Ведьмина Кюля

Насто принюхалась к вьющемуся у края чашки аромата, содрогнулась от терпкого горького духа, в котором тошнотворно переливалась странная нотка сладковатой гнили и присела возле Фаи.

– Ну что, давай попробуем тебя полечить. – Ободряюще проговорила она.

В этот момент снаружи словно что-то воткнулось в стену дома, фасадные доски от натуги застонали, надорванный лист кровельного железа затрепыхался как крыло мотылька, и в следующий момент всё стихло.

– Позвольте полюбопытствовать. – Профессор оторвался от чтения. – А вот где карта с той станции? И тетрадь там ещё была.

– У меня. – Отозвалась Милена, наклонилась к своей сумке, валяющей у её ног и, достав из наружного кармана находки, кинула профессору. – Нашли что-то интересное?

– Ну я как-то не совсем понял ещё, но вот сейчас уже проблёскивает мысль. – Туманно ответил мужчина и погрузился снова в чтение.

– Эй, учёный! – Бабушка Тейда остановилась в дверном проёме. – Ты б прервался, да с мужиками в баню пошёл. Там уже пар хороший. Давайте соколы, а потом девчонки пойдут, а потом я уже дурь выпарю из болезной вашей.

Кеша, дремавший в углу, вздрогнул от прикосновения Ходжина, сонно потянулся и недовольно спросил:

– Что тебе?

– В баню пошли.

– Не! Это без меня. Я привык мыться культурно и без компании. Ну если это, конечно, не прекрасная леди.

– Ну хочешь, я с тобой пойду? – Воткнула в него взгляд бабушка Тейда, проходившая мимо. – Или с мужиками. Выбирай.

Кеше вдруг стало неуютно под острым взглядом пожилой женщины, он хотел отшутиться, но потом встал и, махнув рукой, поплёлся в сторону входной двери. В холодных сенях воздух был стылый, пробирал до мурашек после жарко натопленного пространства дома. Кеша стянул с вешалки свою куртку, переступил через лужицы, натёкшие из-под двери от косого дождя и уже хотел выйти наружу, как вдруг чётко ощутил на затылке дуновение ветерка. Так, словно позади него кто-то стоял, игриво вытягивал губы трубочкой и дул в шею. И от этого ощущения почему-то на мгновение стало хорошо. А так хорошо уже не было давно, с тех самых пор, как Аня оступилась и упала со скользких мостков, ударилась головой о край настила, дрожавшего над рекой и мгновенно провалилась в чёрный омут воды. С тех пор Кеша не любил природу, деревенский колорит, воду. Неизвестно остался бы он с Алиной или нет, потому что она уже тогда ему изрядно поднадоела своей простотой, постоянной искренностью, вязкой угодливостью, но вот это её ребячество, когда она стояла сзади и дула ему в шею, всегда радовало Кешу. Сейчас он искупался в воспоминаниях, покривился в ухмылке, протёр шею ладонью, чтобы смахнуть странное ощущение и вышел во двор. Порог дома весь был залит дождём, частые ступеньки блестели в отсветах окна, и Кеша спустившись глянул на дорогу, где на привязи провода из стороны в сторону болтался большой фонарь, царапающий тёмное варево непогоды светом. Кеше почудилось, что возле калитки кто-то стоит. Фонарь мазнул ещё раз, и молодой человек разглядел сутулого старика, ссохшееся лицо которого зияло провалами пустых глазниц, острый нос висел словно капля, а бледные, почти белые губы мелко шевелились, как если бы он читал молитву.

– Вы чего-то хотели? – Крикнул Кеша.

В ответ старик лишь качался, изредка тряс калитку, но оставался снаружи и продолжал внутренний монолог.

– Там мужик какой-то войти хочет. – Вытирая с лица россыпь уличной влаги, сказал Кеша, вернувшись внутрь.

На секунду ему стало жарко, потом в голову саданула кровь и разлилась некрасивыми пятнами по белой коже щёк. Посреди комнаты стояла Милена, она была без платья и даже тонкий шёлк нижнего белья валялся возле её длинных ног. Кеша зацепился взглядом за острую небольшую грудь и просто насильно закрыл глаза рукой, чтобы дальше не позориться и жрать жадно глазами чужое тело. Сдавленно пискнув:

– Простите. – Он вышел вон и плотно прикрыл за собой дверь.

Грузно протрусив в баню, Кеша скинул одежду, сунул её на холодную влажную лавку и, дёрнув дверь, ввалился в огненное нутро парилки.

Мужчины сидели на полках, вяло перебрасывались словами, единственным источником света здесь была вкрученная в самом дальнем углу тусклая лампочка. Кеша брезгливо примостился на полке, стараясь занять как можно меньше места и не касаться мокрых поверхностей.

Потянувшис, он огляделся, насколько позволял унылый свет. Банька явно функционировала уже не один год, и наверное, даже не десятилетие. Когда-то бывшие светлыми срезы дерева потемнели, протёрлись до блеска, впитали в себя человеческий пот, прогорели от ломающего кости жара и стали практически каменными, словно призванные здесь быть до конца веков и даже потом. Стряхнув с себя странное наваждение, мужчина вдохнул смолянистый воздух, обжёг лёгкие и, подавив очередную волну раздражения, скоро подобрал ноги, потому что ему чуть не отдавил ступню высокий, голый мужик, прошедший на выход.

– Аккуратнее! – Проворчал Кеша и только сообразил, что мужик-то вроде не из их компании. – А это кто был? – Проговорил Кеша.

В этот момент все замолчали и чужой голос произнёс.

– Ты паря о чём?

У Кеши снова нехорошо свело желудок, потому что сейчас он понял, что в помещении все лица незнакомые. Чуть повыше почти под самым потолком сидел высокий парень с рябым лицом и большим шрамом на груди, ниже примостился совсем сухой старик с руками, терзаемыми тремором, на средней полке распластал пухлое тело пацанёнок.

– Простите. – Почти шёпотом сказал Кеша и вылетел в предбанник.

Он стоял совершенно растерянный, мелко дрожал на сквозняке и окончательно выпал в осадок, когда дверь с улицы открылась, вошла девушка, коротко хихикнула окинув его взглядом и тихо положив полотенца вышла наружу.

– Может быть я бани в темноте перепутал? – Задумчиво проговорил молодой человек.

Двери парилки распахнулись и оттуда вышли Никита, Егор, профессор, в этот момент Кеше показалось, что внутри его головы просто лопнуло тонкое стекло, осыпалось мелкой, режущей изнутри глаза, пылью и затихло в основании черепа, где недавно вилось чьё-то лёгкое дыхание. И он честно себе признался, что было бы гораздо легче, если бы он упал в обморок. Но нет, картинка была чёткой, Кеша был в полном сознании и понимал, что сегодня его мир изменился навсегда.

– Ты чего застыл как изваяние? – Проговорил Егор. – Иди парься. Направо дверь, там мыльня.

Кеша послушно вошёл в парилку, здесь было пусто, как-то буднично трещали дрова, веяло горьковатым дымком от подпаленного веника. Мужчина прошёл в боковую дверь, заблудился в горячем пару, наскоро вылил на себя несколько тазов горячей воды и поскрёб тело валяющимся на деревянной дощечке обмылком чёрного цвета. Сейчас ему хотелось только одного, оказаться если не дома, то хотя бы среди знакомых людей, пусть и раздражающих своим присутствием. Быстро разделавшись с изматывающей помывкой, Кеша проскочил парилку в обратную сторону и, наспех накинув одежду, выскочил в волочащееся по земле дождевое облако. Капли часто били по разгорячённой голове, вверху рванул тишину гром, и когда Кеша поднял голову, то разглядел в мерцающем теле молнии силуэты трёх человек. Мужчина шлёпал по дорожке и чуть не свалился в растекающуюся грязью грядку, когда резко затормозил и оступился. Кеша стоял под хлещущим ветром и ждал, когда снова вспыхнет разряд. Но на этот раз это была обычная молния, и когда Кеша опустил глаза, то он громко выматерился, потому что почти впритык к нему стояла бабушка Тейда и глядела на молодого человека.

– Сынок, простудишься, петушок стоять не будет, а тебе ещё детей рожать. – Она покачала головой и побрела дальше. – Девкам скажи, чтобы поторапливались, со стороны озера ещё хлеще шторм идёт. – Крикнула она и скрылась в бане.

На трясущихся ногах Кеша вошёл в избу, стянул с себя насквозь мокрую одежду, быстро вытерся, выудив из своего рюкзака полотенце и, скача по холодному полу на одной ноге, натянул на влажное тело спортивный костюм.

– Девушки, там женщина эта просила вас поскорее идти. Она почему-то сказала, что со стороны озера шторм идёт. – Пряча глаза в пол, проговорил Кеша.

Внутри дома было спокойно, тихо и тепло. Здесь были знакомые и уже узнаваемые лица и Кеше даже показалось, что он счастлив.

– Ну да, после того пыльного мешка, что я примеряла, – хохотнула Милена, – нужно срочно в душ.

– Ну Кеша-то застал часть представления. – Зашлась в хохоте Насто. – Мы тут с Миленой мерили национальные костюмы. Фотки – огонь. Фае, кстати, полегче. Но бабушка Тейда сказала, что Фая после нас париться пойдёт.

Девушки упорхнули в баню, профессор снова углубился в книги, Кеша присел в угол продавленного дивана, положил голову на подлокотник и совершенно обессиленный уснул, а Егор стал колоть дрова на лучину, как попросила хозяйка.

– Слышь Ходжин! – Никита пододвинул стул и присел рядом. – Чего происходит?

– В смысле? – Егор поднял на него глаза.

– Ну ты прямо сам не свой. Ты сейчас хуже профессора, что касается бытовой части. Ты ж всегда занозой в заднице был, а сейчас размяк, что ли. – Пожал плечами Никита. – Раньше если бы нужно было, то ты бы из-под земли и транспорт нашёл и больницу. Вот я и спрашиваю, что происходит.

– Нормально всё. – Егор с треском оторвал мягкое волокно дерева. – Где я тебе машину здесь достану? Мне такие придурки как в этот раз никогда ещё не попадались. Обычно каждый знает своё дело, а сейчас просто разброд и шатание. Главное, что какой-то хренью каждый занимается. Я понимаю, что делают геологи, что делают биологи, даже бесполезные филологи. Но что делают эти черти, по-моему, даже они не в курсе! Какой-то мутью занимаются.

– А тебе какая разница? – Спросил Никита. – Тебе не всё равно, чем твои клиенты занимаются?

– Нет. Просто я в оккультные темы твоего отца не лезу. У нас с ним давний договор. Ты же знаешь. – Егор с прищуром посмотрел на молодого человека, продолжая потихоньку тюкать молоточком по деревяшке.

– Слушай, ты нам ту поездку всю жизнь припоминать будешь? – Раздражённо выдохнул Никита. —Ну да, ситуация была нестандартная, но всё же закончилось хорошо.

– Но он же знал, что я против. Я не хочу ввязываться в этот балаганный бред, но он попёр против моего желания.

– Ок! Тогда сейчас ты зачем согласился?

– Всё просто. Деньги нужны. – Вздохнул Егор. – Слушай, Никитка, иди кого-нибудь другого доставай, а.

В сенях послышались звонкие девичьи голоса, и в комнату смеясь ввалились Насто с Миленой. Сейчас в них было не узнать неприступную столичную стерву и добродушную простушку, девушки словно тысячу лет были знакомы. Они кутались в длинные простыни, намотанные вокруг тела, хохотали не останавливаясь, и Милена даже состроила глазки профессору.

– А забористый, видимо, чаёк у бабки. – Пробормотал Никита посмеиваясь.