке. Миддлтон изучал старые рукописи, посвященные истории первого королевского дома в Холмах, Гидеон качал ногой и рассматривал вышитые гобелены на стенах. Мадам Бурундук в суровом молчании обмахивала пыль с бронзового бюста короля Махаона I Рукокрылого, и все время оставалась недовольна результатом работы.

– Бросьте, мадам Бурундук, он уже совершенно чистый, – вздыхал иногда Гидеон.

– Угу, как же, – мрачно гудела управляющая и продолжала свой неблагодарный труд.

Миддлтон увлекся пометками на полях: постепенно они превращались в цветочный орнамент и он стремился сохранить ровные черты узора как можно дольше.

Дверь распахнулась, заставив вздрогнуть всех строих. На пороге стоял Пес, верный герольд короля, и тяжело дышал, опираясь рукой о стену.

– Принцесса сбежала! – выдохнул он.

– Как сбежала? – подскочил на месте Миддлтон.

– Ожидаемо, – кисло сказал Гидеон.

– Обернулась совой и улетела из сада! Как оказалось – совсем улетела, прочь из холмов, к смертному под крылышко. Что же она делает то, наша принцесса!…

– Отставить причитания! – рявкнул Гидеон и поправил очки. Ему почти удалось сохранить невозмутимый вид, несмотря на то, что Миддлтон рядом с ним мерно бился головой об стол.

– Передай королю, мы за ней присмотрим, – Гидеон поднялся со своего места и вытянул Миддлтона за шиворот.

– Спасибо вам! – Пес широко улыбнулся и унесся обратно прочь по коридору – видимо, передавать королю счастливое известие, в котором, по мнению Гидеона, не было ничего ни нового, ни счастливого.

– Я не хочу, – хмуро сообщил Миддлтон. – Я лучше пойду гулять с братьями Пак. Меня никто никуда не найдет и не заставит идти в мир смертных!

– Ха, так они тебя и взяли на прогулку! Они безумные, конечно, но не сумасшедшие: все знают, что ты обещал присматривать за Блодуэдд и не хотят ни гнева короля, ни гнева принцессы. Она нас, между прочим, будет ждать!

– Ждать она нас будет, как же! – Миддлтон издал невнятный смешок. – Опять спрячется так, что ищи ее, точно иголку в стоге сена, и скроется от всех глаз. Как ты ее искать будешь?

– Да как обычно, – спокойно ответил Гидеон. – Я не Принцессу-Сову буду искать, а смертного. Если она влюбилась в человека, то он должен сиять изнутри и отражать ее чары. А еще он должен быть добр, красив и благороден, иначе он не растопил бы ее сердца. А когда мы его найдем, то и ее увидим. А дальше… Дальше будем ждать, когда он покинет ее.

– Не понимаю я, зачем всегда ждать, – вмешалась мадам Бурундук. – Сову в охапку и в Холмы!

– Так нельзя! – закричал Миддлтон. – Вы разве не помните? Сделали так однажды! Никак нельзя, если смертный не разлюбит Принцессу-Сову сам, то ее чары станут нерушимыми, и начнется: придет смертный в наши Холмы, станет вокруг ходить, провалится, встретит не тех, сделает не то, спасать его примчиться вся деревня… Ой, вот только людей нам тут не хватало!

– Да и Сове будет легче, если ее оставят, а не она. У нее же совесть есть. – покачал головой Гидеон. – Будем действовать по старинке: дождемся, пока чары спадут, человек увидит ее истинный облик и вперед. Блодуэдд под мышку и вперед, к папе-королю и шоколадному мороженому.

– А что будет со смертным? – спросила мадам Бурундук.

– То же, что и со всеми прочими смертными: проживет счастливую жизнь, иногда будет вспоминать, что было в его жизни что-то волшебное и неземное, а потом думать – да примерещилось наверное, – в голосе Миддлтона звучала печаль. – Для смертных такая любовь коротка и опасна.

– Ох, как горько она будет плакать, – сокрушенно сказала мадам Бурундук.

– Ерунда, утешим. А алмазы лишними не бывают, нам опять половину дворца ремонтировать придется! – отмахнулся Гидеон и распахнул дверь. – Все, нам пора!

– Гидеон! – Миддлтон схватил со стены два медальона и кинул один другу. – Не забудь это, иначе мы друг друга не узнаем.

– Я тебя всегда узнаю, – буркнул Гидеон, но медальон надел и вышел из библиотеки быстро, не оглядываясь. Миддлтон поспешил за ним.

– Всыпьте ей хорошенько! – не удержалась от напутствия мадам Бурундук, а потом тихо добавила, спрятав лицо в метелку: – Хоть бы у тебя на этот раз все получилось, девочка моя, хоть бы все удалось. Бывают же чудеса?..

***

Гидеон и Миддлтон неслись по зеленому лугу по следу Принцессы-Совы: огромный черный конь с пламенеющей гривой и стелющийся по земле юный серый волк. Ветер пригибал к земле траву, дворец короля оставался далеко за спиной, впереди маячил выход из Холмов. Вспышка света – и оба они исчезли, пройдя через ворота и оказавшись в мире людей. И не было свидетелей их исчезновению…

…кроме, разве что, братьев Пак, но они сидели на берегу голубого пруда и бросали в него плоские камушки. Камушки оставляли на воде красивые круги, и этим вызывали у них неудержимое веселье. Уж они-то давно перестали верить и в чудеса, и в какие-либо иллюзии, и даже в хорошие концы.