Эффект бабочки, или Твоя западня

Щелчком выкинул окурок в реку, подтащил к машине и бросил ее прямо в распахнутую дверцу, быстро захлопнул ее, и, дав знак водителю, снова отошел к перилам, подкуривая новую сигарету. Машина тронулась, и покатила в сторону города.

Я так увлеклась созерцанием чужой ссоры, что пропустила момент, когда мужчина обратил на меня заинтересованный взор. Впрочем, его заинтересованность мне скорее показалась. На его красивом лице сквозило равнодушие и скука. Словно он устал от всего даже от жизни в целом. Что – то зацепило меня в нем, что – то глубинное, на интуитивном уровне. От этой мысли я едва не расхохоталась в голос. Ну надо же! Что за чушь! Сказывается прошедшая ночь, не иначе. Где я, и где этот мужчина. Иначе бы мне не могло показаться, что мужчина натягивает на лицо соответствующую маску, обращаясь ко мне на русском. Ему даже повторить пришлось, а я густо покраснев, уставилась на реку, словно созерцание грязных вод, было жизненно важным занятием.

– Плохая идея, малышка. – Чуть хрипловатый голос с бархатистой ленцой, все же пробился сквозь мой стыд и неловкость. – Нет не разрешимых ситуаций.

Я в недоумении уставилась на него, пряча острый блестящий предмет глубже в ладонь. Мысли заметались как блохи, и поскакали вперед, при виде того, как он уверенной походкой подходит ближе.

Я запаниковала. Теперь ко всему прочему меня одолел еще и стыд. А затем злость. Конечно, можно философски рассуждать на тему бытия являясь, как он, представителем богемной жизни. Какие в его жизни могут быть проблемы? Недостаточно начищенные ботинки? Остывший кофе? Или неудавшийся контракт? Гнев понимался из самых глубин, медленно вытесняя жалость к себе.

– Вот так гораздо лучше. Жалость плохой советчик. Я могу тебе помочь.

– А вы что Робин Гуд нового поколения? Защитник сирых и убогих? – Со злость выпалила я, роняя шпильку, мысленно чертыхаясь.

– Нет. Поверь. Такого желания я не испытывал уже… – Он на секунду задумался, – лет так двадцать восемь. Меня, признаться удивило, что такая девочка как ты обладает навыками Кин– Чи.

Теперь пришла моя пора удивляться.

– Ты же для этого подготовила острую шпильку. – Ровный то ли вопрос, то ли утверждение.

Я снова покраснела, отводя взгляд.

Я пристальней пригляделась к нему, бесстыдно рассматривая, приоткрыв рот в удивлении. Никогда я еще не видела таких, как он. Красивый мужик. Молодой. Навскидку трудно сказать, сколько ему лет. Может около тридцати. Высокий, темноволосый, широкоплечий. Одет с иголочки, хотя я в этом ни черта не разбиралась. На мой взгляд – красиво одет. Глаза глубокие зеленые, блестящие. Такие можно увидеть только на глянцевой картинке, правильный нос, и такой же красивый рот. Почему красивый? Не знаю, красивый и все – от изгиба до полноватых губ. Правую бровь рассекает небольшой шрам, над губой родинка. Он был так красив, что резало глаза, и хотелось вглядываться в его лицо, проваливаясь в омут его зеленых глаз, на дне которых плескалось, то, что он поспешно спрятал за маской рубахи – парня. Я чувствовала это интуитивно, вместе со своими колкими мурашками, поселившимися с момента его появления на моей коже.

Он пытался быть простым мужчиной, но выходило это у него скверно. Не было в нем никакой шаблонности, возможно все дело в его ауре, и исходящем от него магнетизме, который притягивал к себе все в радиусе трехсот километров.

Незнакомец тоже время не терял. Проницательный взгляд задержался на волосах, затем опустился на лицо, которое тут же вспыхнуло помимо воли, потом оглядел мое платье, и замер на туфлях, а точнее на сломанном каблуке.

Я снова мысленно чертыхнулась, заводя ногу подальше от его взгляда.

– Мое предложение еще в силе. Поверь, это лучше чем то, что пришло в твою голову.

– Я. Не Шлюха. – Отчеканила по слогам, мысленно расставляя приоритеты, подсознательно отмечая, что уже согласилась на его помощь.

Предрассветную тишину взорвал его искренний смех. Должна признаться красивый и проникновенный смех. На щеках показались две ямочки, расположенные именно так, как и мои собственные. Наверное, и его мама поцеловала при рождении, некстати подумалось мне. Или сам Бог. Таких ведь и называют соответствующе – поцелованные Богом.

Только потом до меня дошла его оскорбительная реакция на мои слова. Подобравшись, гордо выпрямилась во весь рост, с достоинством глядя на него.

– Поверь, я в этом не нуждаюсь. – Еще раз окинул меня с ног до головы, усмехаясь.

Его усмешка в куче с проницательным взглядом отозвались еще большими мурашками, выступившими на коже, и я опустила низко голову. А он продолжил:

– Я так понимаю, ты согласна?

Я сдержанно кивнула.

– Хорошо. – Коротко ответил он потеряв ко мне всякий интерес. Кому – то позвонил, и велел его забрать. И снова это чувство. Его голос стал другим с оппонентом. Несколько фраз он обронил на чужом языке. Именно они звучали иначе, ломали созданную им иллюзию. – Машина скоро будет. У меня есть загородный дом. Я редко там появляюсь, там тебе будет комфортно. Моя экономка Анна, милая женщина, постарайся ее не огорчать.

Я раскрыла рот, не находя слов. Вот так просто, взять и привести чужого человека в свой дом? Возле нас остановился тот самый автомобиль, и мужчина галантно открыл мне дверь. Я неуклюже влезла в салон, отодвигаясь дальше, но мой благодетель, очевидно, не планировал последовать со мной.

– До встречи… – и замер, к счастью я сообразила, наконец – то представиться.

– Белла. Меня зовут Белла.

– Еще увидимся Бель.

Только спустя годы я пойму, что встреча наша была отнюдь не случайной, как несвойственная ему благотворительность ….

***

Рефат дернулся всем телом, как только почувствовал, что не один в комнате. Все тело пронзило ледяное острое предчувствие, но было поздно. В кресле, вальяжно развалился мужчина в темном костюме, включая и черную рубашку. Единственным ярким пятном в его мрачном облике была бриллиантовая запонка. В руке бокал с его коллекционным коньяком. Рефат уставился на бокал, словно коньяк его в данной ситуации волновал больше всего.

– Не планировал нашу встречу, но как видишь, пришлось, Рефат. У меня к тебе несколько вопросов, советую отвечать честно и по существу. Может я и оставлю твою жалкую душонку поганить и дальше этот бренный мир.

Мужчина говорил спокойно и тихо, и вообще выглядел бы на редкость красивым, если бы не его взгляд. В нем плескалось не то безумие, не то жажда крови, не то хер знает чего, и Рефат почувствовал каждым напрягшимся нейроном, его силу, таящуюся в прозрачной бездне. А также и то, что тот разговор может быть последним в его жизни. Ледяной холод уже дышал ему в затылок, отчего мужчина даже оглянулся назад, под презрительный смешок своего гостя.

– Девчонка. Откуда она у тебя.

Рефат сразу сообразил, что речь о пропавшей девке, от того и справиться с эмоциями не смог, скривившись. Ее искали, но чертова шлюха словно сквозь землю провалилась. Повнимательней пригляделся к мужчине, гадая, каким образом он до нее добрался. Наверняка еще не знает, кто она такая.

– Детдомовская девка. – Не стал отпираться Рефат.

– Рефат, это я и без тебя знаю. Второй раз я могу и не захотеть спрашивать. – Его тихий голос и без того упал до шепота, а у Рефата выступил пот на лбу.

– В детском доме Елесеева, ее и сестру крышевал наш парнишка. Елесеев промышлял тем, что особо смазливых девочек и мальчиков продавал, ну сам понимаешь. На девку эту поступил заказ еще давно, и если бы не жадность Елесеева, то она давно отправилась бы к какому – то извращенцу. Ее сестра, к слову, пожертвовала собой, отдав себя в пользование нашему доброму дядюшке директору, и пошла по наклонной. После Елесеева пошли другие. Хер его знает под кого он ее подкладывал. Но девку, Белку, никому не позволял трогать. Потом обе удрали с детского дома. Белобрысую у Седого спрятал. Решил придержать ее там. А Милка, ее сестра, у нас давно уже подрабатывает. Недели три назад прошел слушок, что кое – кто заинтересовался Милкой, чужак. И если учесть что Милка косила под свою сестру, то выходит, что прицел велся на Белку.

– За этим и приперли ее на вечер к Лютому?

– Засветить ее хотели. Чтобы клиента пожирнее поймать. Согласись ,такую девочку жалко пускать в общак. – Помялся немного, затем все же произнес. – Есть еще кое – что. Поликарпа, парнишку нашего замочили в том же детском доме. Но он успел шепнуть Седому, о том, что батя, вроде как объявился. Во всяком случае ее кто– то искал. Причем одну. От того и девку берегли. Сестру ее Милку, убрали. Вчера ночью. Это все что знаю.

Мужчина задумчиво глядел в полупусто бокал, затем поднялся, и неспеша пошел к выходу. Возле двери ненадолго задержался, и не оборачиваясь произнес:

– Прощай, Рефат.

И скрылся за дверью. Рефик вскочил и на дрожащих ногах, бросился к графину с коньяком. Только сейчас он ощутил всю степень напряжения, в котором пребывал. Не стал заморачиваться с бокалом, и прямо из горлышка влил в себя добрую половину оставшейся жидкости, обессиленно опускаясь в кресло. Не успел перевести дыхание, как грудь пронзила острая боль. В недоумении поднял глаза, встречаясь с ледяным пустым прозрачным взглядом. Ужасным взглядом, так должна смотреть сама смерть, успело отметить сознание, прежде чем навсегда погаснуть.

***

Тремя месяцами ранее…

Огни ночного города разнообразными оттенками скользили по гладкой коже обнаженного мужчины. Моника пристально следила за суетливым маршрутом, по его желанному телу, собственническим жестом положив тонкую ладонь на мускулистую спину, не позволяя отбирать свое. Ее взгляд скользнул к четкому профилю красивого лица, и родинке над губой, и в который раз поблагодарила судьбу за встречу с ним. Легкая улыбка расцвела на ее пухлых губах. Для нее это была роковая встреча. Удар под дых, и она с полной уверенностью могла бы поклясться, что любовь с первого взгляда существует. Ведь ей достаточно было одного единственного взгляда,

чтобы пасть к его ногам. Никто до него не забирался так глубоко в ее сердце. Ни кем она не была так одержима. Он ворвался в ее жизнь стремительно, как вольный ветер, такой же непокорный и недосягаемый. Таинственный и сильный. Опасный. Как не уставал повторять ее отец.

Он сразу предупредил ее насчет него, даже запретил всяческое общение. Да разве она уже хозяйка своего тела и разума? И сколько не твердил ей отец, что он ей не пара, Моника от всего отмахивалась.

Она его раба. Навсегда. И этим все сказано.

Если бы тогда кто – то сказал девушке, что этот мужчина протащит ее через ад, она все равно бы ползла за ним, на коленях, на животе, без разницы, ибо ее потребность в нем была хуже наркотической зависимости. Это было в сотни, в тысячи раз хуже.