Женская месть

– Это значит, – глядя Славе прямо в глаза, сказала Верещагина, – это значит, что Алевтина впустила кого-то из своих, не постороннего человека и не клиентку. Для чужих она всегда надевала свои кольца. Много колец. Разных. Вы их нашли?

– Я не помню, – честно признался Кудряшов, – надо посмотреть. Ценные кольца-то?

– Как для кого, – усмехнулась Верещагина, – Я только не могу понять, за что? – задумчиво протянула она.

– В доме беспорядок. Может быть, что-то и искали. Насчет колец посмотрим, но вот компьютера Коляды, например, мы так и не нашли.

– У Алевтины никогда не было компьютера, – автоматически, думая о чем-то своем, сказала Верещагина.

– Был компьютер, Лариса Павловна.

Верещагина очнулась:

– Не было, – заверила.

– Был, – вздохнул Кудряшов. – Куча аксессуаров имеется. Дискетки пустые, мышь, сканер, описание “Виндоуса” с пометками, сделанными рукой Коляды… Словом, поверьте, был в доме компьютер. Скорее всего, нот-бук. Только вот делся куда-то.

– Я Алевтину знаю много лет, – терпеливо втолковывала Верещагина, – лично я много раз ее уговаривала начать работать с компьютером, убеждала, говорила, что так удобнее, что так быстрее. Алевтина была абсолютно неспособна к современной технике. Она ее боялась. Как огня. У нее вся вегетатика расстраивалась, когда нужно было каким-то образом с техникой контактировать. Да нет. Какой компьютер?! Это невозможно!

В кабинет вошел Воротов, и по его лицу Кудряшов понял, что Игорь держится из последних сил.

– Лариса Павловна, я приношу вам свои извинения, – глядя мимо Верещагиной, отчеканил Воротов, – Ваши показания, то есть ваши слова полностью подтвердились. Извините. Произошло недоразумение.

– Да что вы, – без всякой издевки, по-хорошему сказала Лариса, туша сигарету, – работа есть работа. Это вы меня извините. Я вела себя по-хамски.

– У нас будет к вам просьба. Вы одна из немногих, кто хорошо знал Алевтину Григорьевну. В доме у нее все перерыто. Можно вас попросить сейчас подъехать туда. Посмотреть, может, что-то пропало.

– Да, конечно.

– И еще одна просьба. Вот подписка о невыезде. Во время следствия вы должны оставаться в Москве.

Верещагина поколебалась секунду, но подпись свою поставила, где надо.

– Спасибо Лариса Павловна. Будьте так любезны, подождите нас внизу.

– Ну что? – спросил Кудряшов, когда Верещагина скромно удалилась.

– А ничего.

– Что?

– Полнолунье, – Воротов устало опустился на стул, – Видишь ли, особо чуткие и нежные натуры, к каковым, несомненно, принадлежит известный астролог Лариса Павловна Верещагина, очень тяжело переживают полнолунье. Как утверждает ее подруга, заслуженная артистка Померанцева Екатерина, Ларису Павловну просто ломает в такие дни, “как в фильмах о зомби”. Поэтому Лариса Павловна вчера весь день места себе не находила. Днем играла в теннис, потом поехала на спектакль к Померанцевой, торчала за кулисами, болтала с актерами, даже в зал ни на минуту не спускалась, потом они поехали к кому-то в гости… В общем, день и вечер на виду, всю ночь на людях.

– А чего ж она тогда звонила? – обижено спросил Кудряшов.

– Сказано же тебе: она поняла, посетило, видишь ли, ее что-то там в виде знания.

– С ума сойти – зажмурился Слава.

– Это еще что. Как тебе понравится такое? Иваныч меня в коридоре перехватил, в кабинет к себе загнал и выговор сделал из-за того, что я пытался ему подсунуть на подпись постановление на арест Верещагиной Эл Пэ.

У Кудряшова не было слов.

– Я ему говорю: “Откуда человек может знать про убийство?” А он мне: “Видите ли, Игорь Владимирович, есть еще многое, не осознанное нашей наукой…” Я ему говорю: “У меня четыре заказных убийства, в том числе депутата московской думы, два маньяка из Измайлова, об остальном – вообще молчу. Переведите дело в районную прокуратуру по подследственности. Самоубийства, убийства на бытовой почве в их ведении”. А он: Коляда была человеком известным в определенных кругах, поэтому обстоятельствами ее смерти будет заниматься городская прокуратура.

– Ты думаешь, ему позвонили?

– Ну, неужели.

– О, нет, – сказал Кудряшов, – только не это.

– Только ли это? – поправил его Воротов.

Осматривать место происшествия отправился с Верещагиной Кудряшов. Оперативную машину пришлось бы ждать и ждать, и Слава обрадовался, когда Лариса предложила поехать на ее ауди. Кудряшов позвонил в отделение полиции, велел отыскать участкового и подготовить понятых. Верещагина попросила разрешение позвонить и полчаса висела на телефоне, отменяя какие-то встречи.

“Деловая”, – с неприязнью подумал Кудряшов.

По тому, как человек водит машину – очень многое можно узнать о его характере. Как будто видишь человека в тот момент, когда он один на один с зеркалом рассматривает себя, примеряет выражение лица, без зрителей, весь, как на ладони. Верещагина вела машину так, что казалось: сейчас бросит руль, зажмурит глаза и заплачет от безнадежной несовместимости своей с правилами уличного движения. Нет, она не боялась, как боятся новички, надвигающегося грузовика или автобуса. Она не паниковала, оказавшись зажатой между машин и вынужденная принимать мгновенные решения. Было ясно: собранность, которой требовала от нее дорога и меняющиеся обстоятельства, дается ей без труда, но не без раздражения. Не любила, ох, не любила Лариса Павловна сосредотачиваться.

– А вы отчаянная женщина, – сказал Кудряшов, – с вашим характером да за руль…

Верещагина промолчала. Но надо же о чем-то говорить? Молчать хорошо с человеком, от которого не исходит опасность. Кудряшов был дамским любимцем и уж нашел бы о чем поговорить с этой милой женщиной, окажись они в неформальных обстоятельствах. Но тут ему не хватало воздуха. Он почему-то боялся – что с ним случалось крайне редко – оставить дурное впечатление о себе. Он еще не мог точно сформулировать для себя, что именно, но было в Верещагиной нечто, принуждающее людей в ее присутствии взвешивать каждое слово, нечто такое, что если есть в человеке, в женщине в частности, то заставляет умолкать при ее появлении и долго смотреть вслед, когда она уходит.

Однако Кудряшов был при исполнении.

– Лариса Павловна, – он достал блокнот, – назовите мне, пожалуйста, тех, кто близко знал Коляду. Ее круг.

Верещагина с удивлением посмотрела почему-то в зеркало заднего вида:

– Она была экстрасенсом. Представляете, сколько людей к ней наведывалось.

– Коляда была знаменита?

– Очень. И была в моде. Несмотря на то, что никогда не давала интервью, не мелькала по телевизору. Собственно, наше знакомство с ней и началось с того, что она мне не дала интервью – я тогда еще журналисткой была. Алевтина всегда говорила: если вы увидите цыганку, которая рассказывает о своей ворожбе, знайте, что это не цыганка. Цыганке, говорила, реклама ни к чему. Цыганка без клиентов не останется. И действительно, все, кто нуждался в помощи знахарки и гадалки, Коляду знали прекрасно. Людская молва – быстрая.

– И чем же Коляда была так уж знаменита?

– Она лечила. Предсказывала будущее. И никогда не ошибалась.

– Что же она…

– Себя не уберегла? – подсказала Верещагина. Какое-то время они ехали молча, – Только совсем незнакомые с экстрасенсорикой люди думают, что человек, который владеет магическими средствами, будет всегда наслаждаться и никогда не страдать. Это ошибка, уж поверьте моему опыту. И все-таки я тоже думаю: почему? Алевтина была очень осторожна. Она хотела жить. И очень боялась умереть. Она почему-то думала, что умрет во сне, и ее мертвое тело долго пролежит в квартире, пока не хватятся. Она даже собаку боялась завести, говорила: “Умру, никто не хватится, пес испугается. А потом проголодается и будет меня грызть”. Вы можете мне не верить, но я и позвонила потому, что не хотела, чтобы она лежала так. Да, будущее она видела. А то, что себя не уберегла, так тут есть одна вещь. Знаете, вот хирурги, как известно, не делают операции своим близким. Какие у них на это причины – не знаю. Но то, что очень трудно гадать близким людям – это очевидно. Вообще, чем больше знаешь о человеке – тем сложнее заглянуть в его будущее.

– Как это? – не понял Кудряшов.

– Все предсказания основываются на интуиции. А факты – информация конкретная – ее забивают. Это такая, знаете, очень тонкая материя, интуиция. Она просто выключается, когда ты много знаешь о человеке. Тогда начинает работать логика, жизненный опыт со всеми своими моделями и стереотипами, отношение к человеку… Да все, что угодно. Интуиция – это чувство звериное, надличностное. Это ориентация во времени и пространстве без помощи высшей нервной деятельности. Ну, как вам объяснить? Неужели вы никогда не чувствовали, что такое интуиция?

Кудряшову стало обидно: ясно, что его принимают за полного кретина, рассказывая эти легенды. “Ну, ничего. Логика меня еще никогда не подводила”. И мстительно озвучил: