Цветочная смерть

– Отлично. Выучилась, работаю, у тебя как?

– Да тоже ничего.

Тон у меня был не самый располагающий к беседе. И, видимо, Ян это понял. Не хочу ни с кем разговаривать. Бесите. Хочу домой к книгам и спокойствию. Зачем надо врываться в мою идеальную жизнь запахом сандала и этой фальшивой приветливостью?

А не катиться ли вам всем к чертовой матери!

Я совсем уже другой человек: у меня короткая стрижка и длинные багровые ногти с шеллаком, у меня всего двадцать семь зубов, потому, что зубы мудрости так и не прорезались, а еще один сломался, так что вместо него протез. У меня есть всё: работа, деньги, сказочные путешествия куда только ветер подует, даже лучшая подруга, с которой мы не разлей вода. В моей телефонной книге звезды кино и эстрады, самые успешные кутюрье мира. Ну и что, да я выбрала маленький непримечательный город и каждый день хожу в один и тот же супермаркет. Зато у меня есть дача на берегу реки и квартира на четвертом этаже девятиэтажки. Я наконец-то стала лучшей сестрой на свете.

Я никогда не смирюсь с такой глупостью.

И тут мне стало очень, очень плохо.

Горло свербело, подступал тяжелый, спазматический кашель. Тело еще помнило, где в этой проклятой школе туалет. Влажный кашель, как при пневмонии. Во рту ощущалось что-то плоское и большое. Я сплюнула в раковину. Больше всего это странное выделение походило на лепесток какого-то красного цветка, вроде розы, или точнее мака.

Ханахаки.

Нет, это какая-то ошибка. Чтобы я и плеваться цветами… это все дурацкий розыгрыш. Только, кроме зефира и сухарей, сегодня я ничего не ела. Разыгравшийся гастрит не дает даже воды попить чтобы не мучится. И разыгрывать меня некому.

Не может быть. Завтра пойду к врачу.

Я извинилась перед одноклассниками и, сославшись на плохое самочувствие, ушла. В нескольких взглядах я прочитала тревогу. Неужели я и правду так плохо выгляжу…

Вышла в гардероб. Висели только наши куртки и пальто. Было уже восемь часов вечера. Я взяла свое кремовое пальто. Оно мне очень нравилось, потому, что оно было цвета ванильного зефира. Мне безумно идет этот цвет.

Я не спеша зашнуровывала ботинки. Нужно оставаться спокойной. Если я буду паниковать, лучше мне не станет.

Независимо от моих желаний паника усилилась до тремора в руках. Пальцы перестали слушаться. Я не могла не то что бантик завязать, я затянуть шнурки не могла. Стиснув зубы, покрывшись холодной испариной от прилагаемых усилий я сжала окоченевшие пальцы и потянула шнурки в стороны. Один затянулся, второй выскользнул. Какую-то мышцу свело. Это было безумно больно. На глазах навернулись слезы беспомощности.

Я смотрела на свои бесполезные руки. Я была готова вынести третирования все своих родственников, лишь бы не сидеть сейчас, давясь слезами.

– Давай помогу.

Ян опустился на колени и завязал аккуратный бантик. Боюсь, ему не впервой.

– Хочешь, я отвезу тебя домой?

– Нет, я хочу прогуляться. Пойду пешком.

– Тогда я провожу тебя. Уже темно, не стоит в нашем городе девушке ходить одной после заката.

– Из-за таких как ты и не стоит.

– Я скажу отцу чтобы забрал машину. Скажи, как будешь готова и пойдем.

– Меня не надо провожать я сама дойду.

Я встала рывком и пошла быстрыми широкими шагами. Но я маленькая, всего полтора метра ростом. Догнать меня и идти за мой Яну не доставляло ни малейшего труда. Мы остановились на перекрестке.